Неточные совпадения
Я карт и в
руки никогда не брал; даже не
знаю, как играть в эти карты.
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Хлестаков. Да, если вы не согласитесь отдать
руки Марьи Антоновны, то я черт
знает что готов…
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит
руки нашей дочери.
Так как я
знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в
руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Без дела, сами
знаете,
Возить казну крестьянину
Проселком не
рука...
Опять я испугалася,
Макара Федосеича
Я не
узнала: выбрился,
Надел ливрею шитую,
Взял в
руки булаву,
Как не бывало лысины.
Смеется: — Что ты вздрогнула? —
«Устала я, родной...
Стародум. Любезная Софья! Я
узнал в Москве, что ты живешь здесь против воли. Мне на свете шестьдесят лет. Случалось быть часто раздраженным, ино-гда быть собой довольным. Ничто так не терзало мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собой доволен, как если случалось из
рук вырвать добычь от порока.
—
Руки у меня связаны, — горько жаловался он глуповцам, — а то
узнали бы вы у меня, где раки зимуют!
Парамошу нельзя было
узнать; он расчесал себе волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл
руки мылом добела и в этом виде ходил по школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.
Вообще Михайлов своим сдержанным и неприятным, как бы враждебным, отношением очень не понравился им, когда они
узнали его ближе. И они рады были, когда сеансы кончились, в
руках их остался прекрасный портрет, а он перестал ходить. Голенищев первый высказал мысль, которую все имели, именно, что Михайлов просто завидовал Вронскому.
― Их здесь нет, ― сказала она, затворяя ящик; но по этому движению он понял, что угадал верно и, грубо оттолкнув ее
руку, быстро схватил портфель, в котором он
знал, что она клала самые нужные бумаги. Она хотела вырвать портфель, но он оттолкнул ее.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не
знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из
рук свечи.
— Я
знал, я
знал! — повторял он свою любимую фразу и, схватив ее
руку, которая ласкала его волосы, стал прижимать ее ладонью к своему рту и целовать ее.
— Поди
узнай, что такое, — сказала она и с спокойною готовностью на всё, сложив
руки на коленах, села на кресло. Лакей принес толстый пакет, надписанный
рукою Алексея Александровича.
«Неужели это правда?» подумал Левин и оглянулся на невесту. Ему несколько сверху виднелся ее профиль, и по чуть заметному движению ее губ и ресниц он
знал, что она почувствовала его взгляд. Она не оглянулась, но высокий сборчатый воротничок зашевелился, поднимаясь к ее розовому маленькому уху. Он видел, что вздох остановился в ее груди, и задрожала маленькая
рука в высокой перчатке, державшая свечу.
— Имею честь
знать вашего брата, Сергея Иваныча, — сказал Гриневич, подавая свою тонкую
руку с длинными ногтями.
— Это было рано-рано утром. Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье вы мелькнули, и вижу я в окно — вы сидите вот так и обеими
руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. — Как бы я желал
знать, о чем вы тогда думали. О важном?
— Ты постой, постой, — сказал Степан Аркадьич, улыбаясь и трогая его
руку. — Я тебе сказал то, что я
знаю, и повторяю, что в этом тонком и нежном деле, сколько можно догадываться, мне кажется, шансы на твоей стороне.
Узнав, что приехала Анна, Кити хотела не выходить; но Долли уговорила ее. Собравшись с силами, Кити вышла и краснея подошла к ней и подала
руку.
— А! княгиня, каково! — сияя радостной улыбкой, сказал Степан Аркадьич, вдруг появившийся в середине толпы. — Неправда ли, славно, тепло сказал? Браво! И Сергей Иваныч! Вот вы бы сказали от себя так — несколько слов,
знаете, ободрение; вы так это хорошо, — прибавил он с нежной, уважительной и осторожной улыбкой, слегка за
руку подвигая Сергея Ивановича.
С той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и со Степаном Аркадьичем, что от него требовалось только того, чтоб он оставил свою жену в покое, не утруждая ее своим присутствием, и что сама жена его желала этого, он почувствовал себя столь потерянным, что не мог ничего сам решить, не
знал сам, чего он хотел теперь, и, отдавшись в
руки тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на всё отвечал согласием.
Она катилась не совсем твердо; вынув
руки из маленькой муфты, висевшей о на снурке, она держала их наготове и, глядя на Левина, которого она
узнала, улыбалась ему и своему страху.
Слезы потекли у нее из глаз; он нагнулся к ее
руке и стал целовать, стараясь скрыть свое волнение, которое, он
знал, не имело никакого основания, но которого он не мог преодолеть.
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он
знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по разуму верить, которую он
знал в себе, нисколько не мешают ему обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с его души. К кому же ему было обращаться, как не к Тому, в Чьих
руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не
знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за
руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
― Что ж, если это приятнее? ― сказал Львов, улыбаясь своею красивою улыбкой и дотрогиваясь до ее
руки. ― Кто тебя не
знает, подумает, что ты не мать, а мачеха.
— Ну, будет, будет! И тебе тяжело, я
знаю. Что делать? Беды большой нет. Бог милостив… благодарствуй… — говорил он, уже сам не
зная, что говорит, и отвечая на мокрый поцелуй княгини, который он почувствовал на своей
руке, и вышел из комнаты.
— Как вам не совестно не дать
знать, — сказала она, подавая
руку Сергею Ивановичу и подставляя ему лоб.
Как ни страшно было Левину обнять
руками это страшное тело, взяться за те места под одеялом, про которые он хотел не
знать, но, поддаваясь влиянию жены, Левин сделал свое решительное лицо, какое
знала его жена, и, запустив
руки, взялся, но, несмотря на свою силу, был поражен странною тяжестью этих изможденных членов.
Проводив княгиню Бетси до сеней, еще раз поцеловав ее
руку выше перчатки, там, где бьется пульс, и, наврав ей еще такого неприличного вздору, что она уже не
знала, сердиться ли ей или смеяться, Степан Аркадьич пошел к сестре. Он застал ее в слезах.
На столе лежал обломок палки, которую они нынче утром вместе сломали на гимнастике, пробуя поднять забухшие барры. Левин взял в
руки этот обломок и начал обламывать расщепившийся конец, не
зная, как начать.
— Нет, вы мне только скажите, Василий Лукич, — спросил он вдруг, уже сидя за рабочим столом и держа в
руках книгу, — что больше Александра Невского? Вы
знаете, папа получил Александра Невского?
— В третий раз предлагаю вам свою
руку, — сказал он чрез несколько времени, обращаясь к ней. Анна смотрела на него и не
знала, что сказать. Княгиня Бетси пришла ей на помощь.
Анна взяла своими красивыми, белыми, покрытыми кольцами
руками ножик и вилку и стала показывать. Она, очевидно, видела, что из ее объяснения ничего не поймется; но,
зная, что она говорит приятно и что
руки ее красивы, она продолжала объяснение.
Алексей Александрович, вступив в должность, тотчас же понял это и хотел было наложить
руки на это дело; но в первое время, когда он чувствовал себя еще нетвердо, он
знал, что это затрогивало слишком много интересов и было неблагоразумно; потом же он, занявшись другими делами, просто забыл про это дело.
Извозчик
знал дом Щербацких и, особенно почтительно к седоку округлив
руки и сказав «прру», осадил у подъезда.
— Как, и вы не
знаете? — и Сережа, облокотившись на
руки, углубился в размышления.
Кити держала ее за
руку и с страстным любопытством и мольбой спрашивала ее взглядом: «Что же, что же это самое важное, что дает такое спокойствие? Вы
знаете, скажите мне!» Но Варенька не понимала даже того, о чем спрашивал ее взгляд Кити. Она помнила только о том, что ей нынче нужно еще зайти к М-me Berthe и поспеть домой к чаю maman, к 12 часам. Она вошла в комнаты, собрала ноты и, простившись со всеми, собралась уходить.
Он долго не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал в ее глаза. На него нашло затмение от счастия. Он никак не мог подставить те слова, какие она разумела; но в прелестных сияющих счастием глазах ее он понял всё, что ему нужно было
знать. И он написал три буквы. Но он еще не кончил писать, а она уже читала за его
рукой и сама докончила и написала ответ: Да.
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата левою
рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел на нее и, сам не
зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый князь, которого он чем больше
знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует
руку Кити.
— Ах, ужаснее всего мне эти соболезнованья! — вскрикнула Кити, вдруг рассердившись. Она повернулась на стуле, покраснела и быстро зашевелила пальцами, сжимая то тою, то другою
рукой пряжку пояса, которую она держала. Долли
знала эту манеру сестры перехватывать
руками, когда она приходила в горячность; она
знала, как Кити способна была в минуту горячности забыться и наговорить много лишнего и неприятного, и Долли хотела успокоить ее; но было уже поздно.
Только загнув за поворот дороги и увидав шедших навстречу, Левин
узнал Катавасова в соломенной шляпе, шедшего точно так размахивая
руками, как представляла Таня.
—…мрет без помощи? Грубые бабки замаривают детей, и народ коснеет в невежестве и остается во власти всякого писаря, а тебе дано в
руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что, по твоему, это не важно. И Сергей Иванович поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь сделать, или ты не хочешь поступиться своим спокойствием, тщеславием, я не
знаю чем, чтоб это сделать.
— Тебе бы так мучительно было одному, — сказала она и, подняв высоко
руки, которые закрывали ее покрасневшие от удовольствия щеки, свернула на затылке косы и зашпилила их. — Нет, — продолжала она, — она не
знала… Я, к счастию, научилась многому в Содене.
Вронский остановился, вгляделся,
узнал и, сделав несколько шагов навстречу Сергею Ивановичу, крепко-крепко пожал его
руку.
— Я не
знала, что вы едете. Зачем вы едете? — сказала она, опустив
руку, которою взялась было за столбик. И неудержимая радость и оживление сияли на ее лице.
Княжна Варвара была тетка ее мужа, и она давно
знала ее и не уважала. Она
знала, что княжна Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у богатых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, у чужого ей человека, оскорбило ее за родню мужа. Анна заметила выражение лица Долли и смутилась, покраснела, выпустила из
рук амазонку и спотыкнулась на нее.
И
знаешь, Костя, я тебе правду скажу, — продолжал он, облокотившись на стол и положив на
руку свое красивое румяное лицо, из которого светились, как звезды, масляные, добрые и сонные глаза.