Неточные совпадения
Только два раза в неделю посижу да пообедаю у генерала, а потом поедешь с визитами, где давно не был; ну, а там… новая актриса, то на
русском, то на французском
театре.
— Дюфар-француз, может слыхали. Он в большом
театре на ахтерок парики делает. Дело хорошее, ну и нажился. У нашей барышни купил всё имение. Теперь он нами владеет. Как хочет, так и ездит на нас. Спасибо, сам человек хороший. Только жена у него из
русских, — такая-то собака, что не приведи Бог. Грабит народ. Беда. Ну, вот и тюрьма. Вам куда, к подъезду? Не пущают, я чай.
На дворе виднелось длинное бревенчатое здание с стеклянной крышей, — не то оранжерея, не то фотография или
театр; тенистый садик из лип, черемух, акаций и сиреней выходил прямо к Узловке, где мелькали и «китайские беседки в
русском вкусе», и цветочные клумбы, и зеркальный шар, и даже небольшой фонтан с русалкой из белого мрамора.
Начали «Во лузях», и вдруг Марфа Игнатьевна, тогда еще женщина молодая, выскочила вперед пред хором и прошлась «
русскую» особенным манером, не по-деревенскому, как бабы, а как танцевала она, когда была дворовою девушкой у богатых Миусовых на домашнем помещичьем их
театре, где обучал актеров танцевать выписанный из Москвы танцмейстер.
Собравшись с силами, заговорил он о Москве, о товарищах, о Пушкине, о
театре, о
русской литературе; вспоминал наши пирушки, жаркие прения нашего кружка, с сожалением произнес имена двух-трех умерших приятелей…
Поэта образы живые
Высокий комик в плоть облек…
Вот отчего теперь впервые
По всем бежит единый ток.
Вот отчего
театра зала
От верху до низу одним
Душевным, искренним, родным
Восторгом вся затрепетала.
Любим Торцов пред ней живой
Стоит с поднятой головой,
Бурнус напялив обветшалый,
С растрепанною бородой,
Несчастный, пьяный, исхудалый,
Но с
русской, чистою душой.
«Пю» — не пью, а пю, — пояснил Ярченко. — «Пю за здоровье светила
русской науки Гаврила Петровича Ярченко, которого случайно увидел, проходя мимо по колидору. Желал бы чокнуться лично. Если не помните, то вспомните Народный
театр, Бедность не порок и скромного артиста, игравшего Африкана».
Я знал, например, много таких карьеристов, которые, никогда не читав ни одной
русской книги и получив научно-литературное образование в
театре Берга, так часто и так убежденно повторяли:"la litterature russe — parlez moi de Гa!"[не говорите мне о
русской литературе! (франц.)] или «ah! si l'on me laissait faire, elle n'y verrait que du feu, votre charmante litterature russe!» [ах, будь это в моей власти, я бы сжег ее, вашу очаровательную
русскую литературу! (франц.)] — что люди, даже более опытные, но тоже ничего не читавшие и получившие научно-литературное образование в танцклассе Кессених, [Танцкласс этот был знаменит в сороковых годах и помещался в доме Тарасова, у Измайловского моста.
Я даже с гордостью сознаюсь, что когда на
театре автор выводит на первый план
русского мужичка и рекомендует ему отхватать вприсядку или же, собрав на сцену достаточное число опрятно одетых девиц в телогреях, заставляет их оглашать воздух звуками
русской песни, я чувствую, что в сердце моем делается внезапный прилив, а глаза застилаются туманом, хотя, конечно, в камаринской нет ничего унылого.
Театр представляет шоссированную улицу немецкой деревни. Мальчик в штанах стоит под деревом и размышляет о том, как ему прожить на свете, не огорчая своих родителей. Внезапно в средину улицы вдвигается обыкновенная
русская лужа, из которой выпрыгивает Мальчик без штанов.
Панталеоне тотчас принял недовольный вид, нахмурился, взъерошил волосы и объявил, что он уже давно все это бросил, хотя действительно мог в молодости постоять за себя, — да и вообще принадлежал к той великой эпохе, когда существовали настоящие, классические певцы — не чета теперешним пискунам! — и настоящая школа пения; что ему, Панталеоне Чиппатола из Варезе, поднесли однажды в Модене лавровый венок и даже по этому случаю выпустили в
театре несколько белых голубей; что, между прочим, один
русский князь Тарбусский — «il principe Tarbusski», — с которым он был в самых дружеских отношениях, постоянно за ужином звал его в Россию, обещал ему горы золота, горы!.. но что он не хотел расстаться с Италией, с страною Данта — il paese del Dante!
«Виктор Крылов переделывает Гамлета на
русские нравы!», «Театральные барышники получают билеты из касс
театров!», «Два Ильинских обывателя собираются совершить воздухоплавание через трубу!», «Фунт крестовниковских свечей равняется 91 золотнику!»
В.М. Лавров — страстный любитель литературы и
театра, он познакомился с М.И. Писаревым и сделался своим в кружке артистов. Там он встретился с С.А. Юрьевым и стал издателем «
Русской мысли».
Из помещения на Старой площади редакция «
Русского слова» вскоре, переменив несколько квартир, переехала на Петровку, в дом доктора Левинсона, в нижний этаж, где была когда-то редакция арендуемых у императорских
театров театральных афиш, содержимая А.А. Левинсоном, сыном домовладельца.
Тому и другому пришлось оставить сотрудничество после следующего случая: П.И. Кичеев встретил в
театре репортера «
Русского курьера», которому он не раз давал сведения для газеты, и рассказал ему, что сегодня лопнул самый большой колокол в Страстном монастыре, но это стараются скрыть, и второе, что вчера на Бронной у модистки родились близнецы, сросшиеся между собою спинами, мальчик и девочка, и оба живы-здоровы, и врачи определили, что они будут жить.
Половину первой страницы заняли объявления
театров: «Частный оперный
театр» в доме Лианозова, в Газетном переулке; «Новый
театр Корша»; «Общедоступный
театр Щербинского», носивший название Пушкинского, в доме барона Гинзбурга на Тверской; «
Театр русской комической оперы и оперетки» Сетова в доме Бронникова, на Театральной площади.
Восьмидесятые годы были расцветом «
Русских ведомостей». Тогда в них сотрудничали: М.Е. Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский, Н.Н. Златовратский, А.П. Чехов, Д.Н. Мамин-Сибиряк, К.М. Станюкович, А.Н. Плещеев, Н.Е. Каронин, Г.А. Мачтет, Н.К. Михайловский, А.С. Пругавин, Н.М. Астырев, Л.Н. Толстой, статьи по
театру писал В.И. Немирович-Данченко.
В 1881 году я служил в
театре А.А. Бренко. Мой старый товарищ и друг, актер В.Н. Андреев-Бурлак, с которым мы тогда жили вдвоем в квартирке, при
театре на Тверской, в доме Малкиеля, напечатал тогда в «
Русской мысли» прекрасный рассказ «За отца», в котором был описан побег из крепости политического преступника.
Знакомство состоялось у артистов нашего
театра М.И. Писарева и А.Я. Гламы-Мещерской, у которых часто бывали многие литературные знаменитости того времени: С.А. Юрьев, В.М. Лавров, В.А. Гольцев и весь кружок «
Русской мысли»; наезжали петербургские писатели: Г.И. Успенский, Н.К. Михайловский, А.Н. Плещеев.
И когда, после наивных вопросов погорелковской прислуги, после назидательных вздохов воплинского батюшки и его попадьи и после новых поучений Иудушки, она осталась одна, когда она проверила на досуге впечатления дня, то ей сделалось уже совсем несомненно, что прежняя «барышня» умерла навсегда, что отныне она только актриса жалкого провинциального
театра и что положение
русской актрисы очень недалеко отстоит от положения публичной женщины.
В
театре давали оперу Верди, довольно пошлую, сказать по совести, но уже успевшую облететь все европейские сцены, оперу, хорошо известную нам,
русским, — Травиату.
В Москве артистка Малого
театра А.А. Бренко, жена известного присяжного поверенного и лучшего в то время музыкального критика, работавшего в «
Русских ведомостях», О.Я. Левенсона, открыла в помещении Солодовниковского пассажа первый
русский частный
театр в Москве.
В надворном флигеле жили служащие, старушки на пенсии с моськами и болонками и мелкие актеры казенных
театров. В главном же доме тоже десятилетиями квартировали учителя, профессора, адвокаты, более крупные служащие и чиновники. Так, помню, там жили профессор-гинеколог Шатерников, известный детский врач В.Ф. Томас, сотрудник «
Русских ведомостей» доктор В.А. Воробьев. Тихие были номера. Жили скромно. Кто готовил на керосинке, кто брал готовые очень дешевые и очень хорошие обеды из кухни при номерах.
Когда имеешь дело с каким-нибудь историческим источником и когда читаешь даже учебник
русской истории, то кажется, что в России все необыкновенно талантливо, даровито и интересно, но когда я смотрю в
театре историческую пьесу, то
русская жизнь начинает казаться мне бездарной, нездоровой, не оригинальной.
Аристарх. Да само собою; нечто я стану зря. Ты слушай, безобразный, что дальше-то будет! Вот я сейчас поеду и куплю у него все костюмы. А вечером всех людей нарядим разбойниками; шляпы у него есть такие большие, с перьями. Разбойники у нас будут не
русские, а такие, как на
театрах, кто их знает, какие они, не умею тебе сказать. Чего не знаю, так не знаю. И сами нарядимся: я пустынником…
А. А. Бренко осталась без копейки. Имущество мужа было описано за долги. Левенсон снова весь ушел в свою адвокатскую и литературную работу в «
Русских ведомостях», продолжая выплачивать наседавшим кредиторам долги по
театру.
Кроме провинциального актера Илькова, все артисты принадлежали к составу
Русского драматического
театра, выросшего на развалинах
театра Бренко.
Театр этот находился в Камергерском переулке, в том же доме, где теперь Московский Художественный
театр.
«Да, тому, кто в годы постоянные вошел, тому женская прелесть даже и скверна», — мелькнуло в голове Долинского, и вдруг причудилась ему Москва, ее Малый
театр, купец Толстогораздов, живая жизнь, с людьми живыми, и все вы, всепрощающие, всезабывающие, незлобивые люди
русские, и сама ты, наша плакучая береза, наша ораная Русь просторная.
–"Маланью"! Что такое"Маланья"? Это не то ли, что Вергина на
театре представляет:"Маланья,
русская сирота"… так, кажется?
Как всегда, богатые веселились, бедные работали, по Неве гремели народные
русские песни, в
театрах пели французские водевили, парижские модистки продолжали обирать
русских барынь; словом, все шло по-прежнему.
Ты не можешь себе представить, как все переменилось в Петербурге: французской
театр закрыли, — и ни одна
русская барыня не охнула.
Париж, освещенный полдневным солнцем, блистал белизною своих зданий. К
театру Большой Оперы подходили с противоположных сторон два человека и, сойдясь у переднего фаса, они оба произнесли на
русском языке довольно радостные восклицания.
С большим усилием я победил в себе вспыхнувшую страсть к
театру, зерно которой давно во мне хранилось и высказывалось в моей охоте к декламации и к драматическим пиесам,
русским и французским; я успокоился и с необыкновенным жаром принялся за ученье.
Он также был охотник до
театра и до
русской словесности.
Через неделю он сам стал разговаривать со мною о
театре и сценическом искусстве, дал об нем настоящее понятие и рассказал мне о многих славных актерах, живых и мертвых, иностранных и
русских.
Фридрих Фридрихович и сегодня такой же
русский человек, каким почитал себя целую жизнь. Даже сегодня, может быть, больше, чем прежде: он выписывает «Московские ведомости», очень сердит на поляков, сочувствует
русским в Галиции, трунит над гельсингфорсскими шведами, участвовал в подарке Комиссарову и говорил две речи американцам. В
театры он ездит, только когда дают Островского.
Опера-фарс «Орфей в аду», поставленная на
русской петербургской сцене зимою, предшествовавшею открытию в столице здания суда, представляла общественное мнение одетым в ливрею, дающую ему вид часовой будки у генеральского подъезда; но близок час, когда дирекция
театров должна будет сшить для актрисы Стрельской, изображающей «общественное мнение», новую одежду.
Говоря о московском
театре того времени, не могу не упомянуть о Щепкине, как великом толкователе Фамусова и героев гоголевских комедий, о начинающем в то время Садовском и о любимце
русской комедии — Живокини, которого публика каждый раз, еще до появления из-за кулис, приветствовала громом рукоплесканий.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в
театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться
русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Для какого-то значительного лица, чуть ли не для главного директора императорских
театров, проезжавшего через Москву, Кокошкин, вместо рапорта о благосостоянии
театра, составил два спектакля: один французский, а другой, школьный,
русский.
Вы сами
И вам подобные, которым все свое
Не нравится, кому противно в
русских все,
Которым Кребильон известен весь до слова,
А скучны лишь стихи «Димитрия Донского»;
Которые, сударь, везде наперерыв
Читают Мариво, Фонвизина забыв,
И, выбрав Демутье предметом обожанья,
Бессмертной «Ябеды» не знают и названья!
Театра нашего вот вечные враги!..
Некто Василий Новиков стал тогда издавать «
Театр судоведения, или Чтение для судей», в котором печатал замечательные судебные дела, иностранные и несколько
русских, обыкновенно таких, в которых, по его выражению, «нельзя было не восплескать мудрости судей».
Бывши раз в
театре, она с удивлением смотрела на даму, сидевшую в соседней ложе, которая обливалась горькими слезами, глядя на покойного Мочалова [Мочалов Павел Степанович (1800—1848) — великий
русский актер-трагик.] в «Гамлете».
Кажется, это построено слишком по австрийскому анекдоту, известному под заглавием: «одно слово министру…». Из этого давно сделана пьеска, которая тоже давно уже разыгрывается на
театрах и близко знакома
русским по Превосходному исполнению Самойловым трудной мимической роли жида; но в то время, к которому относится мой рассказ, этот слух ходил повсеместно, и все ему вполне верили, и
русские восхваляли честность Мордвинова, а евреи жестоко его проклинали.
Каменные дома, электричество, телефоны,
театры, и там какие-то господа во фраках — какие-то прыщи! — говорят: «Позвольте-с, мы чудесно знаем историю
русского народа и лучше всех понимаем, что этому народу надобно.
В 1818 году Загоскин оставил службу при
театре и был перемещен на штатную ваканцию помощника библиотекаря с жалованьем. Он принимал деятельное участие в приведении библиотеки в порядок и в составлении каталога
русских книг, за что через два года был награжден орденом Анны 3-й степени. В непродолжительном времени, и именно 5 июля 1820 года, он оставил службу и должность штатного помощника и был переименован в прежнее звание почетного библиотекаря.
Еще в 1841 году, во втором томе известного великолепного альманаха, «Сто
русских литераторов», изданного Смирдиным, был напечатан довольно большой рассказ Загоскина под названием «Официальный обед». Из этого забавного, но несколько растянутого рассказа, в 1850 же году, автор сделал комедию в прозе, кажется, в трех действиях: «Заштатный город». Вероятно на сцене она была бы очень весела и смешна; но пиеса эта, по независевшим от автора причинам, не была играна на
театре и не была напечатана.
Еще до окончания комедии «Благородный
театр», овладела Загоскиным мысль: написать
русский исторический роман.
Загоскин был членом
русского отделения императорской Академии наук, и также членом, а потом и председателем Общества любителей
русской словесности при Московском университете. Сверх того он имел авторские кресла в
театрах обеих столиц — награда, которой, кроме его, не был почтен ни один
русский драматический писатель.
Я по совести скажу, что хорошо играл Старна, но вот какое странное приключение случилось со мной: „Фингала“ приказано было дать на эрмитажном
театре;
русские спектакли на нем давались довольно редко, и обыкновенно лучшие актеры, занимавшие главные персонажи, получали подарки какими-нибудь драгоценными вещами; я ни разу не играл в Эрмитаже, не получив перстня.