Неточные совпадения
Хлестаков. Дайте, дайте мне взаймы! Я сейчас же расплачусь с трактирщиком. Мне
бы только рублей двести или
хоть даже и меньше.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно
хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так
бы, право, закатили славно! А лошадей
бы важных здесь дали.
Хлестаков. Право, как будто и не ел; только что разохотился. Если
бы мелочь, послать
бы на рынок и купить
хоть сайку.
Городничий. Не гневись! Вот ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а будь
хоть немножко на твоей стороне, так ты
бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще
бы и бревном сверху навалил.
Кутейкин. Меня
хоть теперь шелепами, лишь
бы выю грешничу путем накостылять.
— Я вот говорю Анне Аркадьевне, — сказал Воркуев, — что если б она положила
хоть одну сотую той энергии на общее дело воспитания русских детей, которую она кладет на эту Англичанку, Анна Аркадьевна сделал
бы большое, полезное дело.
— Да, но в таком случае, если вы позволите сказать свою мысль… Картина ваша так хороша, что мое замечание не может повредить ей, и потом это мое личное мнение. У вас это другое. Самый мотив другой. Но возьмем
хоть Иванова. Я полагаю, что если Христос сведен на степень исторического лица, то лучше было
бы Иванову и избрать другую историческую тему, свежую, нетронутую.
Если
бы хоть кто-нибудь из тех людей, которые любят добро, да употребили
бы столько усилий для него, как вы для добыванья своей копейки!.. да умели
бы так пожертвовать для добра и собственным самолюбием, и честолюбием, не жалея себя, как вы не жалели для добыванья своей копейки!..
О, если
бы мне как-нибудь только выпутаться и уехать
хоть с небольшим капиталом, поселюсь вдали от…
У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль
хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как
бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было.
Нет да и нет такого благодетеля, который
бы решился дать двести или
хоть сто тысяч взаймы!
— Да куды ж мне, сами посудите! Мне нельзя начинать с канцелярского писца. Вы позабыли, что у меня семейство. Мне сорок, у меня уж и поясница болит, я обленился; а должности мне поважнее не дадут; я ведь не на хорошем счету. Я признаюсь вам: я
бы и сам не взял наживной должности. Я человек
хоть и дрянной, и картежник, и все что хотите, но взятков брать я не стану. Мне не ужиться с Красноносовым да Самосвистовым.
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних времен тетушка, на которую
бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг будет лет шестьдесят,
хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право.
— То есть, если
бы он не так со мной поступил; но он хочет, как я вижу, знаться судом. Пожалуй, посмотрим, кто выиграет.
Хоть на плане и не так ясно, но есть свидетели — старики еще живы и помнят.
— Хорошо, хорошо, веди себя и вперед хорошо! — сказал Чичиков и вошел в свою комнату. Проходя переднюю, он покрутил носом и сказал Петрушке: — Ты
бы, по крайней мере,
хоть окна отпер!
Везде, где
бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде
хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое
хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь.
Купец, который на рысаке был помешан, улыбался на это с особенною, как говорится, охотою и, поглаживая бороду, говорил: «Попробуем, Алексей Иванович!» Даже все сидельцы [Сиделец — приказчик, продавец в лавке.] обыкновенно в это время, снявши шапки, с удовольствием посматривали друг на друга и как будто
бы хотели сказать: «Алексей Иванович хороший человек!» Словом, он успел приобресть совершенную народность, и мнение купцов было такое, что Алексей Иванович «
хоть оно и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст».
Въезд в какой
бы ни было город,
хоть даже в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов, магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека.
Сходил
бы ты
хоть в баню».
Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго деревни Собакевича. По расчету его, давно
бы пора было приехать. Он высматривал по сторонам, но темнота была такая,
хоть глаз выколи.
Когда
бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я
хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был
бы счастлив… сколько мог!
Поклонник славы и свободы,
В волненье бурных дум своих,
Владимир и писал
бы оды,
Да Ольга не читала их.
Случалось ли поэтам слезным
Читать в глаза своим любезным
Свои творенья? Говорят,
Что в мире выше нет наград.
И впрямь, блажен любовник скромный,
Читающий мечты свои
Предмету песен и любви,
Красавице приятно-томной!
Блажен…
хоть, может быть, она
Совсем иным развлечена.
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог
бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б, это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
Покамест упивайтесь ею,
Сей легкой жизнию, друзья!
Ее ничтожность разумею
И мало к ней привязан я;
Для призраков закрыл я вежды;
Но отдаленные надежды
Тревожат сердце иногда:
Без неприметного следа
Мне было б грустно мир оставить.
Живу, пишу не для похвал;
Но я
бы, кажется, желал
Печальный жребий свой прославить,
Чтоб обо мне, как верный друг,
Напомнил
хоть единый звук.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если
бы в тяжелые минуты жизни я
хоть мельком мог видеть эту улыбку, я
бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
— Я
бы не просил тебя. Я
бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы
хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот для чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я
бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
—
Хоть неживого, да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою породою, на куски рвали
бы твое тело да бросали его в воду. Пусть же
хоть и будет орел высмыкать из твоего лоба очи, да пусть же степовой наш орел, а не ляшский, не тот, что прилетает из польской земли.
Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны!
— Не говори мне ничего. Вези меня в Варшаву. Что
бы ни было, а я хочу еще раз увидеть его, сказать ему
хоть одно слово.
Тем временем дам знать и Зосимову,
хоть и без того
бы ему следовало давно здесь быть, ибо двенадцатый час.
Он шел скоро и твердо, и
хоть чувствовал, что весь изломан, но сознание было при нем. Боялся он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним; стало быть, во что
бы ни стало надо было до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось
хоть сколько-нибудь сил и
хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
Милостивый государь, милостивый государь, ведь надобно же, чтоб у всякого человека было
хоть одно такое место, где
бы и его пожалели!
Ну, был
бы я, например,
хоть обжора, клубный гастроном, а то ведь вот что я могу есть!
Казалось, ему очень
бы хотелось
хоть к чему-нибудь особенно прицепиться воображением.
— Извините, сударь, — дрожа со злости, ответил Лужин, — в письме моем я распространился о ваших качествах и поступках единственно в исполнении тем самым просьбы вашей сестрицы и мамаши описать им: как я вас нашел и какое вы на меня произвели впечатление? Что же касается до означенного в письме моем, то найдите
хоть строчку несправедливую, то есть что вы не истратили денег и что в семействе том, хотя
бы и несчастном, не находилось недостойных лиц?
Если б он обернулся
хоть раз дорогой, то успел
бы увидеть, как Свидригайлов, отъехав не более ста шагов, расплатился с коляской и сам очутился на тротуаре.
А зачем дворников сбивали и в часть, к квартальному поручику, подзывали?» Вот как
бы следовало мне поступить, если б я
хоть капельку на вас подозрения имел.
Еще немного, и это общество, эти родные, после трехлетней разлуки, этот родственный тон разговора при полной невозможности
хоть об чем-нибудь говорить, — стали
бы, наконец, ему решительно невыносимы. Было, однако ж, одно неотлагательное дело, которое так или этак, а надо было непременно решить сегодня, — так решил он еще давеча, когда проснулся. Теперь он обрадовался делу, как выходу.
— А, вы про это! — засмеялся Свидригайлов, — да, я
бы удивился, если
бы, после всего, вы пропустили это без замечания. Ха! ха! Я
хоть нечто и понял из того, что вы тогда… там… накуролесили и Софье Семеновне сами рассказывали, но, однако, что ж это такое? Я, может, совсем отсталый человек и ничего уж понимать не могу. Объясните, ради бога, голубчик! Просветите новейшими началами.
— Если б у них были факты, то есть настоящие факты, или
хоть сколько-нибудь основательные подозрения, тогда
бы они действительно постарались скрыть игру: в надежде еще более выиграть (а впрочем, давно
бы уж обыск сделали!).
Во что
бы то ни стало надо решиться,
хоть на что-нибудь, или…
Но в то же время он узнал теперь, и узнал наверно, что
хоть и тосковала она и боялась чего-то ужасно, принимаясь теперь читать, но что вместе с тем ей мучительно самой хотелось прочесть, несмотря на всю тоску и на все опасения, и именно ему,чтоб он слышал, и непременно теперь — « что
бы там ни вышло потом!»…
— Он был не в себе вчера, — задумчиво проговорил Разумихин. — Если
бы вы знали, что он там натворил вчера в трактире,
хоть и умно… гм! О каком-то покойнике и о какой-то девице он действительно мне что-то говорил вчера, когда мы шли домой, но я не понял ни слова… А впрочем, и я сам вчера…
— Ведь вот-с… право, не знаю, как
бы удачнее выразиться… идейка-то уж слишком игривенькая… психологическая-с… Ведь вот-с, когда вы вашу статейку-то сочиняли, — ведь уж быть того не может, хе, хе! чтобы вы сами себя не считали, — ну
хоть на капельку, — тоже человеком «необыкновенным» и говорящим новое слово, — в вашем то есть смысле-с… Ведь так-с?
— Бог меня прости, а я таки порадовалась тогда ее смерти,
хоть и не знаю, кто из них один другого погубил
бы: он ли ее, или она его? — заключила Пульхерия Александровна; затем осторожно, с задержками и беспрерывными взглядываниями на Дуню, что было той, очевидно, неприятно, принялась опять расспрашивать о вчерашней сцене между Родей и Лужиным.
— Отнюдь нет-с, и даже в некотором смысле нелепость. Я только намекнул о временном вспоможении вдове умершего на службе чиновника, — если только будет протекция, — но, кажется, ваш покойный родитель не только не выслужил срока, но даже и не служил совсем в последнее время. Одним словом, надежда
хоть и могла
бы быть, но весьма эфемерная, потому никаких, в сущности, прав на вспоможение, в сем случае, не существует, а даже напротив… А она уже и о пенсионе задумала, хе-хе-хе! Бойкая барыня!
Ох, если
бы вы видели, Родион Романыч,
хоть раз в жизни глазки вашей сестрицы так, как они иногда умеют сверкать!
— Вы уж уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да
хоть завтра. Я буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы же, как один из последних, там бывших, может, что-нибудь и сказать
бы нам могли… — прибавил он с добродушнейшим видом.
Он только чувствовал и знал, что надо, чтобы все переменилось, так или этак, «
хоть как
бы то ни было», повторял он с отчаянною, неподвижною самоуверенностью и решимостью.
Оба сидели рядом, грустные и убитые, как
бы после бури выброшенные на пустой берег одни. Он смотрел на Соню и чувствовал, как много на нем было ее любви, и странно, ему стало вдруг тяжело и больно, что его так любят. Да, это было странное и ужасное ощущение! Идя к Соне, он чувствовал, что в ней вся его надежда и весь исход; он думал сложить
хоть часть своих мук, и вдруг теперь, когда все сердце ее обратилось к нему, он вдруг почувствовал и сознал, что он стал беспримерно несчастнее, чем был прежде.
— А, вот вы куда? Я согласен, что это болезнь, как и все переходящее через меру, — а тут непременно придется перейти через меру, — но ведь это, во-первых, у одного так, у другого иначе, а во-вторых, разумеется, во всем держи меру, расчет,
хоть и подлый, но что же делать? Не будь этого, ведь этак застрелиться, пожалуй, пришлось
бы. Я согласен, что порядочный человек обязан скучать, но ведь, однако ж…