Неточные совпадения
Она болезненно чувствовала
прекрасную обособленность сына; грусть, любовь и стеснение наполняли ее, когда она прижимала мальчика к груди, где сердце говорило другое, чем язык, привычно отражающий условные
формы отношений и помышлений.
— Mon enfant, клянусь тебе, что в этом ты ошибаешься: это два самые неотложные дела… Cher enfant! — вскричал он вдруг, ужасно умилившись, — милый мой юноша! (Он положил мне обе руки на голову.) Благословляю тебя и твой жребий… будем всегда чисты сердцем, как и сегодня… добры и прекрасны, как можно больше… будем любить все
прекрасное… во всех его разнообразных
формах… Ну, enfin… enfin rendons grâce… et je te benis! [А теперь… теперь вознесем хвалу… и я благословляю тебя! (франц.)]
Революция, в его представлении, не должна была изменить основные
формы жизни народа — в этом он не сходился с Новодворовым и последователем Новодворова Маркелом Кондратьевым, — революция, по его мнению, не должна была ломать всего здания, а должна была только иначе распределить внутренние помещения этого
прекрасного, прочного, огромного, горячо-любимого им старого здания.
Старцев думал так, и в то же время ему хотелось закричать, что он хочет, что он ждет любви во что бы то ни стало; перед ним белели уже не куски мрамора, а
прекрасные тела, он видел
формы, которые стыдливо прятались в тени деревьев, ощущал тепло, и это томление становилось тягостным…
Это давно уже обнаружено горьким опытом жизни европейского человечества, который должен был бы научить нас недоверию к чисто внешним
формам и к
прекрасной фразеологии равенства, братства и свободы.
Кажется, князю очень хотелось, чтоб Николай Сергеич сам предложил себя в управляющие; но этого не случилось, и князь в одно
прекрасное утро сделал предложение сам, в
форме самой дружеской и покорнейшей просьбы.
Но у самок были лица точно такие — да, да, точно такие же, — как и у наших женщин: нежно-розовые и не заросшие волосами, и у них свободны от волос были также груди — крупные, крепкие,
прекрасной геометрической
формы.
— Не украсть бы, а, как я тогда предполагал, подменить бы его следовало, благо такой
прекрасный случай выходил: этого старика почтмейстера свидетельство той же губернии, того же уезда… точно оба документа в одну
форму отливали, и все-таки ничего нельзя сделать.
Комната была очень низка, но очень широка и длинна, почти квадратной
формы. Два круглых окна, совсем похожих на пароходные иллюминаторы, еле-еле ее освещали. Да и вся она была похожа на кают-компанию грузового парохода. Вдоль одной стены стояла узенькая кровать, вдоль другой очень большой и широкий диван, покрытый истрепанным
прекрасным текинским ковром, посередине — стол, накрытый цветной малороссийской скатертью.
На полустанке нас ждала пара
прекрасных золотистых полукровок в тачанке, и на козлах, рядом с мальчуганом-кучером, в полной казачьей
форме калмык. Он спрыгнул и вытянулся.
— Не я ли, не я ли сейчас объявил, что энтузиазм в молодом поколении так же чист и светел, как был, и что оно погибает, ошибаясь лишь в
формах прекрасного! Мало вам? И если взять, что провозгласил это убитый, оскорбленный отец, то неужели, — о коротенькие, — неужели можно стать выше в беспристрастии и спокойствии взгляда?.. Неблагодарные… несправедливые… для чего, для чего вы не хотите мириться!..
В Греции идея уже получает конечную
форму и определение; человеческое начало выступает и выражает свободно идею в определенных
прекрасных образах и созданиях, то есть для себя бытие идеи, fur sich sein, в области идеального созерцания и творчества.
Соблазны власти и всего того, что она дает, и богатства, почестей, роскошной жизни, представляются достойной целью деятельности людей только до тех пор, пока она не достигнута, но тотчас, как скоро человек достигает их, обличают свою пустоту и теряют понемногу свою притягательную силу, как облака, которые имеют
форму и красоту только издали: стоит только вступить в них чтобы исчезло всё то, что казалось в них
прекрасным.
С быстрым и жадным любопытством молодости он невольно заметил сильные и девственные
формы, обозначившиеся под тонкою ситцевою рубахой, и
прекрасные черные глаза, с детским ужасом и диким любопытством устремленные на него.
— Конечно, странно, — заметил Дмитрий Яковлевич, — просто непонятно, зачем людям даются такие силы и стремления, которых некуда употребить. Всякий зверь ловко приспособлен природой к известной
форме жизни. А человек… не ошибка ли тут какая-нибудь? Просто сердцу и уму противно согласиться в возможности того, чтоб
прекрасные силы и стремления давались людям для того, чтоб они разъедали их собственную грудь. На что же это?
Вы знаете, какие
прекрасные пироги бывают у бабеньки в день ее именин. Но несколько лет тому назад, по наущению Бритого, она усвоила очень неприятный обычай: независимо от именинного пирога, подавать на стол еще коммеморативный пирог в честь Аракчеева. Пирог этот, впрочем, ставится посреди стола только для
формы! съедают его по самому маленькому кусочку, причем каждый обязан на минуту сосредоточиться… Но трудно описать, какая это ужасная горлопятина!
Этот голос принадлежал молодой женщине, тоже
прекрасной, но составляющей резкий контраст с воздушной Дорой. Это была женщина земная: высокая, стройная, с роскошными круглыми
формами, с большими черными глазами, умно и страстно смотрящими сквозь густые ресницы, и до синевы черными волосами, изящно оттеняющими высокий мраморный лоб и бледное лицо, которое могло много рассказать о борьбе воли со страстями и страданиями.
Свободного времени у меня было много. Лекции еще не начинались. Физическая усталость от летних практических работ прошла, и я не знал порой, куда мне деваться от этой
прекрасной осени, от своего досуга и от того смутного, приятного и вместе томительного ощущения, которое искало
формы, тревожило и гнало куда-то, к неведомым опытам и приключениям.
(Мы будем говорить только о
прекрасном потому, что было бы утомительно повторять три раза одно и то же: все, что говорится в господствующей ныне эстетике о
прекрасном, совершенно прилагается в ней к его видоизменениям; точно так же наша критика господствующих понятий о различных
формах прекрасного и наши собственные понятия об отношении
прекрасного в искусстве к
прекрасному в действительности вполне прилагаются и ко всем остальным элементам, входящим в содержание искусства, а в числе их к возвышенному и комическому.)
15) Совершенство
формы (единство идеи и
формы) не составляет характеристической черты искусства в эстетическом смысле слова (изящных искусств);
прекрасное как единство идеи и образа, или как полное осуществление идеи, есть цель стремления искусства в обширнейшем смысле слова или «уменья», цель всякой практической деятельности человека.
14) Область искусства не ограничивается областью
прекрасного в эстетическом смысле слова,
прекрасного по живой сущности своей, а не только по совершенству
формы: искусство воспроизводит все, что есть интересного для человека в жизни.
Но это «что-то» должно быть нечто чрезвычайно многообъемлющее, нечто способное принимать самые разнообразные
формы, нечто чрезвычайно общее; потому что
прекрасными кажутся нам предметы чрезвычайно разнообразные, существа, совершенно не похожие друг на друга.
Форма, от рождения предназначенная быть
прекрасною, может случаем повредиться в какой-нибудь части; тотчас же страдают от этого и другие части; потому что природе тогда бывают нужны силы для восстановления поврежденной части, и она отнимает их у других частей, что необходимо вредит их развитию.
Вот эта мысль: «
Прекрасное есть не самый предмет, а чистая поверхность, чистая
форма (die reine Oberfläche) предмета».
В млекопитающих животных, организация которых более близким образом сравнивается нашими глазами с наружностью человека,
прекрасным кажется человеку округленность
форм, полнота и свежесть; кажется
прекрасным грациозность движений, потому что грациозными бывают движения какого-нибудь существа тогда, когда оно «хорошо сложено», т. е. напоминает человека хорошо сложенного, а не урода.
Но если под
прекрасным понимать то, что понимается в этом определении, — полное согласие идеи и
формы, то из стремления к
прекрасному надобно выводить не искусство в частности, а вообще всю деятельность человека, основное начало которой — полное осуществление известной мысли; стремление к единству идеи и образа — формальное начало всякой техники, стремление к созданию и усовершенствованию всякого произведения или изделия; выводя из стремления к
прекрасному искусство, мы смешиваем два значения этого слова: 1) изящное искусство (поэзия, музыкант, д.) и 2) уменье или старанье хорошо сделать что-нибудь; только последнее выводится из стремления к единству идеи и
формы.
Господствующая ныне система эстетики совершенно справедливо различает три
формы существования
прекрасного, под которым понимаются в ней, как его видоизменения, также возвышенное и комическое.
Из этого основного воззрения следуют дальнейшие определения:
прекрасное tcnm идея в
форме ограниченного проявления;
прекрасное есть отдельный чувственный предмет, который представляется чистым выражением идеи, так что в идее не остается ничего, что не проявлялось бы чувственно в этом отдельном предмете, а в отдельном чувственном предмете нет ничего, что не было бы чистым выражением идеи, Отдельный предмет в этом отношении называется образом (das Bild).
Красота
формы, состоящая в единстве идеи и образа, общая принадлежность «е только искусства (в эстетическом смысле слова), но и всякого человеческого дела, совершенно отлична от идеи
прекрасного, как объекта искусства, как предмета нашей радостной любви в действительном мире.
«Внутренняя несостоятельность всей объективной
формы существования
прекрасного открывается в том, что красота находится в чрезвычайно шатком отношении к целям исторического движения даже и на том поприще, где она кажется наиболее обеспеченною (т. е. в человеке: исторические события часто уничтожают много
прекрасного: например, говорит Фишер, реформация уничтожила веселую привольность и пестрое разнообразие немецкой жизни XIII-XV столетий).
3) Это объективное
прекрасное, или
прекрасное по своей сущности, должно отличать от совершенства
формы, которое состоит в единстве идеи и
формы, или в том, что предмет вполне удовлетворяет своему назначению.
Три различные
формы, в которых существует
прекрасное, следующие:
прекрасное в действительности (или в природе) [как выражается гегелевская школа],
прекрасное в фантазии и
прекрасное в искусстве (в [действительном бытии], придаваемом ему творческою фантазиею человека).
В сущности эти два определения совершенно различны, как существенно различными найдены были нами и два определения
прекрасного, представляемые господствующею системою; в самом деле, перевес идеи над
формою производит не собственно понятие возвышенного, а понятие «туманного, неопределенного» и понятие «безобразного» (das Hässliche) [как это прекрасно развивается у одного из новейших эстетиков, Фишера, в трактате о возвышенном и во введении к трактату о комическом]; между тем как формула «возвышенное есть то, что пробуждает в нас (или, [выражаясь терминами гегелевской школы], — что проявляет в себе) идею бесконечного» остается определением собственно возвышенного.
Наконец, ближайшим образом мысль о том, что
прекрасное есть чистая
форма, вытекает из понятия, что
прекрасное есть чистый призрак; а такое понятие — необходимое следствие определения
прекрасного как полноты осуществления идеи в отдельном предмете и падает вместе с этим определением.
Смешение красоты
формы, как необходимого качества художественного произведения, и
прекрасного, как одного из многих объектов искусства, было одною из причин печальных злоупотреблений в искусстве.
Люди, мой
прекрасный болван, судят о всех вещах по их
форме, сущность же вещей им недоступна по причине врожденной людям глупости.
Князь был готов на все и несказанно обрадовался, когда услыхал, что тетушка желает принять его к себе управителем. Он сейчас же подал в отставку, снял квартальницкую
форму и переселился в тетушкино имение, где приучался к хозяйству под ее непосредственным руководством и для того ездил с ней вдвоем в кабриолете без кучера, а жил во флигеле, но потом в один
прекрасный день переведен в дом и обвенчан с хозяйкою в их деревенской церкви, точно так же скромно, как Д* обвенчалась у себя с французом.
Так именно, «куда-то порываясь и дрожа молодыми, красивыми телами», зовут к себе друг друга люди-жеребцы и люди-кобылы в зверином воображении нынешних жизнеописателей. Но для Толстого любовь человека — нечто неизмеримо высшее, чем такая кобылиная любовь. И при напоминающем свете этой высшей любви «
прекрасный и свободный зверь» в человеке, как мы это видели на Нехлюдове, принимает у Толстого
формы грязного, поганого гада.
В самом деле, его высокий рост, крупная, но стройная и представительная фигура,
прекрасные светло-русые, слегка вьющиеся волосы, открытое высокое чело, полное яблоко голубых, завешенных густыми ресницами глаз и удивительнейшей, античной
формы большая белая рука, при мягкости и в то же время развязности манер, быстро им усвоенных под руководством изящной и любившей изящество тещи Сержа, обратили его в какого-то Ганимеда, затмевавшего своей весенней красотой все, что могло сколько-нибудь спорить о красоте.
— Х-а-р-и-т-и-н-а! — произнесла она эллинским произношением, так что буква и после р слилась в устах в гортанный эй, —
прекрасный звук, а значение еще лучше; Харитина значит — полна благодати. Для такой неоцененной девушки, как та, которую мы встретили, я бы затруднилась выбрать лучшее имя, способное полнее выражать ее свойства. В уменьшительной же и в ласкательной
форме здесь в Малороссии из этого имени делают Христя, — это уж просто прелестно…
Без маски лицо у нее оказалось некрасивое, с резковатыми чертами, но рост
прекрасный и довольно стройные
формы. Она была уже не самой первой молодости для девушки — лет под тридцать. Подействовать на мое воображение или на мои эротические чувства она не могла; но она меня интересовала как незнакомый мне тип немецкой девушки, ищущей в жизни чего-то менее банального.
Это определилось не только тем, что они не принадлежали к тому слою, в котором выработалась культурная
форма и манеры, более соответствующие понятию о
прекрасном, но и тем, что у них было много ненависти, мстительности, ressentiment, которые всегда уродливы, у них не было еще никакого стиля, не произошло еще оформления.
— Совместительство, как лесть, может являться в разнообразных
формах, и где не промчится зверем рыскучим, там проползет змеею или перепорхнет легкой пташечкой. Надо свет переделать или, другими словами, приучить людей, чтобы они в каждом деле старались служить делу, а не лицам. Вот это поистине
прекрасная задача, и добром вспомянется имя того, кто ей с уменьем служит.
Что ж значит стремление к
прекрасному без исполнения, высокое, благородное желание жить в веках, чувство самопознания, силы воли, дара в себе, возможности творить достойное бессмертия и не иметь возможности осуществить свое создание в достойных вековых
формах?..
Классически
прекрасное языческое искусство стремится к завершенности, совершенству
форм здесь, на земле, в этом мире.
Душа ее была вылита по
форме ее
прекрасной наружности.
В этой классически
прекрасной завершенности
форм мира языческого нет прорыва в мир иной, эта достигнутая завершенность замыкает в этом мире.
Разве ей не хочется, как другим порядочным женщинам, пойти в церковь, к исповеди, к причастию — в белом,
прекрасном платье причастницы, а не в этой позорной
форме греха и преступления?
От сердца Александра Иваныча отлегло; он улыбнулся прежней своей детской,
прекрасной улыбкой и стал помогать дочери укладывать деньги. Сосчитав деньги, которых действительно оказалось близ ста рублей, она сыскала клочок бумаги, взяла перо и стала писать и произносить вслух написанное, припоминая себе
форму заемного письма, которое видела в Петербурге у матери своей подруги...