Неточные совпадения
Она летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был длинный нос и шея птицы, и
в ту минуту, как Левин приложился, из-за
куста, где
стоял Облонский, блеснула красная молния; птица, как стрела, спустилась и взмыла опять кверху.
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним
кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые
в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы,
стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
В конце дорожки,
в кустах, оказалась беседка; на ступенях ее лежал башмак с французским каблуком и переплет какой-то книги;
в беседке
стояли два плетеных стула, на полу валялся расколотый шахматный столик.
— Воровство! — шептал он,
стоя в нерешимости и отирая пот платком с лица. — А завтра опять игра
в загадки, опять русалочные глаза, опять, злобно, с грубым смехом, брошенное мне
в глаза: «Вас люблю!» Конец пытке — узнаю! — решил он и бросился
в кусты.
Она, закрытая совсем
кустами, сидела на берегу, с обнаженными ногами, опустив их
в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с берега. Райский прошел дальше, обогнул утес: там,
стоя по горло
в воде, купался m-r Шарль.
Там были все наши. Но что это они делают? По поляне текла та же мутная речка,
в которую мы въехали. Здесь она дугообразно разлилась по луговине, прячась
в густой траве и
кустах. Кругом росли редкие пальмы. Трое или четверо из наших спутников, скинув пальто и жилеты,
стояли под пальмами и упражнялись
в сбивании палками кокосовых орехов. Усерднее всех старался наш молодой спутник по Капской колонии, П. А. Зеленый, прочие
стояли вокруг и смотрели,
в ожидании падения орехов. Крики и хохот раздавались по лесу.
Взгляд далеко обнимает пространство и ничего не встречает, кроме белоснежного песку, разноцветной и разнообразной травы да однообразных
кустов, потом неизбежных гор, которые группами, беспорядочно
стоят, как люди, на огромной площади, то
в кружок, то рядом, то лицом или спинами друг к другу.
Он
стоял за
кустом в тени; передняя половина
куста была освещена из окна.
Этот день мы употребили на переход к знакомой нам грибной фанзе около озера Благодати. Опять нам пришлось мучиться
в болотах, которые после дождей стали еще непроходимее. Чтобы миновать их, мы сделали большой обход, но и это не помогло. Мы рубили деревья,
кусты, устраивали гати, и все-таки наши вьючные животные вязли на каждом шагу чуть не по брюхо. Большого труда
стоило нам перейти через зыбуны и только к сумеркам удалось выбраться на твердую почву.
Ночь была тихая, славная, самая удобная для езды. Ветер то прошелестит
в кустах, закачает ветки, то совсем замрет; на небе кое-где виднелись неподвижные серебристые облачка; месяц
стоял высоко и ясно озарял окрестность. Я растянулся на сене и уже вздремнул было… да вспомнил о «неладном месте» и встрепенулся.
Немного пониже крестьянская лошадь
стояла в реке по колени и лениво обмахивалась мокрым хвостом; изредка под нависшим
кустом всплывала большая рыба, пускала пузыри и тихо погружалась на дно, оставив за собою легкую зыбь.
Почва около берегов более или менее твердая, но
стоит только отойти немного
в сторону, как сразу попадешь
в болото. Среди зарослей скрываются длинные озерки. Эти озерки и
кусты ивняков и ольшаников, растущие рядами, свидетельствуют о том, что река Лефу раньше текла иначе и несколько раз меняла свое русло.
Усадьба капитана была ограждена непроницаемыми
кустами сирени, и наша жизнь постепенно все более замыкалась
в ее пределах… Между нами и деревней
стояла стена, и мы чувствовали себя людьми без собственной среды.
Знакомство с барчуками продолжалось, становясь всё приятней для меня.
В маленьком закоулке, между стеною дедова дома и забором Овсянникова, росли вяз, липа и густой
куст бузины; под этим
кустом я прорезал
в заборе полукруглое отверстие, братья поочередно или по двое подходили к нему, и мы беседовали тихонько, сидя на корточках или
стоя на коленях. Кто-нибудь из них всегда следил, как бы полковник не застал нас врасплох.
Обыкновенным образом стрелять журавлей очень трудно и мало убьешь их, а надобно употреблять для этого особенные приемы и хитрости, то есть подкрадываться к ним из-за
кустов, скирдов хлеба, стогов сена и проч. и проч. также, узнав предварительно, куда летают журавли кормиться, где проводят полдень, где ночуют и чрез какие места пролетают на ночевку, приготовить заблаговременно скрытное место и ожидать
в нем журавлей на перелете, на корму или на ночевке; ночевку журавли выбирают на местах открытых, даже иногда близ проезжей дороги; обыкновенно все спят
стоя, заложив голову под крылья, вытянувшись
в один или два ряда и выставив по краям одного или двух сторожей, которые только дремлют, не закладывая голов под крылья, дремлют чутко, и как скоро заметят опасность, то зычным, тревожным криком разбудят товарищей, и все улетят.
Осень
стояла долгая, сначала очень ясная и холодная, а потом теплая и мокрая; все вальдшнепы, без исключения, свалились
в мелкие
кусты, растущие по сырым и потным местам, держались там до 8 ноября и разжирели до невероятности!
Он быстро вскочил, оделся и по росистым дорожкам сада побежал к старой мельнице. Вода журчала, как вчера, и так же шептались
кусты черемухи, только вчера было темно, а теперь
стояло яркое солнечное утро. И никогда еще он не «чувствовал» света так ясно. Казалось, вместе с душистою сыростью, с ощущением утренней свежести
в него проникли эти смеющиеся лучи веселого дня, щекотавшие его нервы.
Он тотчас же вошел
в черное пятно тени, падавшей от густого орехового
куста, и долго
стоял неподвижно, дивясь и пожимая плечами.
В нескольких шагах от меня — на поляне, между
кустами зеленой малины,
стояла высокая стройная девушка
в полосатом розовом платье и с белым платочком на голове; вокруг нее теснились четыре молодые человека, и она поочередно хлопала их по лбу теми небольшими серыми цветками, которых имени я не знаю, но которые хорошо знакомы детям: эти цветки образуют небольшие мешочки и разрываются с треском, когда хлопнешь ими по чему-нибудь твердому.
Дом-то, правда, с заколоченными ставнями
стоит, зато
в саду — и не вышел бы!
кусты,
кусты,
кусты — так и обступили со всех сторон…
Вышли
в сад. На узкой полосе земли, между двух домов,
стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые сучья торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них. Деревья — точно памятники на кладбище. Кроме этих лип,
в саду ничего не было, ни
куста, ни травы; земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая вода ряской.
Остропестро выставляло из-под
кустов свои колючие пурпуровые головки.
В стороне
стоял деревянный дом, маленький, серенький,
в одно жилье, с широкою обеденкою
в сад. Он казался милым и уютным. А за ним виднелась часть огорода. Там качались сухие коробочки мака да беложелтые крупные чепчики ромашки, желтые головки подсолнечника никли перед увяданием и между полезными зелиями поднимались зонтики: белые у кокорыша и бледнопурпуровые у цикутного аистника, цвели светложелтые лютики да невысокие молочаи.
Кожемякин оглянулся — он
стоял в углу заглохшего сада, цепкие
кусты крыжовника и малины проросли жёлтою сурепой, крапивой и седой полынью; старый, щелявый забор был покрыт сухими комьями моха.
Я отыскал дядю
в саду, у пруда,
в самом уединенном месте. Он был с Настенькой. Увидя меня, Настенька стрельнула
в кусты, как будто виноватая. Дядя пошел ко мне навстречу с сиявшим лицом;
в глазах его
стояли слезы восторга. Он взял меня за обе руки и крепко сжал их.
Кирша поехал далее, а крестьянская девушка,
стоя на одном месте, провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее к дереву, пробрался между
кустов до самых ворот загородки. Двери избушки были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые
в большом решете
стояли перед ним на столе, не приподнял даже головы.
По утрам должно удить на местах чистых, открытых или около трав;
в полдень, напротив (разумеется,
в летние жары), окунь любит
стоять в тени,
в корягах под
кустами, под навесом трав и лопухами; следовательно, надобно удить
в самых травах; вечером же окунь опять ходит по местам чистым и открытым.
Каким образом,
стоя спиною к Оке, мог увидеть Захар, что Глеб переехал реку и как затем исчез
в кустах — неизвестно; но только он мгновенно тряхнул головою, плюнул сажени на три и развалился на песке. Глаза его следили с каким-то нетерпеливым лукавством за Гришкой, который возвращался назад.
Озеро находилось всего
в двух верстах от площадки, занимаемой Глебом:
стоило только переехать Оку, пройти четверть версты песками, усеянными
кустами ивняка, и еще три четверти версты лугами.
Он
стоит, точно поддерживая тяжесть, чуть согнув спину, широко расставив ноги, а вокруг него всё веселей играет юный день, ярче блестит зелень виноградников, громче щебечут вьюрки и чижи,
в зарослях ежевики, ломоноса,
в кустах молочая бьют перепела, где-то свистит черный дрозд, щеголеватый и беззаботный, как неаполитанец.
Стоя пред окном, он, нахмурив брови, смотрел
в сад, там,
в сумраке, тихо шевелились
кусты бузины и тонкие, как бечёвки, ветви берёзы качались
в воздухе.
Кузница
стояла на краю неглубокого оврага; на дне его,
в кустах ивняка, Евсей проводил всё свободное время весной, летом и осенью.
В овраге было мирно, как
в церкви, щебетали птицы, гудели пчёлы и шмели. Мальчик сидел там, покачиваясь, и думал о чём-то, крепко закрыв глаза, или бродил
в кустах, прислушиваясь к шуму
в кузнице, и когда чувствовал, что дядя один там, вылезал к нему.
Он продолжал
стоять у окна и глядел
в открытую форточку на дремлющие
в тени
кусты и цветочные клумбы. Луна била ему прямо
в лицо и ярко обливала своим желтым светом всю верхнюю часть его тела.
Николя, все время было стоявший около князя и как бы желавший его тем защитить, при виде, что Жуквич направляет свой пистолет
в их сторону, заорал благим матом: «Погодите,
постойте,
постойте!» — и бросился
в кусты.
Проснувшись, я ничего ясно не помнил: иногда смутно представлялось мне, что я видел во сне что-то навалившееся и душившее меня или видел страшилищ, которые за мной гонялись; иногда усилия меня державших людей, невольно повторявших ласковые слова, которыми уговаривали меня лечь на постель и успокоиться, как будто пробуждали меня на мгновение к действительности, и потом совсем проснувшись поутру, я вспоминал, что ночью от чего-то просыпался, что около меня
стояли мать, отец и другие, что
в кустах под окнами пели соловьи и кричали коростели за рекою.
Тихо Вадим приближался к церкви; сквозь длинные окна сияли многочисленные свечи и на тусклых стеклах мелькали колеблющиеся тени богомольцев; но во дворе монастырском всё было тихо;
в тени, окруженные высокою полынью и рябиновыми
кустами, белели памятники усопших с надписями и крестами; свежая роса упадала на них, и вечерние мошки жужжали кругом; у колодца
стоял павлин, распуша радужный хвост, неподвижен, как новый памятник; не знаю, с какою целью, но эта птица находится почти во всех монастырях!
Но кто
в ночной тени мелькает?
Кто легкой тенью меж
кустовПодходит ближе, чуть ступает,
Всё ближе… ближе… через ров
Идет бредучею стопою?..
Вдруг видит он перед собою:
С улыбкой жалости немой
Стоит черкешенка младая!
Дает заботливой рукой
Хлеб и кумыс прохладный свой,
Пред ним колена преклоняя.
И взор ее изобразил
Души порыв, как бы смятенной.
Но пищу принял русский пленный
И знаком ей благодарил.
Она нерешительно обувает сандалии, надевает на голое тело легкий хитон, накидывает сверху него покрывало и открывает дверь, оставляя на ее замке следы мирры. Но никого уже нет на дороге, которая одиноко белеет среди темных
кустов в серой утренней мгле. Милый не дождался — ушел, даже шагов его не слышно. Луна уменьшилась и побледнела и
стоит высоко. На востоке над волнами гор холодно розовеет небо перед зарею. Вдали белеют стены и дома иерусалимские.
В эту пору особенного своего состояния рыба ходит стаями и нередко поднимается так высоко, что верхние перья бывают видны на поверхности воды; рыбак,
стоя неподвижно
в камыше, по колени и даже по пояс
в воде, или на берегу, притаясь у какого-нибудь
куста, сторожит свою добычу и вонзает острогу
в подплывающую близко рыбу.
Заметив места, около которых они трутся — всегда
в траве или
кустах по полоям, — охотник входит тихо
в воду и
стоит неподвижно сбоку рыбьего хода с готовою острогою, и, когда щуки подплывут к нему близко, бьет их своим нептуновским трезубцем, который имеет, однако, не три, а пять и более зубцов, или игл с зазубринами.
На местах отдыха,
в воксале, на музыке или пред фонтаном, он уже непременно останавливается где-нибудь недалеко от нашей скамейки, и, где бы мы ни были,
в парке ли,
в лесу ли, или на Шлангенберге, —
стоит только вскинуть глазами, посмотреть кругом и непременно где-нибудь, или на ближайшей тропинке, или из-за
куста, покажется уголок мистера Астлея.
Лес осенью был еще красивее, чем летом: темная зелень елей и пихт блестела особенной свежестью; трепетная осина, вся осыпанная желтыми и красными листьями,
стояла точно во сне и тихо-тихо шелестела умиравшею листвой,
в которой червонным золотом играли лучи осеннего солнца; какие-то птички весело перекликались по сторонам дороги; шальной заяц выскакивал из-за
кустов, вставал на задние лапы и без оглядки летел к ближайшему лесу.
Приближаясь к крайним амбарам села, то есть тем, которые
стояли уже подле околицы, Антон увидел совершенно неожиданно
в нескольких шагах от себя клетчатый платок, висевший на
кусте репейника.
Но его не было; стул, давно но сдвинутый,
стоял в своем углу; а
в окно виднелся
куст сирени на светлом закате, и свежесть вечера вливалась
в открытые окна.
— Господи, как вы глупы, Предпосылов! — закричала она. — Ступайте вон! Ступайте вон, ступайте вон и не смейте подслушивать, я вам приказала далеко
стоять!.. — затопала она на него ножками, и когда уже тот улизнул опять
в свои
кусты, она все-таки продолжала ходить поперек дорожки, как бы вне себя, взад и вперед, сверкая глазками и сложив перед собою обе руки ладошками.
Далеко от сраженья, меж
кустов,
Питомец смелый трамских табунов,
Расседланный, хладея постепенно,
Лежал издохший конь; и перед ним,
Участием исполненный живым,
Стоял черкес, соратника лишенный;
Крестом сжав руки и кидая взгляд
Завистливый туда, на поле боя,
Он проклинать судьбу свою был рад;
Его печаль — была печаль героя!
И весь
в поту, усталостью томим,
К нему
в испуге подскакал Селим
(Он лук не напрягал еще, и стрелы
Все до одной
в колчане были целы).
Фельдшер успел вовремя ухватиться за настилку и выкарабкаться почти сухим. Но Астреин по горло погрузился
в воду. Он достал ногами дно, здесь было вовсе не глубоко, но течение с такой силой тянуло его под мост, что он едва-едва успел уцепиться за столб. Лодка, переполнившись водою, перевернулась вверх дном, легко скользнула
в пролет и на той стороне моста сейчас же запуталась
в кустах. Фельдшер
стоял наверху и хохотал во все горло.
— Вот так штука! — сказал мельник
в раздумьи и со страхом поглядел на небо, с которого месяц действительно светил изо всей мочи. Небо было чисто, и только между луною и лесом, что чернелся вдали за речкой, проворно летело небольшое облачко, как темная пушинка. Облако, как облако, но вот что показалось мельнику немного странно: кажись, и ветру нет, и лист на
кустах стоит — не шелохнется, как заколдованный, а облако летит, как птица и прямо к городу.
Он пытался обернуться к ней — ему хотелось обнять ее, но, когда он обернулся, она уже быстро и не оглядываясь шла прочь от него. Юноша неподвижно
стоял над кучей полугнилого мусора, дремотно улыбался и смотрел влажным взглядом
в кусты, где — точно облако — растаяли мягкие белые юбки.
Была бы тут беда, да, на счастие, увидели мы — на речке челнок зачален
стоит. Как увидели мы этот челнок, так все и остановились. Бурана Макар силой удержал. Уж ежели, думаем себе, челнок
стоит, значит, и житель близко.
Стой, ребята,
в кусты!
Долго ли, коротко ли спали, только слышу я: Буран меня окликает. Проснулся от сна, гляжу: солнце-то садиться хочет, море утихло, мороки над берегом залегают. Надо мною Буран
стоит, глаза у него дикие. «Вставай, говорит, пришли уж… по душу, говорит, пришли!..» — рукой этак
в кусты показывает.