Неточные совпадения
— Так
и живем, что настоящей жизни не имеем, — отвечали глуповцы
и при этом не то
засмеялись, не то
заплакали.
Она, не выпуская руки его, вошла в гостиную. Княгиня, увидав их, задышала часто
и тотчас же
заплакала и тотчас же
засмеялась и таким энергическим шагом, какого не ждал Левин, подбежала к ним
и, обняв голову Левину, поцеловала его
и обмочила его щеки слезами.
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он приезжал ко мне
и плакал, говоря о тебе,
и какая поэзия
и высота была ты для него,
и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы
смеялись бывало над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была
и осталась, а это увлечение не души его…
Долли подошла, хотела сказать что-то, но не могла выговорить,
заплакала и неестественно
засмеялась.
Мне было досадно
и на самого себя,
и на Карла Иваныча, хотелось
смеяться и хотелось
плакать: нервы были расстроены.
При нем мне было бы совестно
плакать; притом утреннее солнышко весело светило в окна, а Володя, передразнивая Марью Ивановну (гувернантку сестры), так весело
и звучно
смеялся, стоя над умывальником, что даже серьезный Николай, с полотенцем на плече, с мылом в одной руке
и с рукомойником в другой, улыбаясь, говорил...
— Ну, вот
и ты! — начала она, запинаясь от радости. — Не сердись на меня, Родя, что я тебя так глупо встречаю, со слезами: это я
смеюсь, а не
плачу. Ты думаешь, я
плачу? Нет, это я радуюсь, а уж у меня глупая привычка такая: слезы текут. Это у меня со смерти твоего отца, от всего
плачу. Садись, голубчик, устал, должно быть, вижу. Ах, как ты испачкался.
Радостный, восторженный крик встретил появление Раскольникова. Обе бросились к нему. Но он стоял как мертвый; невыносимое внезапное сознание ударило в него, как громом. Да
и руки его не поднимались обнять их: не могли. Мать
и сестра сжимали его в объятиях, целовали его,
смеялись,
плакали… Он ступил шаг, покачнулся
и рухнулся на пол в обмороке.
И только? будто бы? — Слезами обливался,
Я помню, бедный он, как с вами расставался. —
Что, сударь,
плачете? живите-ка
смеясь…
А он в ответ: «Недаром, Лиза,
плачу,
Кому известно, что́ найду я воротясь?
И сколько, может быть, утрачу!» —
Бедняжка будто знал, что года через три…
— Да, — повторила Катя,
и в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные руки
и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах
и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно
заплакала, сама тихо
смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь от благодарности
и от стыда, может быть счастлив на земле человек.
— Я не люблю Гейне, — заговорила Катя, указывая глазами на книгу, которую Аркадий держал в руках, — ни когда он
смеется, ни когда он
плачет: я его люблю, когда он задумчив
и грустит.
— Вот — дура! Почти готова
плакать, — сказала она всхлипнув. — Знаешь, я все-таки добилась, что
и он влюбился,
и было это так хорошо, такой он стал… необыкновенно удивленный. Как бы проснулся, вылез из мезозойской эры, выпутался из созвездий, ручонки у него длинные, слабые, обнимает,
смеется… родился второй раз
и — в другой мир.
«
Плачет.
Плачет», — повторял Клим про себя. Это было неожиданно, непонятно
и удивляло его до немоты. Такой восторженный крикун, неутомимый спорщик
и мастер
смеяться, крепкий, красивый парень, похожий на удалого деревенского гармониста, всхлипывает, как женщина, у придорожной канавы, под уродливым деревом, на глазах бесконечно идущих черных людей с папиросками в зубах. Кто-то мохнатый, остановясь на секунду за маленькой нуждой, присмотрелся к Маракуеву
и весело крикнул...
— Ты добрый, старый товарищ… ты
и в школе не
смеялся надо мной… Ты знаешь, отчего я
плачу? Ты ничего не знаешь, что со мной случилось?
«Слезами
и сердцем, а не пером благодарю вас, милый, милый брат, — получил он ответ с той стороны, — не мне награждать за это: небо наградит за меня! Моя благодарность — пожатие руки
и долгий, долгий взгляд признательности! Как обрадовался вашим подаркам бедный изгнанник! он все „
смеется“ с радости
и оделся в обновки. А из денег сейчас же
заплатил за три месяца долгу хозяйке
и отдал за месяц вперед.
И только на три рубля осмелился купить сигар, которыми не лакомился давно, а это — его страсть…»
Марфенька, напротив, беленькая, красненькая
и пухленькая девочка по пятому году. Она часто капризничает
и плачет, но не долго: сейчас же, с невысохшими глазами, уже визжит
и смеется.
Глядя на нее,
заплакал и Викентьев, не от горя, а потому, объяснял он, что не может не
заплакать, когда
плачут другие,
и не
смеяться тоже не может, когда
смеются около него. Марфенька поглядела на него сквозь слезы
и вдруг перестала
плакать.
— Жениться вздумал, чуть не убил меня до смерти вчера! Валяется по ковру, хватает за ноги… Я браниться, а он поцелуями зажимает рот,
и смеется,
и плачет…
А Райский
и плакал и смеялся чуть ли не в одно
и то же время,
и все искренно «девствовал», то есть
плакал и смеялся больше художник, нежели человек, повинуясь нервам.
— Фу, дурак! Поди сюда, поцелуй меня, дуру! — проговорила она вдруг,
плача и смеясь, —
и не смей, не смей никогда мне это повторить… А я тебя люблю
и всю жизнь любила… дурака.
Итак: если захотите рассмотреть человека
и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он
плачет, или даже как он волнуется благороднейшими идеями, а высмотрите лучше его, когда он
смеется.
Но
и морская поэзия надоест,
и тропическое небо, яркие звезды: помянешь
и майские петербургские ночи, когда, к полуночи, небо захочет будто бы стемнеть, да вдруг опять засветлеет, точно ребенок нахмурится: того
и гляди
заплачет, а он вдруг
засмеялся и пошел опять играть!..
Рассердившись почему-то на этого штабс-капитана, Дмитрий Федорович схватил его за бороду
и при всех вывел в этом унизительном виде на улицу
и на улице еще долго вел,
и говорят, что мальчик, сын этого штабс-капитана, который учится в здешнем училище, еще ребенок, увидав это, бежал все подле
и плакал вслух
и просил за отца
и бросался ко всем
и просил, чтобы защитили, а все
смеялись.
И она вдруг, не выдержав, закрыла лицо рукой
и рассмеялась ужасно, неудержимо, своим длинным, нервным, сотрясающимся
и неслышным смехом. Старец выслушал ее улыбаясь
и с нежностью благословил; когда же она стала целовать его руку, то вдруг прижала ее к глазам своим
и заплакала...
Видите, как я все обдумала, одного только не могу придумать: что подумаете вы обо мне, когда прочтете? Я все
смеюсь и шалю, я давеча вас рассердила, но уверяю вас, что сейчас, перед тем как взяла перо, я помолилась на образ Богородицы, да
и теперь молюсь
и чуть не
плачу.
— Я… я не
плачу… Ну, здравствуйте! — повернулся он в один миг на стуле
и вдруг
засмеялся, но не деревянным своим отрывистым смехом, а каким-то неслышным длинным, нервозным
и сотрясающимся смехом.
Он
смеялся, но он
и плакал… ибо русский весьма часто
смеется там, где надо
плакать.
Я понял, в чем дело, покорился своей участи,
рассмеялся и ушел. К счастью, я за урок не слишком дорого
заплатил.
Вот как положил он крест, братцы мои, русалочка-то
и смеяться перестала, да вдруг как
заплачет…
— Сашенька, друг мой, как я рада, что встретила тебя! — девушка все целовала его,
и смеялась,
и плакала. Опомнившись от радости, она сказала: — нет, Вера Павловна, о делах уж не буду говорить теперь. Не могу расстаться с ним. Пойдем, Сашенька, в мою комнату.
— Сама не знаю. Иногда мне хочется
плакать, а я
смеюсь. Вы не должны судить меня… по тому, что я делаю. Ах, кстати, что это за сказка о Лорелее? [Лорелея — имя девушки, героини немецкого фольклора. Лорелея зазывала своим пением рыбаков,
и те разбивались о скалы.] Ведь это еескала виднеется? Говорят, она прежде всех топила, а как полюбила, сама бросилась в воду. Мне нравится эта сказка. Фрау Луизе мне всякие сказки сказывает. У фрау Луизе есть черный кот с желтыми глазами…
Смеялся ли он или
плакал, — это зависело от нерв, от склада ума, от того, как его сложила среда
и как он отражал ее; до глубины убеждения это не касается.
Молчать, не
смеяться, да
и не
плакать, а отвечать по данной форме, без похвалы
и осуждения, без веселья, да
и без печали — это идеал, до которого деспотизм хочет довести подданных
и довел солдат, — но какими средствами? А вот я вам расскажу.
Наташа улыбалась мне, улыбалась малютке,
плакала,
смеялась,
и только прерывающееся, спазматическое дыханье, слабые глаза
и смертная бледность напоминали о недавнем мучении, о вынесенной борьбе.
Другие девочки
засмеялись, а она вся покраснела
и заплакала.
Ее, вероятно, много кормили сладкими печеньями,
и она сама была, как горячая булочка: легко краснела, охотно
смеялась и легко
плакала.
Полчаса, проведенные в накуренной комнате, явились для Устеньки роковою гранью, навсегда отделившею ее от той среды, к которой она принадлежала по рождению
и по воспитанию. Возвращаясь домой, она чувствовала себя какою-то изменницей
и живо представляла себе негодующую
и возмущенную мисс Дудль… Ей хотелось
и плакать,
и смеяться,
и куда-то идти, все вперед, далеко.
Пищик. Найдутся. (
Смеется.) Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уж все пропало, погиб, ан глядь, — железная дорога по моей земле прошла,
и… мне
заплатили. А там, гляди, еще что-нибудь случится не сегодня-завтра… Двести тысяч выиграет Дашенька… у нее билет есть.
Он запнулся за порог крыльца
и выскочил на двор, а бабушка перекрестилась
и задрожала вся, не то молча
заплакав, не то —
смеясь.
— Не попал! — завыл дед
и засмеялся или
заплакал.
Всё это было удивительно: я
плакал редко
и только от обиды, не от боли; отец всегда
смеялся над моими слезами, а мать кричала...
Мебель
и разные вещи он дня три распродавал старьевщикам-татарам, яростно торгуясь
и ругаясь, а бабушка смотрела из окна
и то
плакала, то
смеялась, негромко покрикивая...
От скуки они
смеялись и для разнообразия принимались
плакать.
На следующий день, сидя на том же месте, мальчик вспомнил о вчерашнем столкновении. В этом воспоминании теперь не было досады. Напротив, ему даже захотелось, чтоб опять пришла эта девочка с таким приятным, спокойным голосом, какого он никогда еще не слыхал. Знакомые ему дети громко кричали,
смеялись, дрались
и плакали, но ни один из них не говорил так приятно. Ему стало жаль, что он обидел незнакомку, которая, вероятно, никогда более не вернется.
Там человек теперь
и плачет и смеется,
Там целый мир, мир полный
и живой.
Они рассказали ему, что играла Настасья Филипповна каждый вечер с Рогожиным в дураки, в преферанс, в мельники, в вист, в свои козыри, — во все игры,
и что карты завелись только в самое последнее время, по переезде из Павловска в Петербург, потому что Настасья Филипповна всё жаловалась, что скучно
и что Рогожин сидит целые вечера, молчит
и говорить ни о чем не умеет,
и часто
плакала;
и вдруг на другой вечер Рогожин вынимает из кармана карты; тут Настасья Филипповна
рассмеялась,
и стали играть.
Аглая отвернула свое счастливое
и заплаканное личико от мамашиной груди, взглянула на папашу, громко
рассмеялась, прыгнула к нему, крепко обняла его
и несколько раз поцеловала. Затем опять бросилась к мамаше
и совсем уже спряталась лицом на ее груди, чтоб уж никто не видал,
и тотчас опять
заплакала. Лизавета Прокофьевна прикрыла ее концом своей шали.
Она приходила в восторг от итальянской музыки
и смеялась над развалинами Одри, прилично зевала во Французской Комедии
и плакала от игры г-жи Дорваль в какой-нибудь ультраромантической мелодраме; а главное, Лист у ней играл два раза
и так был мил, так прост — прелесть!
Марья плохо помнила, как ушел Матюшка. У нее сладко кружилась голова, дрожали ноги, опускались руки… Хотела
плакать и смеяться, а тут еще свой бабий страх. Вот сейчас она честная мужняя жена, а выйдет в лес —
и пропала… Вспомнив про объятия Матюшки, она сердито отплюнулась. Вот охальник! Потом Марья вдруг расплакалась. Присела к окну, облокотилась
и залилась рекой. Семеныч, завернувший вечерком напиться чаю, нашел жену с заплаканным лицом.
Она
и плакала,
и смеялась,
и целовала Нюрочку,
и пела заунывные скитские стихи,
и опять рассказывала.