Неточные совпадения
«Действительно, я у Разумихина недавно еще хотел было работы просить, чтоб он мне или
уроки достал, или что-нибудь… — додумывался Раскольников, — но чем теперь-то он мне может помочь? Положим,
уроки достанет, положим, даже последнею копейкой поделится, если есть у него копейка, так что можно даже и сапоги купить, и костюм поправить, чтобы
на уроки ходить… гм… Ну, а дальше?
На пятаки-то что ж я сделаю? Мне разве того теперь надобно? Право, смешно, что я пошел к Разумихину…»
— А, это другое дело! — серьезно сказал Райский и начал в волнении
ходить по комнате. — Ваш
урок не подействовал
на Тычкова, так я повторю его иначе…
Но этот
урок не повел ни к чему. Марина была все та же, опять претерпевала истязание и бежала к барыне или ускользала от мужа и пряталась дня три
на чердаках, по сараям, пока не
проходил первый пыл.
Утро
проходит тоскливо. К счастью, Марья Андреевна
на этот раз снисходительна и беспрестанно выходит из классной посмотреть, как бы, укладывая, не смяли ее «матерчатого» платья, которое у нее всего одно и бережется для выездов. Мы отвечаем
уроки машинально, заглядывая в окно и прислушиваясь к шуму, который производят сборы.
На выставках экспонировались летние ученические работы. Весной, по окончании занятий в Училище живописи, ученики разъезжались кто куда и писали этюды и картины для этой выставки. Оставались в Москве только те, кому уж окончательно некуда было деваться. Они
ходили на этюды по окрестностям Москвы, давали
уроки рисования, нанимались по церквам расписывать стены.
И опять несколько
уроков проходило среди остолбенелого «порядка», пока Лотоцкий не натыкался
на желто — красного попугая или иное гипнотизирующее слово.
Юстин Помада
ходил на лекции, давал
уроки и был снова тем же детски наивным и беспечным «Корнишоном», каким его всегда знали товарищи, давшие ему эту кличку.
— Покуда — ничего. В департаменте даже говорят, что меня столоначальником сделают. Полторы тысячи — ведь это куш. Правда, что тогда от частной службы отказаться придется, потому что и
на дому казенной работы по вечерам довольно будет, но что-нибудь легонькое все-таки и посторонним трудом можно будет заработать, рубликов хоть
на триста. Квартиру наймем; ты только вечером
на уроки станешь
ходить, а по утрам дома будешь сидеть; хозяйство свое заведем — живут же другие!
А там еще одежда, белье — ведь
на частную работу или
на урок не пойдешь засуча рукава в ситцевом платье, как
ходит в лавочку домовитая хозяйка, которая сама стоит
на страже своего очага.
Как нарочно все случилось: этот благодетель мой, здоровый как бык, вдруг ни с того ни с сего помирает, и пока еще он был жив, хоть скудно, но все-таки совесть заставляла его оплачивать мой стол и квартиру, а тут и того не стало: за какой-нибудь полтинник должен был я бегать
на уроки с одного конца Москвы
на другой, и то слава богу, когда еще было под руками; но
проходили месяцы, когда сидел я без обеда, в холодной комнате, брался переписывать по гривеннику с листа, чтоб иметь возможность купить две — три булки в день.
Петр Иваныч даст ему утром порядочный
урок, Александр выслушает, смутится или глубоко задумается, а там поедет куда-нибудь
на вечер и воротится сам не свой; дня три
ходит как шальной — и дядина теория пойдет вся к черту.
Володин исправно
ходил к Адаменкам
на уроки. Мечты его о том, что барышня станет его угощать кофейком, не осуществились. Его каждый раз провожали прямо в покойчик, назначенный для ручного труда. Миша обыкновенно уже стоял в сером холщевом переднике у верстака, приготовив потребное для
урока. Все, что Володин приказывал, он исполнял радушно, но без охоты. Чтобы поменьше работать, Миша старался втянуть Володина в разговор. Володин хотел быть добросовестным и не поддавался. Он говорил...
Многим хотелось бы услышать, что говорит об этом директор, но директор, сверх обыкновения, вовсе не выходил сегодня из своей квартиры, только
прошел, сильно запоздав,
на своей единственный в тот день
урок в шестом классе, просидел там лишних пять минут и ушел прямо к себе, никому не показавшись.
— Давеча
уроку не знал; Фома Фомич
на коленки ставил, а я и не стал. Стар я стал, батюшка, Сергей Александрыч, чтоб надо мной такие шутки шутить! Барин осерчать изволил, зачем Фому Фомича не послушался. «Он, говорит, старый ты хрыч, о твоем же образовании заботится, произношению тебя хочет учить». Вот и
хожу, твержу вокабул. Обещал Фома Фомич к вечеру опять экзаментик сделать.
Нужно сказать, что я и в дальнейшем везде назывался именем и отчеством моего отца, Алексей Иванов, нарочно выбрав это имя, чтобы как-нибудь не спутаться, а Бешеный меня прозвали за то, что я к концу путины совершенно пришел в силу и
на отдыхе то
на какую-нибудь сосну влезу, то вскарабкаюсь
на обрыв, то за Волгу сплаваю,
на руках
пройду или тешу ватагу, откалывая сальто-мортале, да еще переборол всех по
урокам Китаева. Пришедшие мне пожали своими железными лапами руку.
Прошло около пяти лет после этого случая. Корпелкин, сын бедных родителей, жил дома, перебиваясь кой-как дешевыми
уроками, которые давали ему рублей около восьми в месяц. Первые два года, впрочем, он горячо принялся готовиться в университет, хотел держать экзамен, причем сильно рассчитывал
на обещанный
урок у одного купца, чтобы добыть необходимые
на поездку деньги, но
урок этот перебил его бывший товарищ по гимназии Субботин.
В первый
урок она училась стоять и
ходить на задних лапках, что ей ужасно нравилось.
Ставил он исключительно высшие баллы, а в старших классах перед экзаменами предлагал кадетам написать ему
на общей бумажке, кто что хочет отвечать.
На уроках его каждый делал, что хотел: читали романы, играли в пуговки, курили в отдушник,
ходили с места
на место. Он только нервно потирал свои виски пальцами и упрашивал...
Домине инспектор принялся меня ужасно стыдить: напоминал мне шляхетское мое происхождение, знатность рода Халявских и в conclusio — так назвал он — запретил мне в тот день
ходить в школу."Стыдно-де и мне, что мой ученик
на первый класс не исправен с
уроком".
Гневные слова посыпались
на меня из уст пана Кнышевского. Насмешка, брань, упрек за дерзость мою, что я, вместо православного наименования, приложил ругательные; наконец, изрек он запрещение, чтобы я не
ходил обедать, а все бы твердил свой
урок.
Однажды я пришел
на урок. Леонида дома не было: это с ним часто случалось. Я
прошел в кабинет. Мимо растворенных дверей промелькнула горничная, потом другой раз, третий — и, наконец, вошла в кабинет.
С другого же почти дня Рымов закутил; начали
ходить к нему какие-то приятели, пили, читали, один из них даже беспрестанно падал
на пол и представлял, как будто бы умирает; не меньше других ломался и сам хозяин: мало того, что читал что-то наизусть, размахивал, как сумасшедший, руками; но мяукал даже по-кошачьи и визжал, как свинья, когда ту режут;
на жену уже никакого не обращал внимания и только бранился, когда она начинала ему выговаривать;
уроки все утратил; явилась опять бедность.
С одиннадцати часов утра вплоть до восьми вечера студент Чистяков
ходил по
урокам и только раз в неделю, по средам, когда занятия с учениками начинались у него позже, заглядывал
на минутку в университет, чтобы отметиться у педеля.
Шишкин с нетерпением ждал назначенного часа.
На нынешнее утро раздумье почти уже не приходило ему в голову. Он решился: «была не была!» Утром
сходил в больницу к матери и снес ей десять рублей, сказав, что получил два новых и очень выгодных
урока по рублю за час. Старуха, действительно, и удивилась, и обрадовалась несказанно, да и сын-то был доволен, что успел доставить ей эту надежную радость.
Притка ты, притка, приткина мать, бо́лести,
уроки, призор очес; подите от рабы Божией Евдокеи во темны́е леса,
на сухи́ дерева, где народ не
ходит, где скот не бродит, где птица не летает, где зверье не рыщет…
В черном подряснике с тускло поблескивающим шитьем епитрахили и наперстным крестом
на груди отец Модест, еще более бледный и усталый, нежели зимой
на уроках,
проходит туда, где таинственно сверкает золотом застежек Евангелие и крест
на аналое в темном углу клироса. И сразу потянулись длинной серой вереницей старушки-богаделенки
на исповедь, за темные ширмочки, к отцу Модесту.
Горданову Иосаф Висленев сообщал и свои надежды, что эти три тысячи зато будут для него последним
уроком, что он их выплатит, как наказание за свою неуместную доверчивость, и откланяется; но пока он искал средства расплатиться и раскланяться,
прошло еще полгода, и ему был предъявлен второй счет
на такую же сумму, от признания которой не было возможности уклониться после того, как эта статья раз уже была признана, и Висленев явился должником своей жены уже не
на три, а
на шесть тысяч рублей.
Maman это заметила — и, в противность своему обещанию, перестала присутствовать при наших
уроках, а потом предложила, чтобы я для большего удобства Альтанского сам
ходил к нему
на дом, что и мне самому было чрезвычайно приятно, так как дома у себя старик был еще дружественнее и сообщительнее.
Батюшка никогда не сидел
на кафедре. Перед его
уроком к первой скамейке среднего ряда придвигался маленький столик, куда клались учебники, журнал и ставилась чернильница с пером для отметок. Но батюшка и за столом никогда не сидел, а
ходил по всему классу, останавливаясь в промежутках между скамейками. Особенно любил он Нину и называл ее «чужестраночкой».
Она сидела
на уроках на одной со мной скамейке,
ходила в одной паре и спала подле.
Заезжая почти каждый день в монастырь, она надоедала Оле, жаловалась ей
на свои невыносимые страдания, плакала и при этом чувствовала, что в келью вместе с нею входило что-то нечистое, жалкое, поношенное, а Оля машинально, тоном заученного
урока говорила ей, что всё это ничего, всё
пройдет и бог простит.
Новый удар колокола возвестил начало
урока. Дети
прошли на этот раз чинно в классную — большую светлую комнату в четыре окна.
Ему я обязан очень большой словесной муштрой, вплоть до выхода из гимназии,
на тех
уроках, которые
ходил брать у него
на дому.
—
На это надо средства. И, главное, время… Вот я и подумала… Год должна я быть свободнее… Только год… И
ходить в консерваторию… или брать
уроки. А как я могу? Около maman никого. Необходимо будет взять кого-нибудь… компаньонку или бонну, сиделку, что ли… Пойми, я не отказываюсь! Но ведь время идет. А через год я могу быть
на дороге.
— Что я теряю? Ну, скажи
на милость: что я теряю? Что дома книжки читать или
ходить на эти коллективные
уроки, если они еще не закроются — все равно. Год у меня пропал во всяком случае.
— Ее задержали разные разности. Через неделю будет здесь…А если не удастся поступить сразу… она будет
ходить на коллективные
уроки.
Она и сегодня — как все время, с тех пор, как поступила
на драматические курсы, чувствовала себя приятно настроенной. Днем —
уроки из общих предметов, а вечером она
ходит на упражнения, и в них-то вся суть.
Несмотря
на простоту его одежды, небольшой рост, сгорбленный летами стан и маленькое худощавое лицо, наружность его вселяла некоторый страх: резкие черты его лица были суровы; ум, проницательность и коварство, исходя из маленьких его глаз, осененных густыми седыми бровями, впивались когтями в душу того,
на кого только устремлялись; казалось, он беспрерывно что-то жевал, отчего седая и редкая борода его
ходила то и дело из стороны в сторону; в движениях его не прокрадывалось даже игры смирения, но все было в них явный приказ, требование или
урок.
Не
на уроки же опять
ходить в слякоть и морозы!
— Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Я ничего не сделаю, не бойтесь,] — сказал Пьер отвечая
на испуганный жест Анатоля. — Письма — раз, — сказал Пьер, как будто повторяя
урок для самого себя. — Второе, — после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная
ходить, — вы завтра должны уехать из Москвы.
— Дружок! Не приставай!.. Колька, — приказал он сыну, — беги наверх и скажи Вере Ивановне, что пора кончать
урок. Каков у меня бутуз? — спросил Лебедянцев Стягина, когда они
проходили зальце, где стол был чистенько накрыт к обеду. — Ты, брат, лишен родительского нерва. Пойдем в кабинет, отдохни… Не очень ли ты уже понадеялся
на себя? Ведь это страшенный конец!