Неточные совпадения
— Васька,
слышь, барин говорит, что мы с
тобой те же лягушки. Чудно!
—
Слышь, Митюха, — подхватил другой, тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми в задние прорехи тулупа, — барин-то
тебя как прозвал? Толстобородый и есть.
— Бабушка-то обожглась-таки. Как она принимать будет? Ишь, как стенает тетка! Забыли про нее; она,
слышь, еще в самом начале пожара корчиться стала — с испугу… Вот оно как трудно человека родить, а баб не уважают!
Ты запомни: баб надо уважать, матерей то есть…
Слышь, и
тебя в главные свидетели запятил, и фотьянских штегеров, и балчуговских, всех в один узел хочет завязать.
— А
ты вот что, — продолжал он уж повелительным голосом, — поди в Московский трактир к Печкину, —
слышь!..
— Возьми
ты там порцию стерляжьей ухи, —
слышь! — самолучшего поросенка под хреном, жареного, какое там есть, и бутылку шипучего-донского!..
— Вот
ты об Владыкине давеча помянул… так он вряд ли у нас купит. Он,
слышь, у кандауровского барина всю Палестину торгует! У нас ему не рука.
Не по нраву ей, что ли, это пришлось или так уж всем естеством баба пагубная была — только стала она меня оберегаться. На улице ли встретит — в избу хоронится, в поле завидит — назад в деревню бежит. Стал я примечать, что и парни меня будто на смех подымают; идешь это по деревне, а сзади
тебя то и дело смех да шушуканье."
Слышь, мол, Гаранька, ночесь Парашка от тоски по
тебе задавиться хотела!"Ну и я все терпел; терпел не от робости, а по той причине, что развлекаться мне пустым делом не хотелось.
—
Ты бы, — говорит лавочник, — хоть бога-то побоялся бы, да лоб-от перекрестил:
слышь, к вечерням звонят…
А она знай шагает и на нас не смотрит, ровно как, братец
ты мой, в тумане у ней головушка ходит. Только взялась она за дверь, да отворить-то ее и не переможет… Сунулась было моя баба к ней, а она тут же к ногам-то к ее и свалилася, а сама все мычит «пора» да «пора», да барыню,
слышь, поминает… эка оказия!
—
Слышь, Ильин, — говорил старший музыкант Пахомов, —
ты у меня смотри! коли опять в аллегру отстанешь, я из
тебя самого флейту и контрабас сделаю.
— Да
ты слушай, братец, какие опосля того стал еще рисунки расписывать — смехоты, да и только! — продолжал Михайло Трофимов тем же ожесточенным голосом. — Ежели теперь, говорит, это дело за вами пойдет, так чтоб на вашу комиссию —
слышь? — не токмо што, говорит, десятый процент, а чтоб ни копейки не пошло —
слышь?
— Я не столько для себя самой, сколько для
тебя же отговариваю. Зачем
ты едешь? Искать счастья? Да разве
тебе здесь нехорошо? разве мать день-деньской не думает о том, как бы угодить всем твоим прихотям? Конечно,
ты в таких летах, что одни материнские угождения не составляют счастья; да я и не требую этого. Ну, погляди вокруг себя: все смотрят
тебе в глаза. А дочка Марьи Карповны, Сонюшка? Что… покраснел? Как она, моя голубушка — дай бог ей здоровья — любит
тебя:
слышь, третью ночь не спит!
— Знаешь
ты, — спросил он Матвея, — что её отца от семьи продали? Продали мужа, а жену с дочерью оставили себе. Хороший мужик был,
слышь, родитель-то у ней, — за строптивость его на Урал угнали железо добывать. Напоследях, перед самой волей, сильно баре обозлились, множество народа извели!
— Знакомы, чать, — работал я у отца. Савку помнишь? Били ещё меня, а
ты тогда, с испугу, вина дал мне и денег, — не
ты, конечно, а Палага. Убил,
слышь, он её, — верно, что ли?
— Заходи же,
слышь! Я уж никуда из дому не выйду, кроме как в могилу: она мне готова, в сторонке там, недалеко от твоих — от мачехи с солдатом. Приятно
ты держишь могилы ихние, аккуратно-хорошо! Часто ходишь?
—
Слышь, Лукашка! — сказал урядник, державший в руках кинжал и ружье, снятые с убитого. —
Ты кинжал себе возьми и зипун возьми, а за ружье, приди, я
тебе три монета дам. Вишь, оно и с свищом, — прибавил он, пуская дух в дуло: — так мне на память лестно.
— Счастья не хочешь, — повторила Устенька шопотом и привставая. — А счастлива
ты, ей-Богу! Как
тебя любят!
Ты корявая такая, а
тебя любят. Эх, кабы я да на твоем месте была, я бы постояльца вашего так окрутила! Посмотрела я на него, как у нас были, так, кажется, и съел бы он
тебя глазами. Мой дедушка — и тот чего мне не надавал! А ваш,
слышь, из русских богач первый. Его денщик сказывал, что у них свои холопи есть.
Лука. Ну, чего?
Ты… лечись! От пьянства нынче лечат,
слышь! Бесплатно, браток, лечат… такая уж лечебница устроена для пьяниц… чтобы, значит, даром их лечить… Признали, видишь, что пьяница — тоже человек… и даже — рады, когда он лечиться желает! Ну-ка, вот, валяй! Иди…
Лука. Господи Исусе… слышь-ка, милый!
Ты…
— Петруша, касатик… выслушай меня! — воскликнула она, между тем как старик стоял подле дочери с поникшею головою и старался прийти в себя. — Я уж сказывала
тебе —
слышь, я сказывала, мать родная, — не кто другой. Неужто злодейка я вам досталась! — подхватила Анна. — Поклепали
тебе на него, родной, злые люди поклепали: он, батюшка, ни в чем не причастен, и дочка его.
— Да
ты, дедушка, послушай, дело-то какое! — живо подхватил парень. — Они, наши, сосновские-то ребята, сказывали, твой зять-то… Григорьем, что ли, звать?..
Слышь, убежал, сказывают, нонче ночью… Убежал и не знать куда!.. Все, говорят, понятые из Комарева искали его — не нашли… А того,
слышь, приятеля-то, работника, Захара, так того захватили, сказывают. Нонче, вишь, ночью обокрали это они гуртовщика какого-то, вот что волы-то прогоняют… А в Комареве суд, говорят, понаехал — сейчас и доследились…
— Было точно целковых два, как расчелся с хозяином; все вышли: то да се. Слушай, Гриша,
ты знаешь, каков я есть такой! — подхватил вдруг Захар решительным тоном. — Уж сослужу службу — одно говорю,
слышь, заслужу! Теперь возьми
ты: звал ребят, придут — угостить надо: как же без денег-то? Никаким манером нельзя. Ведь Герасим в долг не поверит — право, жид, не поверит; надо как-нибудь перевернуться, а уж насчет себя одно скажу: заслужу
тебе!
—
Слышь, тетка, Авдотья Кондратьевна настоящее
тебе говорят: полно надсажаться…
—
Слышь, Глеб Савиныч, это у медведя! — воскликнул мельник, подергивая плечами и притопывая сапогами под такт удалой камаринской. — Пойдем скорее: там и Захарку увидишь; да только, право же, напрасно, ей-богу, напрасно: не по
тебе… чтоб мне провалиться, коли не так.
— Опять за свое!
Ты что ни говори ему, он все свое поет! — воскликнул Глеб, махнув рукою. — Я ж те говорю — никто другой,
слышь, я говорю: не твоя, выходит, об этом забота; знаю я, каков
ты есть такой, мое это дело! Коли зову, стало, толк в этом вижу!..
— Дедушка Кондратий,
слышь! А дедушка Кондратий! — крикнул он шагов еще за тридцать. —
Слышь! Что
ты вечор-то говорил!
Слышь, все по-твоему вышло!
— А что мне не разговаривать! Залил шары-те… Чего только мир смотрит, пьяницы-те наши, давно бы
тебя, нéгодя пьяного, с перевозу шугнуть надо. Давай,
слышь, лодку-те!
— Лодку? Эвон парень
тебя перемахнет… Иванко, а Иванко,
слышь? Иванко-о!.. А вот я сейчас вицей его, подлеца, вытяну.
Слышь, проходящий!..
— Три и есть. Обедать время пришло. Ну, посадили меня, доброго молодця, честь честью. Опять старики с дочкой вместе, нам с молодым хозяином на особицю, да еще,
слышь, обоим чашки-те разные. Тут уж мне за беду стало. «Ах вы, говорю, такие не эдакие. Вы не то што меня бракуете, вы и своего-то мужика бракуете». — «А потому, — старуха баит, — и бракуем, што он по Русе ходит, с вашим братом, со всяким поганым народом, нахлебается…» Вот и поди
ты, как они об нас понимают!
—
Слышь, что ль? Я… по
тебе просто умираю.
—
Тебя,
слышь, Тулун укусил?
— Зачем? И здесь на наш с
тобой век добра хватит. Ей-богу, хватит, Семеныч!
Ты,
слышь, опять два места мануфактуры слямзил?.. Смотри, Семеныч, осторожней! не попадись как-нибудь!..
Харлов от времени до времени прерывал чтение словами: «
Слышь, это
тебе, Анна, за твое усердие!» — или: «Это
тебе, Евлампиюшка, жалую!» — и обе сестры кланялись, Анна в пояс, Евлампия одной головой.
— Ишь, пострел какой, прости господи, только и норовит, как бы ему из дому прочь; погоди, Аксюшка, дай ему вернуться, вот мы ему с
тобой шею-то накостыляем…
Слышь, бабка, озорник-ат мой от дому все отбивается.
— Что
ты, леший, не откликаешься? — повторил громче прежнего один из караульщиков, стукая дубинкою по грязи. — Аль оглох?
Слышь,
тебя спрашивают!..
—
Слышь, что ли, — произнес первый, дергая его за руку, — полно
тебе зуб-то об зуб щелкать; ступай домой, пра, ступай домой,
слышь, что те говорят?..
— А что попритчилось, — примолвил Дорофей, — запил! Вот те и все тут; экой, право, черт… должно быть, деньги-то все кончил… Поди ж
ты, Федюха, а, кажись, прежде за ним такого дела не важивалось; управляющего,
слышь, захотелось ему ночью… знать, уж больно он его донимает… ну, да пойдем, Федюха: я индо весь промок… так-то стыть-погода пошла…
— Монах!
Ты,
слышь, незаконный? Ну вот, и я тоже!
—
Ты,
слышь, там в отделении чай распиваешь?
— А по другим местам разве лучше нас? — заступился Гаврила Иванович, подсаживаясь к самовару. — Взять хоть ту же Причину, да эти причинные мужики с кругу спились, потому уж такая рука им подошла: народ так и валит на Причинку, а всем надо партию набирать; ну, цену,
слышь, и набавили до двух целковых. У
тебя в Причине тоже ведь партия ждет?
— Эй, служба, не трожь,
слышь! Это, вишь, Алексеич… Знакомый… Кто ж
тебя экую темень узнает?
— Гости важные, — подтвердил Петр и продолжал: — Все, голова, наша Федосья весело праздничала; беседы тоже повечеру; тут, братец
ты мой, дворовые ребята из Зеленцына наехали; она,
слышь, с теми шутит, балует, жгутом лупмя их лупит; другой, сердечный, только выгибается, да еще в стыд их вводит, голова: купите, говорит, девушкам пряников; какие вы парни, коли у вас денег на пряники не хватает!
В отдел только просился: у
тебя семья своя, у меня своя, что нам на грехе жить!» Батька и заплакал,
слышь; ну, старый уж человек был, известно!
«Как, говорит,
ты эту ладонку сыщешь, в ней, говорит, бумажка зашита —
слышь?
— Какое, голова, жадный! Взял хоша бы тут четвертак и все сделал. «Теперь, говорит, ступай
ты домой,
слышь? Пять зорь умывайся росой, на шестую зорю ступай к третьим от здешнего селенья воротцам, и иди
ты все вправо, по перегороде; тут
ты увидишь, что все колья, что подпирают, нескобленые; один только кол скобленый;
ты этот кол переруби, обкопай его кругом, и найдешь
ты тут ладонку, и на этой ладонке наговор против
тебя и сделан».
— Неугодно ей, братец
ты мой, показалось, что наливкой не угощали; для дедушки Сидора старухи была,
слышь, наливка куплена, так зачем вот ей уваженья не сделали и наливкой тоже не потчевали, — отвечал Петр. (В лице его уж и тени не оставалось веселости.)
Коли
ты не сердишься, что с
тобой просто говорят, я, пожалуй,
тебя прощу и на ухо
тебе скажу:
ты не дурашный, а умный —
слышь?
— В Дьякове, голова, была у меня главная притона,
слышь, — начал Петр, — день-то деньской, вестимо, на работе, так ночью, братец
ты мой, по этой хрюминской пустыне и лупишь. Теперь, голова, днем идешь, так боишься, чтобы на зверя не наскочить, а в те поры ни страху, ни устали!
«Есть ли, говорит, у
тебя жена?» — спрашивает меня,
слышь.