Китай на киноэкране

Чжун Дафэн, 2016

В издании рассказывается о развитии и изменениях в китайском кинематографе за последнее столетие и приводятся свидетельства неукротимого духа китайского народа. Кинематографическое искусство – словно зеркало, отражающее разные аспекты жизни в обществе, а также душевное состояние людей. Обзор китайских фильмов позволит читателю познакомиться с жизнью китайцев, их стремлениями и нравами. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 1

Китайская мечта

Китай по своим культурным традициям является страной, чей народ любит мечтать и склонен предаваться мечтам — о мудрых монархах, неподкупных государственных чиновниках, сельской идиллии или «красном будущем» в годы «Культурной революции». А теперь к этим мечтам прибавляются и мечты о героях «уся», зажиточной жизни, встрече со своей второй половинкой и нежных чувствах.

Джет Ли в фильме «Храм Шаолинь»

Таким образом, фильмы в жанре «уся» стали для китайцев воплощением «мечтательной культуры» и «мечтательных настроений», а для кинематографистов и кинохудожников — идеальной платформой, на которой можно творчески демонстрировать свое видение и переосмысление культурных традиций страны.

В вымышленном мире, где живут герои фильмов «уся», насилие оправдывается его справедливостью и потому приобретает законность. В этом нашел отражение голос китайской общественности, которая выступает за поощрение добра и наказание зла. Насильственные действия героев «уся» считаются героическими не только потому, что они наказывают злодеев за обиженных невинных людей и поддерживают справедливость, но и потому, что они защищают традиционные ценности китайской культуры — семейные, духовно-нравственные ценности.

Лю Сяоцин в фильме «Загадочный Будда»

Китайские фильмы в жанре «уся», с одной стороны, унаследовали лучшие художественные традиции национальной культуры, особенно пекинской оперы и ушу, тем самым сохранив свою национальную сущность, но, с другой стороны, заимствовали изобразительные средства современных боевиков. Уже на стадии становления китайские фильмы «уся» приобрели самобытную форму и стиль, которые отличали «уся» от других жанров и позволили сократить дистанцию между ним и китайскими зрителями.

За 100-летнюю историю китайского кинематографа фильмы «уся» претерпели огромные изменения как по форме, так и по содержанию. При этом они непрерывно совершенствуются в ходе обмена с другими жанрами кино. Благодаря своей ярко выраженной национальной специфике и инклюзивности «уся» стал одним из самых жизнеспособных традиционных жанров китайского кинематографа, который явно отличался своими художественными и духовными особенностями в разные исторические периоды и в зависимости от политико-культурной среды того времени.

После основания Нового Китая в 1949 году люди, воодушевленные мечтой о светлом будущем, стали активно включаться в строительство нового государства. В этом историческом контексте у них снизился интерес к экранным героям и суперменам, которые некогда давали им душевное утешение и пробуждали надежду на справедливость. Каждый гражданин новой социалистической страны стал «героем», посвятившим себя строительству нового общества. Иллюзорные образы «героев-спасителей» фильмов «уся» естественным образом сошли со сцены — им на смену пришли реальные люди и истории.

В первые годы проведения политики реформ и открытости, когда в Китае наблюдалась тенденция к поиску идейных и культурных перемен, когда творческое восприятие деятелей искусств начало расширять свои границы, открывая новые, неизведанные горизонты, началось и преобразование китайских жанровых фильмов, а фильмы «уся» пережили свое историческое возрождение.

Фильм «Загадочный Будда» (1980) режиссера Чжан Хуасюня стал первой попыткой возрождения жанра «уся», ведь за всю историю кинематографа Нового Китая зрители едва ли еще помнят другой фильм с такими зрелищными схватками, как в концовке этого.

Судя по общему строению фильма, его сложно назвать «уся» как таковым. Это просто повествовательная картина, содержащая определенные сцены кунг-фу, да и те были сняты достаточно наивно и примитивно. Но, во всяком случае, «Загадочный Будда» дал зрителям возможность снова увидеть на экране долгожданное кунг-фу.

Вслед за ним вышел в прокат «Храм Шаолинь» (1982) режиссера Чжан Синьяня, который по-настоящему стал пионером жанра «уся» в наше время. Кстати, это первая лента «уся», которая была совместно снята силами Сянгана и внутренних районов Китая. Фильм имел колоссальный кассовый успех, принес мировую славу китайскому актеру Джету Ли как неоспоримой звезде кунг-фу. Более того, ажиотаж «Храма Шаолинь» спровоцировал бум экшен-фильмов в стиле кунг-фу.

Кадр из фильма «Смертельная ярость»

Сквозь фильм красной нитью проходят наставления о преданности государю и сыновней почтительности, что является традиционным лейтмотивом фильмов «уся». Главная тема картины — владение кунг-фу ради мести; ее новизна заключается в том, что боевое искусство демонстрируют исключительно профессиональные мастера ушу, причем место съемки выбрано именно в храме Шаолинь, расположенном в провинции Хэнань, а исполнитель главной роли Джет Ли (настоящее имя Ли Ляньцзе) является обладателем звания всекитайского чемпиона по ушу. Словом, все, что показывается в фильме — от телодвижений главных героев, их комбинированных приемов рукопашного боя до владения разными видами китайского холодного оружия, включая палки, мечи и клинки, — является полноценным боевым искусством. Поэтому неудивительно, что фильм часто называют шедевром кинематографа на тему кунг-фу.

Главный герой Цзюэ Юань — традиционный образ фильмов «уся», который обладает всеми чертами характера легендарного героя: честью, храбростью и преданностью своим друзьям. Он вступил в монашество изначально для овладения навыками боевого искусства, чтобы потом отомстить убийце своего отца. В конце фильма он свершил возмездие и освободил народ от гнета злодея.

Храм Шаолинь, по закону буддизма, должен быть священным местом, где проповедуется милосердие и соблюдается обет воздержания от насилия. Поэтому обучение боевому искусству здесь следует принципу параллельного «внутреннего и внешнего самосовершенствования», что означает совершенствование духовное и физическое. Поэтому мотивация вступления в монашество у главного героя явно расходится с духом шаолиньского ушу. Именно этот конфликт и послужил завязкой фильма или отправной точкой сюжета, по мере развития которого главный герой добивается духовного совершенствования и его борьба с противником приобретает более высокий нравственный характер — не ради мести, а во имя справедливости.

Ближе к концу фильма заклятый враг Цзюэ Юаня вторгается в храм Шаолинь и убивает десятки монахов. Завязывается ожесточенная борьба между захватчиками и шаолиньскими монахами-воинами. В этом случае буддистский обет ненасилия и шаолиньский дух «поощрения добра и наказания зла» драматическим образом соединяются в одно целое и уничтожение главным героем злодея оправдывается.

Что касается отрицательного персонажа — Ван Жэньцзе, — то он не просто убийца отца Цзюэ Юаня и кровожадный злодей, но также претендует на престол. Именно поэтому наказание злодея руками героя, естественно, приобрело двойное основание для оправдания: выполнение сыновнего долга и долга преданности государю. В конце фильма Цзюэ Юань, решившись отречься от мирской жизни ради верности храму Шаолинь и справедливости, посвящает себя развитию шаолиньских боевых искусств. Таким образом, фильм подходит к развязке, где «сыновнее благочестие» и «верность государю» превращаются в единое целое для главного героя.

Успех «Храма Шаолинь» вызвал цепную реакцию — и в 1980-х годах один за другим выходили на экран фильмы «уся», в том числе «Боец багуа» (1983), «Неустрашимый Удан» (1983), «Архаты в ярости» (1985) и «Боец с Желтой реки» (1987).

Кадр из фильма «Неустрашимый Удан»

Кадр из фильма «Боец с Желтой реки»

Эти фильмы проявляли в высокой степени тематическое сходство и однородность художественного стиля. Их сюжет стал строиться не только на личных конфликтах между персонажами — к ним прибавляются социальные и исторические мотивы, а главными героями фильмов, владеющими кунг-фу, перестали быть одинокие бродячие рыцари. Им на смену приходят патриотически настроенные благородные люди, которые призваны уничтожить злодеев и защищать простых людей. Иногда даже им придается характер национальных героев; игра и трюки выполняются самими актерами, без помощи каскадеров, причем в шаолиньском стиле.

Однако после этой волны наступило временное затишье для фильмов «уся». Это объясняется тем, что в середине 1980-х годов режиссеры пятого поколения своими работами предоставили зрителям совершенно новый эмоциональный опыт, и в моду вошли художественные фильмы, отодвинув «уся» на периферию внимания зрительской аудитории. Вот почему в последующие годы почти не было видно такого фильма «уся», который мог бы сравниться с «Храмом Шаолинь» по премьерному ажиотажу и популярности у зрителей.

В 1990-х годах китайское общество переживало динамичные изменения в ходе рыночной трансформации экономики, одновременно расшатались некогда существовавшие культурные ограничения. Вместе с этим начался период преобразования системы управления кинематографом во внутренних районах Китая. Первым результатом реформы стало оживление коммерческих фильмов с яркими признаками поп-культуры и развлекательным назначением, которые заняли значительную долю внутреннего кинорынка. Формирующиеся рыночные отношения выдвинули на первый план экономическую эффективность кинопродукции, которая стала едва ли не вопросом жизни и смерти для кинематографистов.

Кадр из фильма «Воин в селении Двух Флагов»

Тогда они сделали отчаянный рывок в создании новых фильмов «уся», придав им совершенно иной облик, нежели «шаолиньский». Вышедший в 1990 году «Воин в селении Двух Флагов» режиссера Хэ Пина демонстрировал явные отличия от «Храма Шаолинь» своей уникальной повествовательной манерой, эстетической спецификой и духовным складом, тем самым высвободив себя от оков «шаолиньской» модели творчества.

Это фильм про храброго рубаку — молодого меченосца по имени Хай Гэ, который, следуя предсмертной просьбе отца, приезжает в селение Двух Флагов, затерянное в пустыне, чтобы встретиться со своей невестой Хао Мэй. Спасая ее от насильников, он убил младшего брата бандитского главаря, за что заплатил своей жизнью. Вместе с ним пострадали и жители селения.

Главный герой фильма Хай Гэ сильно отличается от стандартного образа героя «уся», который карает злодеев и спасает угнетенных ради высокой цели. Он совсем юный и наивный и убил злодея исключительно по зову сердца. Он не такой смелый и отважный, как Цзюэ Юань — главный герой «Храма Шаолинь». Он не бесстрашный рыцарь, и его благородные поступки, скорее всего, продиктованы безвыходностью положения. Хай Гэ стал любимцем зрителей не столько за героизм, сколько за детскую наивность и искренность. Его образ стал еще более близким сердцам людей благодаря антагонисту, который выдавал себя за благородного человека и в конце концов предал своего друга.

Кадр из фильма «Воин в селении Двух Флагов»

С точки зрения эстетики режиссер довольно умело контролирует визуальный и психологический ритмы фильма, чтобы создать напряженную атмосферу, причем главным образом не за счет захватывающих сцен рукопашного боя. Такая атмосфера заставляет зрителей, затаив дыхание, постоянно ждать новых драматических изменений, которые могут произойти в любой момент. Этот фильм в строгом смысле является «уся-боевиком» без экшен-сцен. Даже кровавые схватки проходят мгновенно, а убийство — незаметно, несмотря на то что в пустыне везде таится опасность для жизни главных героев. Такое визуальное воздействие и повествовательные приемы доставили зрителям новое эстетическое удовольствие. Можно сказать, что режиссер Хэ Пин переписал историю фильмов «уся».

Афиша фильма «Таверна Дракона»

При всем этом нельзя не признать, что «Воин в селении Двух Флагов» носит явный отпечаток художественного фильма, который легко заметить благодаря его способам повествования. Это значит, что режиссер все же предпочел снять художественный фильм, а не «уся». Но тогда на кинорынке внутренних районов Китая доминировали коммерческие картины, снятые сянганскими режиссерами. Из них особо стоит выделить режиссера Цуй Харка, который по-настоящему посодействовал процветанию фильмов «уся».

Снятый в 1990 году фильм «Меченосец» (режиссер Кинг Ху, продюсер Цуй Харк) ознаменовал начало «цуй-харкской эры», суть которой сводится к формуле «наливать старое вино в новую бутылку», то есть Цуй Харк старается представить традиционный «уся» в новой форме. С этой целью он использовал самые современные технологии и приемы оформления, не отказываясь от заимствования некоторых элементов комедии и фэнтези. Немаловажную роль сыграли популярные на то время мировые звезды, которых Цуй Харк пригласил сниматься. Их участие также помогло завоевать как славу среди критиков, так и кассовый успех. Итак, «уся» вновь оказался самым популярным жанром на китайском кинорынке 1990-х годов.

Можно без преувеличения сказать, что Цуй Харк открыл для фильмов «уся» высокотехнологичную эру, отличающуюся новыми визуально-изобразительными возможностями, новыми компьютерными эффектами и новыми выразительными формами. С тех пор фильмы «уся» значительно расширили аудиторию благодаря своим зрелищным сценам, красочным декорациям, головокружительным кадрам и акробатическим трюкам кунг-фу. Их лучшими представителями могут служить «Меченосец» (1990), «Таверна дракона» (1992), «Меченосец-2» (1993). Примечательно, что все эти картины в той или иной степени отражали чувство незащищенности, которое испытывали жители колониального Сянгана. В этом смысле фильмы стали отражением истории тогдашнего Сянгана.

Режиссер Цуй Харк

Афиша фильма «Меченосец»

Афиша фильма «Семь мечей»

Афиша фильма «Меченосец-2» 33

В 1990-х годах фильмы «уся» стали пользоваться большой популярностью в Сянгане благодаря режиссеру Цуй Харку и другим создателям коммерческих картин этого жанра. В начале XXI века они проявили четкую ориентацию на международный кинорынок и постепенно укрепили свои позиции на нем. Первым на Олимп мирового кинематографа поднялся фильм «Крадущийся тигр, затаившийся дракон», снятый Энгом Ли в 1999 году. Интернационализация фильмов «уся» привела к их глубоким изменениям как по форме, так и по содержанию. Теперь сюжет фильмов избавился от старого шаблона «око за око», и главное внимание режиссера обращается не на развитие сюжета, а на создание живых образов персонажей. Даже сцены рукопашных поединков приобрели эстетическую окраску. В результате фильмы стали гораздо более привлекательными.

«Крадущийся тигр, затаившийся дракон» — это первая картина великого режиссера Энга Ли в жанре «уся». Она покорила жюри «Оскара» захватывающим сюжетом, яркими образами героев, чарующими пейзажами, голливудским стилем съемки и идеальным выступлением китайских кинозвезд.

В фильме рассказывается об истории глубокой, но сдержанной любви между главным героем Ли Мубаем — бойцом кунг-фу с рыцарской душой — и героиней Юй Сюлянь — молодой женщиной-меченосцем. Тонко описанные непростые отношения влюбленных дают зрителям возможность заглянуть в духовный мир главных героев и познакомиться с восточными культурными традициями. Фильм получил мировое признание и вызвал настоящий ажиотаж.

Все в фильме Энга Ли представлено в конфуцианском стиле: изумрудная бамбуковая роща, песчаные пустыни, не говоря уже о столичной роскоши. Даже рукопашные бои отличаются, наряду с силой, непринужденной ловкостью и изящной красотой. Явно чувствуется и эмоциональная сдержанность главных героев, посредством которой режиссер хочет раскрыть перед зрителями ментальность традиционного общества Китая. Примечательно то, что главная изюминка фильма заключается не в воспевании подвигов легендарных героев, как это бывало почти во всех фильмах «уся», а в описании душевной борьбы главных героев.

Афиша фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон»

Режиссер Энг Ли

Афиша фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон»

Ли Мубай в фильме «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» по сравнению с героем «Храма Шаолинь» отличается меньшей жаждой мести, но гораздо большей гуманностью, чувством призвания и способностью контролировать свои желания. А эти черты характера являются воплощением конфуцианских ценностей.

Кадр из фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон»

Конец ознакомительного фрагмента.