Неточные совпадения
— Не твой револьвер, а Марфы Петровны, которую ты
убил,
злодей! У тебя ничего не было своего в ее доме. Я взяла его, как стала подозревать, на что ты способен. Смей шагнуть хоть один шаг, и, клянусь, я
убью тебя!
— Я преступник!.. если не
убил, то дал
убить ее: я не хотел понять ее, искал ада и молний там, где был только тихий свет лампады и цветы. Что же я такое, Боже мой!
Злодей! Ужели я…
— Беспременно скажи про нас, — говорила ей старуха Меньшова, в то время как Маслова оправляла косынку перед зepкалом с облезшей наполовину ртутью, — не мы зажгли, а он сам,
злодей, и работник видел; он души не
убьет. Ты скажи ему, чтобы он Митрия вызвал. Митрий всё ему выложит, как на ладонке; а то что ж это, заперли в зàмок, а мы и духом не слыхали, а он,
злодей, царствует с чужой женой, в кабаке сидит.
Но
злодей предпочел-де лучше
убить отца и ограбить его именно на три же тысячи, рассчитывая сделать это безнаказанно, чем тащиться в Сибирь с сорокалетними прелестями своей скучающей дамы.
Особенно ярко запомнились мне два — три отдельных эпизода. Высокий, мрачный
злодей, орудие Урсулы, чуть не
убивает прекрасного молодого человека, но старик, похожий на Коляновского (или другой, точно не помню), ударом кулака вышибает из рук его саблю… Сабля, сверкая и звеня, падает на пол. Я тяжело перевожу дыхание, а мать наклоняется ко мне и говорит...
«Ваше превосходительство! — писала она своим бойким почерком. — Письмо это пишет к вам женщина, сидящая день и ночь у изголовья вашего умирающего родственника. Не буду описывать вам причину его болезни; скажу только, что он напуган был выстрелом, который сделал один злодей-лакей и
убил этим выстрелом одну из горничных».
— Говори,
злодей этакий, а не то и себя не пожалею,
убью тебя, — ревел между тем Вихров.
— Может, вначале я успела бы это сделать, но ты знаешь, какая я была молодая и неопытная; теперь же и думать нечего: он совершенно в их руках. Последнее время у него появился еще новый знакомый, Янгуржеев, который, по-моему, просто
злодей: он
убивает молодых людей на дуэлях, обыгрывает всех почти наверное…
— Я боюсь, что этот
злодей захочет совсем
убить меня!
— Смертная казнь, милостивый государь, не варварство! — кричал он. — Наука признала, что есть врожденные преступники. Этим, батенька, все сказано. Их истреблять надо, а не кормить на государственный счет. Он —
злодей, а ему на всю жизнь обеспечен теплый угол в каторжной тюрьме. Он
убил, поджег, растлил, а плательщик налогов отдувается своим карманом на его содержание. Нет-с, вешать много справедливее и дешевле.
Да, странно, потому, что вы виной
Моей погибели: но мне вас жаль… я вижу,
Что поражен я тою же рукой,
Которая
убьет вас; — не унижу
Себя ничтожной местью никогда —
Но слушайте и будьте осторожны:
Ваш муж
злодей, бездушный и безбожный,
И я предчувствую, что вам грозит беда.
Прощайте же навек,
злодей не обнаружен,
И наказать его теперь я не могу, —
Но день придет, — я подожду…
Возьмите ваш браслет, он больше мне не нужен.
— О, какой это демон, — воскликнул он, — вразумляет и учит тебя так язвить и оскорблять меня!.. Неужели это все тот же
злодей?.. Елена! Пожалей, по крайней мере, ты его, если он становится тебе дорог… Я
убью его, Елена, непременно
убью, или пусть он меня
убьет!
Это
злодей, который
убивает своим вредоносным зловонием!]
Убить! так я суду
Его предам, как черного
злодея.
Бегушев на это молчал. В воображении его опять носилась сцена из прошлой жизни. Он припомнил старика-генерала, мужа Натальи Сергеевны, и его свирепое лицо, когда тот подходил к барьеру во время дуэли; припомнил его крик, который вырвался у него, когда он падал окровавленный: «Сожалею об одном, что я не
убил тебя,
злодея!»
— Да
убей меня бог! если я бы хоть один волосок за них отдал,
злодеев!..
— Теперь? теперь… — он опустил глаза в землю и замолк; глубокое страданье было видно в следующих словах: — теперь,
убить тебя! — теперь, когда у меня есть слезы, когда я могу плакать на твоих коленах… плакать! о! это величайшее наслажденье для того, чей смех мучительнее всякой пытки!.. нет, я еще не так дурен как ты полагаешь; — человек, для которого видеть тебя есть блаженство, не может быть совершенным
злодеем.
— У него, в Симбирске, дядя живет,
злодей ему и разоритель, вот он и затеял
убить дядю, да, однако, пожалел сам себя, отскочил от греха. Зверь мужик, а — добрый! Он — хороший…
— Нет, Александр, я не могу скрываться, я сегодня же скажу ему, что я люблю тебя, и пусть он делает, что хочет, — пусть
убьет меня, пусть прогонит. Я решительно не могу без тебя жить. Друг мой, милый мой! Возьми меня к себе, спаси меня от этого
злодея; увези меня куда-нибудь, — я буду служить тебе, буду рабою твоею.
— Избави господи, ваше благородие! Зачем
убивать? Нешто мы некрещеные или
злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что
убивать, но и мыслей таких в голове не было… Спаси и помилуй, царица небесная… Что вы-с!
Мне в романах больше всего нравятся
злодеи, те, которые так ловко плетут разные ехидные сети,
убивают, отравляют… умные они, сильные… и когда, наконец, их ловят — меня зло берёт, даже до слёз дохожу.
Прочь, неверный,
Металл! ты мне служил как люди:
Помог
убить невинность, притупился
О грудь
злодея...
Андрей. Занимать гостей… Вот пытка-то!.. (Смотрит в дверь направо). Прощай, Таня!.. Какую я сейчас с тобою подлость сделаю, так, кажется,
убить меня…
убить!.. Думал: будем век с тобою друг на друга радоваться!.. Ведь вон она сидит: такая веселая, смеется чему-то, лицо такое доброе… и не ожидает!
Злодей я,
злодей!.. Да что ж делать-то, коли другая взяла за сердце, да и вырвала его?.. От своей судьбы не уйдешь!.. И стал я ничем, ничем не лучше всякого разбойника и всякого бесчестного!..
— Как же они их,
злодеи,
убивали? — спросила Параша.
—
Злодей постылый! — проговорила она. — И живу с Евстигнеем, и жила. На,
убей до смерти. И Агашка не твоя дочь; с ним прижила, — быстро выговорила она и закрыла локтем лицо, ожидая удара.
Но
злодей уже тогда имел в уме, что лучше вас совсем
убить, дабы ни один петух о том не прокричал!
— Это ты, разбойник? — заголосила она. — Ты? Рожу, знать, в кабаке раскроили? Проклятый! Мучитель ты мой! Пущай тебе на том свете так будет
злодею, как ты высосал меня всю!
Убил ты меня, сироту!
«Какая мерзость! Нет-с; какая неслыханная мерзость! — думал он. — Какая каторжная, наглая смелость и какой расчет! Он шел
убить человека при двух свидетелях и не боялся, да и нечего ему было бояться. Чем я докажу, что он
убил его как
злодей, а не по правилам дуэли? Да первый же Висленев скажет, что я вру! А к этому же всему еще эта чертова ложь, будто я с Евангелом возмущал его крестьян. Какой я свидетель? Мне никто не поверит!»
— Звезда стражница, — сказал он, — звезда все видит, она видела, как Кавель Кавеля
убил. Месяц увидал, да испугался, как християнская кровь брызнула, и сейчас спрятался, а звезда все над Кавелем плыла, богу
злодея показывала.
— Что, ему плохо? — трепетно осведомилась Милица. — A вы-то сами, Онуфриев, как вы-то себя чувствуете? Ах, как хорошо, что вы успели
убить этого
злодея, не то… — лихорадочно говорила девушка.
— Кровожадные
злодеи! — сказал им государь. — Еще не успели умыть рук ваших от невинной крови и дерзаете предстать ко мне. Знаю все ваши дерзкие замыслы. Кого вы
убили? Начальников, Богом и мною поставленных!..
Проклятый Андрей назвался боярином, посланным из Москвы от царской Думы для поимки беглого стрельца,
злодея, подкупленного будто бы царевною Софиею Алексеевною, цтобы
убить дерзавного, великого государя нашего.
— Ну, она-то просто под руку подвернулась…
Злодей шел
убивать княжну…
— Видите ли этого
злодея! — сказала она, приведя их в хижину. — Он
убил свою бабку и сам удавился.
Злодеи! едва не
убили меня, наше дитя.
Да еще и
убивали вернопреданных слуг королевских, а
злодеев спустили с тягчайших цепов, которые их сдерживали, прямо на волю.
Пусть я преступник, пусть я сволочь,
злодей, все, что угодно, но, клянусь Богом! — мне нисколько не жаль ваших убитых и нет до них никакого дела. Не я велел
убивать, сами
убиваете и рвете на части друг друга, и пожалуйста! Сколько угодно!
Злодей занес нож над своей жертвой, у меня в руке пистолет, я
убью его.
— Ах, этот ваш граф, — с злобой заговорила княжна, — это лицемер,
злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не
убил ее народ за то, что она по-французски заговорила…
Чрезвычайно сильный
злодей Анастас ударил своими оковами по головам Тивуртия и Раввулу так, что они упали, и он сжал и пропихнул их в прокаженную яму: И Тивуртий, и Раввула кричали, а Анастас угрожал
убить их, если они полезут назад.