Неточные совпадения
Аксиньюшка
жила на самом краю города, в какой-то землянке, которая
скорее похожа была на кротовью нору, нежели на человеческое жилище.
— Да расскажи мне, что делается в Покровском? Что, дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели
жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же, ничего не переменяй в доме, но
скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет хорошая.
Генерал
жил генералом, хлебосольствовал, любил, чтобы соседи приезжали изъявлять ему почтенье; сам, разумеется, визитов не платил, говорил хрипло, читал книги и имел дочь, существо невиданное, странное, которую
скорей можно было почесть каким-то фантастическим видением, чем женщиной.
Да ведь там мужики
живут, настоящие, посконные, русские; этак ведь современно-то развитый человек
скорее острог предпочтет, чем с такими иностранцами, как мужички наши,
жить, хе-хе!
Каждый раз, когда он думал о большевиках, — большевизм олицетворялся пред ним в лице коренастого, спокойного Степана Кутузова. За границей существовал основоположник этого учения, но Самгин все еще продолжал называть учение это фантастической системой фраз, а Владимира Ленина мог представить себе только как интеллигента, книжника, озлобленного лишением права
жить на родине, и
скорее голосом, чем реальным человеком.
— Наташа была хорошенькая, но бесцветная, робкая натура. Она
жила, пока грели лучи солнца, пока любовь обдавала ее теплом, а при первой невзгоде она надломилась и зачахла. Она родилась, чтоб как можно
скорее умереть.
— Лжец! — обозвал он Рубенса. — Зачем, вперемежку с любовниками, не насажал он в саду нищих в рубище и умирающих больных: это было бы верно!.. А мог ли бы я? — спросил он себя. Что бы было, если б он принудил себя
жить с нею и для нее? Сон, апатия и лютейший враг — скука! Явилась в готовой фантазии длинная перспектива этой жизни, картина этого сна, апатии, скуки: он видел там себя, как он был мрачен, жосток, сух и как, может быть, еще
скорее свел бы ее в могилу. Он с отчаянием махнул рукой.
Я просто понял, что выздороветь надо во что бы ни стало и как можно
скорее, чтобы как можно
скорее начать действовать, а потому решился
жить гигиенически и слушаясь доктора (кто бы он ни был), а бурные намерения, с чрезвычайным благоразумием (плод широкости), отложил до дня выхода, то есть до выздоровления.
О, с Версиловым я, например,
скорее бы заговорил о зоологии или о римских императорах, чем, например, об ней или об той, например, важнейшей строчке в письме его к ней, где он уведомлял ее, что «документ не сожжен, а
жив и явится», — строчке, о которой я немедленно начал про себя опять думать, только что успел опомниться и прийти в рассудок после горячки.
Зверева (ему тоже было лет девятнадцать) я застал на дворе дома его тетки, у которой он временно
проживал. Он только что пообедал и ходил по двору на ходулях; тотчас же сообщил мне, что Крафт приехал еще вчера и остановился на прежней квартире, тут же на Петербургской, и что он сам желает как можно
скорее меня видеть, чтобы немедленно сообщить нечто нужное.
Даже на наши вопросы, можно ли привезти к ним товары на обмен, они отвечали утвердительно. Сказали ли бы все это японцы, ликейцы, китайцы? — ни за что. Видно, корейцы еще не научены опытом, не
жили внешнею жизнью и не успели выработать себе политики. Да лучше если б и не выработали:
скорее и легче переступили бы неизбежный шаг к сближению с европейцами и к перевоспитанию себя.
По окончании всех приготовлений адмирал, в конце ноября, вдруг решился на отважный шаг: идти в центр Японии, коснуться самого чувствительного ее нерва, именно в город Оосаки, близ Миако, где
жил микадо, глава всей Японии, сын неба, или, как неправильно прежде называли его в Европе, «духовный император». Там, думал не без основания адмирал, японцы струсят неожиданного появления иноземцев в этом закрытом и священном месте и
скорее согласятся на предложенные им условия.
«Разумеется, удивительное и поразительное совпадение! И необходимо сделать всё возможное, чтобы облегчить ее участь, и сделать это
скорее. Сейчас же. Да, надо тут, в суде, узнать, где
живет Фанарин или Микишин». Он вспомнил двух известных адвокатов.
— А и я с тобой, я теперь тебя не оставлю, на всю жизнь с тобой иду, — раздаются подле него милые, проникновенные чувством слова Грушеньки. И вот загорелось все сердце его и устремилось к какому-то свету, и хочется ему
жить и
жить, идти и идти в какой-то путь, к новому зовущему свету, и
скорее,
скорее, теперь же, сейчас!
— Ну теперь ступайте, Христос с вами! (И она перекрестила его.) Ступайте
скорее к нему, пока
жив. Я вижу, что жестоко вас задержала. Я буду сегодня молиться за него и за вас. Алеша, мы будем счастливы! Будем мы счастливы, будем?
Без твердого представления себе, для чего ему
жить, человек не согласится
жить и
скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его всё были хлебы.
Чертопханов до конца дней своих держался того убеждения, что виною Машиной измены был некий молодой сосед, отставной уланский ротмистр, по прозвищу Яфф, который, по словам Пантелея Еремеича, только тем и брал, что беспрерывно крутил усы, чрезвычайно сильно помадился и значительно хмыкал; но, полагать надо, тут
скорее воздействовала бродячая цыганская кровь, которая текла в
жилах Маши.
Более зажиточных фанз, чем на Картуне, я нигде не видывал. Они были расположены на правом берегу реки и походили
скорее на заводы, чем на
жилые постройки.
Вдвоем они получили уже рублей 80 в месяц; на эти деньги нельзя
жить иначе, как очень небогато, но все-таки испытать им нужды не досталось, средства их понемногу увеличивались, и они рассчитывали, что месяца еще через четыре или даже
скорее они могут уже обзавестись своим хозяйством (оно так и было потом).
Жить с Кирсановым значило бы Крюковой обрекать себя на
скорую смерть.
Одним утром Матвей взошел ко мне в спальню с вестью, что старик Р. «приказал долго
жить». Мной овладело какое-то странное чувство при этой вести, я повернулся на другой бок и не торопился одеваться, мне не хотелось видеть мертвеца. Взошел Витберг, совсем готовый. «Как? — говорил он, — вы еще в постеле! разве вы не слыхали, что случилось? чай, бедная Р. одна, пойдемте проведать, одевайтесь
скорее». Я оделся — мы пошли.
Галахов был слишком развит и независим, чтоб совсем исчезнуть в фурьеризме, но на несколько лет он его увлек. Когда я с ним встретился в 1847 в Париже, он к фаланге питал
скорее ту нежность, которую мы имеем к школе, в которой долго
жили, к дому, в котором провели несколько спокойных лет, чем ту, которую верующие имеют к церкви.
В сущности,
скорее надобно дивиться — как Сенатор мог так долго
жить под одной крышей с моим отцом, чем тому, что они разъехались. Я редко видал двух человек более противуположных, как они.
Мы все
скорей со двора долой, пожар-то все страшнее и страшнее, измученные, не евши, взошли мы в какой-то уцелевший дом и бросились отдохнуть; не прошло часу, наши люди с улицы кричат: «Выходите, выходите, огонь, огонь!» — тут я взяла кусок равендюка с бильярда и завернула вас от ночного ветра; добрались мы так до Тверской площади, тут французы тушили, потому что их набольшой
жил в губернаторском доме; сели мы так просто на улице, караульные везде ходят, другие, верховые, ездят.
— Вот тебе на! Прошлое, что ли, вспомнил! Так я, мой друг, давно уж все забыла. Ведь ты мой муж; чай, в церкви обвенчаны… Был ты виноват передо мною, крепко виноват — это точно; но в последнее время, слава Богу,
жили мы мирнехонько… Ни ты меня, ни я тебя… Не я ли тебе Овсецово заложить позволила… а? забыл? И вперед так будет. Коли какая случится нужда — прикажу, и будет исполнено. Ну-ка, ну-ка, думай
скорее!
— Вон в Заболотье богатей Маслобоев
живет. На что уж грабитель, а попробуй-ка у него на бедность попросить, да он
скорее удавится, а не даст!
Обрадованный таким благосклонным вниманием, кузнец уже хотел было расспросить хорошенько царицу о всем: правда ли, что цари едят один только мед да сало, и тому подобное; но, почувствовав, что запорожцы толкают его под бока, решился замолчать; и когда государыня, обратившись к старикам, начала расспрашивать, как у них
живут на Сечи, какие обычаи водятся, — он, отошедши назад, нагнулся к карману, сказал тихо: «Выноси меня отсюда
скорее!» — и вдруг очутился за шлагбаумом.
Невидимо высоко звенит жаворонок, и все цвета, звуки росою просачиваются в грудь, вызывая спокойную радость, будя желание
скорее встать, что-то делать и
жить в дружбе со всем живым вокруг.
Затем следует Вторая Падь, в которой шесть дворов. Тут у одного зажиточного старика крестьянина из ссыльных
живет в сожительницах старуха, девушка Ульяна. Когда-то, очень давно, она убила своего ребенка и зарыла его в землю, на суде же говорила, что ребенка она не убила, а закопала его живым, — этак, думала,
скорей оправдают; суд приговорил ее на 20 лет. Рассказывая мне об этом, Ульяна горько плакала, потом вытерла глаза и спросила: «Капустки кисленькой не купите ли?»
Потом, когда он простился с товарищами, настали те две минуты, которые он отсчитал, чтобы думать про себя; он знал заранее, о чем он будет думать: ему все хотелось представить себе, как можно
скорее и ярче, что вот как же это так: он теперь есть и
живет, а через три минуты будет уже нечто, кто-то или что-то, — так кто же?
Чувство совершенного долга, торжества, чувство гордости наполняло его душу; да и разлука с женой не очень пугала его; его бы
скорее смутила необходимость постоянно
жить с женою.
— В оба глядим, баушка, где плохо лежит, — пошутил Ястребов и даже похлопал старуху по плечу. — Не бойся, а только
живи веселее —
скорее повесят…
— Я их буду любить, я их еще… больше буду лю… бить. Тут я их
скорее перестану любить. Они, может быть, и доб… рые все, но они так странно со мною об… обра… щаются. Они не хотят понять, что мне так нельзя
жить. Они ничего не хотят понимать.
Один, тотчас из ворот, по каменному безобразному крыльцу с далеко выдающимся навесом вел в большие комнаты, удобные
скорее для солдатской швальни, чем для
жилого помещения.
Она
прожила для женщины долгий век (ей было семьдесят четыре года); она после смерти Степана Михайлыча ни в чем не находила утешения и сама желала
скорее умереть».
По фигурам своим, супруг и супруга
скорее походили на огромные тумбы, чем на живых людей; жизнь их обоих вначале шла сурово и трудно, и только решительное отсутствие внутри всего того, что иногда другим мешает
жить и преуспевать в жизни, помогло им достигнуть настоящего, почти блаженного состояния.
Павел велел дать себе умываться и одеваться в самое лучшее платье. Он решился съездить к Мари с утренним визитом, и его в настоящее время уже не любовь, а
скорее ненависть влекла к этой женщине. Всю дорогу от Кисловки до Садовой, где
жила Мари, он обдумывал разные дерзкие и укоряющие фразы, которые намерен был сказать ей.
Именно: что старик не в силах более
жить без Наташи и что положительно можно сказать о необходимости
скорого их примирения; но что, однако же, все зависит от обстоятельств.
— Долгов, слышь, наделал. Какой-то мадаме две тысячи задолжал да фруктовщику тысячу. Уж приятель какой-то покойного Саввы Силыча из Петербурга написал:
скорее деньги присылайте, не то из заведения выключат. Марья-то Петровна три дня словно безумная ходила, все шептала:"Три тысячи! три тысячи! три тысячи!"Она трех-то тысяч здесь в год не
проживет, а он, поди, в одну минуту эти три тысячи матери в шею наколотил!
— Точно так-с, моя красавица! и ему тоже бонжур сказали, а в
скором времени скажем: мусьё алё призо! [пожалуйте, сударь, в тюрьму! (искаж. франц.)] — отвечал Маслобойников, притопывая ногой и как-то подло и масляно подмигивая мне одним глазом, — а что, Мавра Кузьмовна, напрасно, видно, беспокоиться изволили, что Андрюшка у вас
жить будет; этаким большим людям, в нашей глухой стороне, по нашим проселкам, не жительство: перед ними большая дорога, сибирская. Эй, Андрюшка! поди, поди сюда, любезный!
— Да и где же, — говорит, — тебе это знать. Туда, в пропасть, и кони-то твои передовые заживо не долетели — расшиблись, а тебя это словно какая невидимая сила спасла: как на глиняну глыбу сорвался, упал, так на ней вниз, как на салазках, и скатился. Думали, мертвый совсем, а глядим — ты дышишь, только воздухом дух оморило. Ну, а теперь, — говорит, — если можешь, вставай, поспешай
скорее к угоднику: граф деньги оставил, чтобы тебя, если умрешь, схоронить, а если
жив будешь, к нему в Воронеж привезть.
— Надо
скорей,
скорей, сию же минуту сделаться другим человеком и начать
жить иначе».
Я записал рассказы старика и со
скорым поездом выехал в Москву, нагруженный материалами, первое значение, конечно, придавая сведениям о Стеньке Разине, которых никогда бы не получил, и если бы не был репортером, легенда о Красной площади
жила бы нерушимо и по сие время.
— Кроме уж моего здоровья, — стала продолжать прежний свой разговор Катрин, — где я тут буду
жить?.. В нашем городском доме? Но я его
скорей желаю отдать внаймы, чем поселиться в нем, потому что он слишком велик для меня, и я должна буду всю мебель и все перевозить опять из Синькова сюда.
— Да, — отвечал Егор Егорыч, — и вот поэтому я так и жаждал вас
скорей видеть!.. Сегодня ночью я думал, что
жив не останусь, а между тем на мне лежит главнейшее дело моей жизни, не совершив которого я умру неспокойно!.. Я еще прежде вам говорил, что жена моя, по своим мыслям и по своим действиям, давно масонка!.. Но ни она, ни я не желаем ограничиваться этим и хотим, чтобы она была принята в ложу!..
— Воспользовавшись, он
скорей всего изобличил бы себя тем!.. Ему было бы безопаснее
жить с своим паспортом, — сказала она.
Начали мы предлагать старичку вопросы, но оказалось, что он только одно помнит: сначала родился, а потом
жил. Даже об. Аракчееве утратил всякое представление, хотя, по словам большухи, последний пригрозил ему записать без выслуги в Апшеронский полк рядовым, ежели не прекратит тунеядства. И непременно выполнил бы свою угрозу, если б сам, в
скором времени, не подпал опале.
Господи, Господи — скушно мне!
Хоть бы уж
скорее вырасти!
А то —
жить терпенья нет;
Хоть удавись, — Господи прости!
Многие из них были женаты и обладали многочисленными семействами, но все сплошь смотрели холостыми, дома почти не
жили, никогда путным образом не обедали, а всё словно перехватывали на
скорую руку.
«Ведь ничего для себя не нужно, — всё думал он, — отчего же не
жить для других?» Он взял ружье и с намерением
скорее вернуться домой, чтоб обдумать всё это и найти случай сделать добро, вышел из чащи.