Неточные совпадения
— Не могу
знать… Я к нему было подошел, по-родственному с ним обошелся, а он мне
руки не подал, вытянулся в струнку и отрапортовал: «К его сиятельству по личному, не служебному делу!»
— И вечно ты, мать, с экивоками и разными придворными штуками, — с раздражением в голосе отвечал он. —
Знаешь ведь, что не люблю я этого, не первый год живем. «Отвадить по-деликатному или матери сказать», — передразнил он жену. — Ни то, ни другое, потому что все это будет иметь вид, что мы боимся, как бы дочернего жениха из
рук не выпустить, ловлей его пахнет, а это куда не хорошо… Так-то, мать, ты это и сообрази… Катя-то у нас?
Словно выточенная из мрамора нога покоилась на его
руке, он с восторгом любовался ее восхитительною формою, тонкие пальцы с розовыми ногтями, казалось, не только не
знали, но и не могли
знать никаких мозолей.
Я, матушка, побольше тебя в Бога верю и, кажись, взыскан за это Его святою милостью, да и Евангелие тоже не раз читывал,
знаю, что вера без дел мертва есть, только несчастье от лени и лодырничества тоже отличать могу, а твоих несчастных пороть надо да приговаривать: работай, работай — все несчастье их как
рукой снимет.
Не
знала Наталья Федоровна, что своею откровенностью давала страшное орудие в
руки своей вероломной подруги.
— А то какая же, разве не
знаешь!.. Раба, до гроба раба твоя, хочешь — со щами ешь, хошь — с маслом пахтай… ни слова не скажу, все снесу безропотно и ласку, и побои от
руки твоей, родимый мой.
— Вижу, матушка, ваше сиятельство, что нет в вас ни на столько хитрости, — Минкина показала на кончик мизинца своей правой
руки. — Хорошо, значит, я сделала, что поспешила предстать перед ваши ясные очи, пока люди обо мне вам ни весть чего наговорить не успели… Все равно, не нынче-завтра
узнали бы вы, кто здесь до вас восемь лет царил да властвовал, кого и сейчас в Грузине, в Питере, да и по всей Россее называют графинею…
Больной с немою укоризною посмотрел на них, возвел глаза к небу, как бы давая тем
знать, где искать им утешение в их утрате, или же давая понять, куда лежит его путь, затем набожно сложил
руки крестообразно на груди, вытянулся и закрыл глаза.
Ты
знала, на что шла, сходясь со мной, смерть матери входила в наши расчеты, она умирает вовремя, иначе она связала бы наши
руки.
С ней вдруг сделался сильный истерический припадок. Она хохотала, прерывая хохот рыданиями, и упала на
руки Василия, который бережно опустил ее на траву, сам не
зная что делать.
— Не могим
знать… Да вот, Петр Федорович и сами идут… — указал подстароста
рукой на приближавшегося мужчину, одетого в летнюю фризовую шинель и белую фуражку.
— Благодарю тебя, — сказал он, с жаром пожав
руку Петра Дмитриевича, — я вижу, что ты искренне желаешь мне добра, я
знаю, что твои слова не пустые фразы. От всей души верю в их правду и искренность, но не могу следовать твоим советам.
«Не
знает ли чего она? — подумал он. — Она должна бы, кажется,
знать; ведь я вырос на ее
руках».
Михаил Андреевич не счел нужным рекомендоваться Фотяю, державшему в левой
руке письмо графа Аракчеева. По этому письму он уже
знал, кто стоял перед ним.
Великий князь спросил полковника,
знает ли он содержание пакета. Барон Фридерикс отвечал, что совсем не
знает его, но что имеет приказание передать письмо в его
руки в случае, если императора еще нет в Петербурге; он присовокупил, что такая же депеша послана в Варшаву.
Подпоручик Яков Иванович Ростовцев, открывший, как мы
знаем, великому князю Николаю Павловичу существование готового вспыхнуть заговора, был совершенно чужд ему и не
знал ни его целей, ни разветвлений: он угадал только, что заговор этот давно существовал и что обстоятельства давали ему в
руки опасное оружие против императорского правительства. Он
узнал также по счастливому случаю имена главных заговорщиков.
— Мы
знаем, государь, что происходит в городе; но мы старые раненые воины и покуда живы, вас не коснется
рука изменников! — припоминает Василий Васильевич слова этих доблестных сынов отечества.
— Ничего… у меня изжога… не
знаю с чего… — ответила та, закрыв лицо
руками.
— Кровожадные злодеи! — сказал им государь. — Еще не успели умыть
рук ваших от невинной крови и дерзаете предстать ко мне.
Знаю все ваши дерзкие замыслы. Кого вы убили? Начальников, Богом и мною поставленных!..
— Понимать-то можешь что-нибудь али еще нет? На вот, прочти, полюбуйся. — И, взяв со стола записку, она подала ее мне, а сама стала передо мной в ожидании. Я сейчас
узнал руку Версилова, было всего несколько строк: это была записка к Катерине Николавне. Я вздрогнул, и понимание мгновенно воротилось ко мне во всей силе. Вот содержание этой ужасной, безобразной, нелепой, разбойнической записки, слово в слово:
Неточные совпадения
Я карт и в
руки никогда не брал; даже не
знаю, как играть в эти карты.
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Хлестаков. Да, если вы не согласитесь отдать
руки Марьи Антоновны, то я черт
знает что готов…
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит
руки нашей дочери.
Так как я
знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в
руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…