Неточные совпадения
Лишь в позднейшие времена (почти на наших глазах) мысль о сочетании
идеи прямолинейности с
идеей всеобщего осчастливления была возведена в довольно сложную и не изъятую идеологических ухищрений административную теорию, но нивеляторы старого закала, подобные Угрюм-Бурчееву, действовали в простоте души единственно
по инстинктивному отвращению от кривой линии и всяких зигзагов и извилин.
— Нам вот все представляется вечность как
идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а
по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
По наблюдениям же его, болезнь пациента, кроме дурной материальной обстановки последних месяцев жизни, имеет еще некоторые нравственные причины, «есть, так сказать, продукт многих сложных нравственных и материальных влияний, тревог, опасений, забот, некоторых
идей… и прочего».
— Социализм,
по его
идее, древняя, варварская форма угнетения личности. — Он кричал, подвывая на высоких нотах, взбрасывал голову, прямые пряди черных волос обнажали на секунду угловатый лоб, затем падали на уши, на щеки, лицо становилось узеньким, трепетали губы, дрожал подбородок, но все-таки Самгин видел в этой маленькой тощей фигурке нечто игрушечное и комическое.
Они раздражали его тем, что осмеливались пренебрежительно издеваться над социальными вопросами; они, по-видимому, как-то вырвались или выродились из хаоса тех
идей, о которых он не мог не думать и которые, мешая ему жить, мучили его.
— Но,
по вере вашей, Кутузов, вы не можете претендовать на роль вождя. Маркс не разрешает это, вождей — нет, историю делают массы. Лев Толстой развил эту ошибочную
идею понятнее и проще Маркса, прочитайте-ка «Войну и мир».
Но он же сказал, что добродетель и блаженство разнородны
по существу и что Кант ошибался, смешав
идею высшего блага с элементами счастья.
— Недавно в таком же вот собрании встретил Струве, — снова обратился Тагильский к Самгину. — Этот, сообразно своей натуре, продолжает быть слепым, как сыч днем. Осведомился у меня: как мыслю? Я сказал: «Если б можно было выкупать
идеи, как лошадей, которые гуляли в — барском овсе, я бы дал вам
по пятачку за те мои
идеи, которыми воспользовался сборник “Вехи”».
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной
идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей
по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Ей
по плечу современные понятия, пробивающиеся в общественное сознание; очевидно, она черпнула где-то других
идей, даже знаний, и стала неизмеримо выше круга, где жила. Как ни старалась она таиться, но
по временам проговаривалась каким-нибудь, нечаянно брошенным словом, именем авторитета в той или другой сфере знания.
Она,
по этой простой канве, умела чертить широкий, смелый узор более сложной жизни, других требований,
идей, чувств, которых не знала, но угадывала, читая за строками простой жизни другие строки, которых жаждал ее ум и требовала натура.
— Одни из этих артистов просто утопают в картах, в вине, — продолжал Райский, — другие ищут роли. Есть и дон-кихоты между ними: они хватаются за какую-нибудь невозможную
идею, преследуют ее иногда искренно; вообразят себя пророками и апостольствуют в кружках слабых голов,
по трактирам. Это легче, чем работать. Проврутся что-нибудь дерзко про власть, их переводят, пересылают с места на место. Они всем в тягость, везде надоели. Кончают они различно, смотря
по характеру: кто угодит, вот как вы, на смирение…
Ваша, например, „
идея“ уберегла вас,
по крайней мере на время, от
идей гг. Дергачева и комп., без сомнения не столь оригинальных, как ваша.
— Однако вижу, что ты чрезвычайно далеко уйдешь
по новой своей дороге. Уж не это ли «твоя
идея»? Продолжай, мой друг, ты имеешь несомненные способности
по сыскной части. Дан талант, так надо усовершенствовать.
Впрочем, действительность и всегда отзывается сапогом, даже при самом ярком стремлении к идеалу, и я, конечно, это должен был знать; но все же я был другого типа человек; я был свободен в выборе, а они нет — и я плакал, за них плакал, плакал
по старой
идее, и, может быть, плакал настоящими слезами, без красного слова.
Это — человек необразованный; множество
идей и явлений ему не
по силам, а между тем он на них бросается.
Именно таинственные потому, что были накоплены из карманных денег моих, которых отпускалось мне
по пяти рублей в месяц, в продолжение двух лет; копление же началось с первого дня моей «
идеи», а потому Версилов не должен был знать об этих деньгах ни слова.
Из истории с Риночкой выходило обратное, что никакая «
идея» не в силах увлечь (
по крайней мере меня) до того, чтоб я не остановился вдруг перед каким-нибудь подавляющим фактом и не пожертвовал ему разом всем тем, что уже годами труда сделал для «
идеи».
— Бонмо великолепное, и, знаешь, оно имеет глубочайший смысл… Совершенно верная
идея! То есть, веришь ли… Одним словом, я тебе сообщу один крошечный секрет. Заметил ты тогда эту Олимпиаду? Веришь ли, что у ней болит немножко
по Андрею Петровичу сердце, и до того, что она даже, кажется, что-то питает…
О, мы тогда все кипели ревностью делать добро, служить гражданским целям, высшей
идее; осуждали чины, родовые права наши, деревни и даже ломбард,
по крайней мере некоторые из нас…
Весьма ценю тоже, что вы решились мне сообщить, и, по-видимому, мне одному, „тайну вашей
идеи“,
по собственному вашему выражению.
Надеть ли поэзию, как праздничный кафтан, на современную
идею или по-прежнему скитаться с ней в родимых полях и лесах, смотреть на луну, нюхать розы, слушать соловьев или, наконец, идти с нею сюда, под эти жаркие небеса? Научите.
Как все увлеченные своей
идеей люди, Бахарев не хотел замечать коварного поведения своего друга и, потягивая портер, нетерпеливо выгружал обильный запас всевозможных проектов, нововведений и реформ
по заводам.
— Да так… Существует что-то вроде фатализма: люди, близкие друг другу
по духу,
по складу ума,
по стремлениям и даже
по содержанию основных
идей, расходятся иногда на всю жизнь из-за каких-либо глупейших пустяков, пустой фразы, даже из-за одного непонятого слова.
По-моему, вы выбрали особенно удачный момент для своего предприятия: все общество переживает период брожения всех сил, сверху донизу, и вот в эту лабораторию творящейся жизни влить новую струю, провести новую
идею особенно важно.
У Ленина нет даже той
идеи, что и истина
по преимуществу раскрыта пролетариату.
По замыслу своей книги я буду интересоваться не метафизической
идеей свободы
по существу, а главным образом ее последствиями в жизни социальной.
Славянофилов же нельзя даже назвать мессианистами в строгом смысле слова, они скорее националисты, и
по сознанию своему они стоят многими головами ниже польских мессианистов, которые должны быть признаны первыми провозвестниками славянской
идеи.
В сложном отношении к «германской
идее» стоит Ницше, который
по духу своему и
по крови не был чистым германцем.
Розанов хочет с художественным совершенством выразить обывательскую точку зрения на мир, тот взгляд старых тетушек и дядюшек,
по которому государственная служба есть дело серьезное, а литература,
идеи и пр. — пустяки, забава.
Национализм может быть чистым западничеством, евреизацией России, явлением партикуляристическим
по своему духу, не вмещающим никакой великой
идеи о России, неведующим России, как некоего великого Востока.
Обозначив в порядке все, что известно было судебному следствию об имущественных спорах и семейных отношениях отца с сыном, и еще, и еще раз выведя заключение, что,
по известным данным, нет ни малейшей возможности определить в этом вопросе о дележе наследства, кто кого обсчитал или кто на кого насчитал, Ипполит Кириллович
по поводу этих трех тысяч рублей, засевших в уме Мити как неподвижная
идея, упомянул об медицинской экспертизе.
Он шагал
по узенькой лесной дорожке бессмысленно, потерянно, с «потерянною
идеей» и совсем не заботясь о том, куда идет.
Следовало бы, — и он даже обдумывал это еще вчера вечером, — несмотря ни на какие
идеи, единственно из простой вежливости (так как уж здесь такие обычаи), подойти и благословиться у старца,
по крайней мере хоть благословиться, если уж не целовать руку.
— О любопытнейшей их статье толкуем, — произнес иеромонах Иосиф, библиотекарь, обращаясь к старцу и указывая на Ивана Федоровича. — Нового много выводят, да, кажется, идея-то о двух концах.
По поводу вопроса о церковно-общественном суде и обширности его права ответили журнальною статьею одному духовному лицу, написавшему о вопросе сем целую книгу…
И сколько же было
идей на земле, в истории человеческой, которые даже за десять лет немыслимы были и которые вдруг появлялись, когда приходил для них таинственный срок их, и проносились
по всей земле?
К тому же страдание и страдание: унизительное страдание, унижающее меня, голод например, еще допустит во мне мой благодетель, но чуть повыше страдание, за
идею например, нет, он это в редких разве случаях допустит, потому что он, например, посмотрит на меня и вдруг увидит, что у меня вовсе не то лицо, какое,
по его фантазии, должно бы быть у человека, страдающего за такую-то, например,
идею.
Не
по ножкам я тоскую, —
Пусть их Пушкин воспевает:
По головке я тоскую,
Что
идей не понимает.
И Алеша с увлечением, видимо сам только что теперь внезапно попав на
идею, припомнил, как в последнем свидании с Митей, вечером, у дерева,
по дороге к монастырю, Митя, ударяя себя в грудь, «в верхнюю часть груди», несколько раз повторил ему, что у него есть средство восстановить свою честь, что средство это здесь, вот тут, на его груди… «Я подумал тогда, что он, ударяя себя в грудь, говорил о своем сердце, — продолжал Алеша, — о том, что в сердце своем мог бы отыскать силы, чтобы выйти из одного какого-то ужасного позора, который предстоял ему и о котором он даже мне не смел признаться.
Мы даже особенно не должны бояться теперь и, так сказать, отмахиваться от иной
идеи, как дети или пугливые женщины,
по счастливому выражению высокоталантливого обвинителя.
По-моему, и разрушать ничего не надо, а надо всего только разрушить в человечестве
идею о Боге, вот с чего надо приняться за дело!
Они привыкли играть вперед подтасованными
идеями, ходить в известном наряде,
по торной дороге к знакомым местам.
Идея народности, сама
по себе, —
идея консервативная: выгораживание своих прав, противуположение себя другому; в ней есть и юдаическое понятие о превосходстве племени, и аристократические притязания на чистоту крови и на майорат.
Мещане не были произведены революцией, они были готовы с своими преданиями и нравами, чуждыми на другой лад революционной
идеи. Их держала аристократия в черном теле и на третьем плане; освобожденные, они прошли
по трупам освободителей и ввели свой порядок. Меньшинство было или раздавлено, или распустилось в мещанство.
Сам Прудон попробовал было раз свою патологию и срезался на Народном банке, — несмотря на то, что сама
по себе взятая,
идея его верна.
По моему мнению, и в торжественные годины, и в будни
идея отечества одинаково должна быть присуща сынам его, ибо только при ясном ее сознании человек приобретает право назвать себя гражданином.
Из книг другого типа: «Судьба человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл русского коммунизма», для которой должен был много перечитать
по русской истории XIX века, и «Русская
идея».
Я хотел быть микрокосмом, каким и является человек
по своей
идее.
Деятели Французской революции вдохновлялись
идеями Ж.Ж. Руссо и философии XVI-XVII века, были на высоте передовой мысли того времени (это независимо от ее оценки
по существу).
А. Богданов был очень хороший человек, очень искренний и беззаветно преданный
идее, но
по типу своему совершенно мне чуждый.