Неточные совпадения
Легко ступая и беспрестанно взглядывая
на мужа и
показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
Узнав о близких отношениях Алексея Александровича к графине Лидии Ивановне, Анна
на третий день решилась написать ей стоившее ей большого труда письмо, в котором она умышленно говорила, что разрешение видеть сына должно зависеть от великодушия
мужа. Она знала, что, если письмо
покажут мужу, он, продолжая свою роль великодушия, не откажет ей.
Дарья Александровна исполнила свое намерение и поехала к Анне. Ей очень жалко было огорчить сестру и сделать неприятное ее
мужу; она понимала, как справедливы Левины, не желая иметь никаких сношений с Вронским; но она считала своею обязанностью побывать у Анны и
показать ей, что чувства ее не могут измениться, несмотря
на перемену ее положения.
Но
на другой день, с утра, он снова помогал ей устраивать квартиру. Ходил со Спиваками обедать в ресторан городского сада, вечером пил с ними чай, затем к
мужу пришел усатый поляк с виолончелью и гордо выпученными глазами сазана, неутомимая Спивак предложила Климу
показать ей город, но когда он пошел переодеваться, крикнула ему в окно...
Нам хотелось поговорить, но переводчика не было дома. У моего товарища был портрет Сейоло, снятый им за несколько дней перед тем посредством фотографии. Он сделал два снимка: один себе, а другой так,
на случай. Я взял портрет и
показал его сначала Сейоло: он посмотрел и громко захохотал, потом передал жене. «Сейоло, Сейоло!» — заговорила она, со смехом указывая
на мужа, опять смотрела
на портрет и продолжала смеяться. Потом отдала портрет мне. Сейоло взял его и стал пристально рассматривать.
— Это мой узник, — объяснила Антонида Ивановна
мужу,
показывая глазами
на Привалова. — Представь себе, когда Сергей Александрыч узнал, что тебя нет дома, он хотел сейчас же незаметным образом скрыться. В наказание я заставила его проскучать целый час в моем обществе…
В 1851 году я был проездом в Берне. Прямо из почтовой кареты я отправился к Фогтову отцу с письмом сына. Он был в университете. Меня встретила его жена, радушная, веселая, чрезвычайно умная старушка; она меня приняла как друга своего сына и тотчас повела
показывать его портрет.
Мужа она не ждала ранее шести часов; мне его очень хотелось видеть, я возвратился, но он уже уехал
на какую-то консультацию к больному.
— Совершенно знаю-с; Черносвитов, изобретя свою ногу, первым делом тогда забежал ко мне
показать. Но черносвитовская нога изобретена несравненно позже… И к тому же уверяет, что даже покойница жена его, в продолжение всего их брака, не знала, что у него, у
мужа ее, деревянная нога. «Если ты, — говорит, когда я заметил ему все нелепости, — если ты в двенадцатом году был у Наполеона в камер-пажах, то и мне позволь похоронить ногу
на Ваганьковском».
— Да что тут за сцены! Велел тихо-спокойно запрячь карету, объявил рабе божией: «поезжай, мол, матушка, честью, а не поедешь, повезут поневоле», вот и вся недолга. И поедет, как увидит, что с ней не шутки шутят, и с
мужем из-за вздоров разъезжаться по пяти раз
на год не станет. Тебя же еще будет благодарить и носа с прежними штуками в отцовский дом, срамница этакая, не
покажет. — А Лиза как?
— Вчерашнего числа (она от
мужа заимствовала этот несколько деловой способ выражения)… вчерашнего числа к нам в село прибежал ваш крестьянский мальчик — вот этакий крошечка!.. — и становая, при этом,
показала своею рукою не более как
на аршин от земли, — звать священника
на крестины к брату и, остановившись что-то такое перед нашим домом, разговаривает с мальчиками.
— Она одна или с
мужем? — перебил Еспер Иваныч Анну Гавриловну,
показывая рукою
на соседнюю комнату.
— Нет, уж позвольте мне, господин адвокат, по порядку, потому что я собьюсь. И вот
муж мой выдал Аггею Семенычу вексель, потому что хоть мы люди свои, а деньги все-таки счет любят. И вот, накануне самого Покрова, приходит срок. Является Аггей Семеныч и говорит:"Деньги!"А у
мужа на ту пору не случилось. И вот он говорит:"
Покажите, братец, вексель"… Ну, Аггей Семеныч, по-родственному:"Извольте, братец!"И уж как это у них случилось, только
муж мой этот самый вексель проглотил…
Смело уверяя читателя в достоверности этого факта, я в то же время никогда не позволю себе назвать имена совершивших его, потому что, кто знает строгость и щепетильность губернских понятий насчет нравственности, тот поймет всю громадность уступки, которую сделали в этом случае обе дамы и которая, между прочим, может
показать,
на какую жертву после того не решатся женщины нашего времени для служебной пользы
мужей.
Держать в руках свое первое признанное сочинение, вышедшее
на прекрасной глянцевитой бумаге, видеть свои слова напечатанными черным, вечным, несмываемым шрифтом, ощущать могучий запах типографской краски… что может сравниться с этим удивительным впечатлением, кроме (конечно, в слабой степени) тех неописуемых блаженных чувств, которые испытывает после страшных болей впервые родившая молодая мать, когда со слабою прелестною улыбкой
показывает мужу их младенца-первенца.
— Вы родственник Аркаше и
муж этой дамы? — сказала она,
показывая головой
на Сусанну Николаевну.
Протопопица
показала на это
мужу, но прежде чем протопоп успел встать с своего места, дверь передней с шумом распахнулась, и в залу протоиерейского дома предстал Ахилла, непосредственно ведя за собой за ухо раскрасневшегося и переконфуженного Данилку.
— Он боится, чтобы мы не отравили его, — сказала Марья Васильевна
мужу. — Он взял, где я взяла. — И тотчас обратилась к Хаджи-Мурату через переводчика, спрашивая, когда он теперь опять будет молиться. Хаджи-Мурат поднял пять пальцев и
показал на солнце.
Софья Николавна переоделась в другое платье, менее пышное, и, оставя Парашу окончательно раскладываться и устраиваться в спальне, пошла, несмотря
на жар, гулять с молодым своим
мужем, которому очень хотелось
показать ей свои любимые места: березовую рощу, остров, обсаженный только что распустившимися липами, и прозрачные воды огибающей его реки.
Провожая сына в дорогу, она замечает, что все делается не так, как нужно по ее: сын ей и в ноги не кланяется — надо этого именно потребовать от него, а сам не догадался; и жене своей он не «приказывает», как жить без него, да и не умеет приказать, и при прощанье не требует от нее земного поклона; и невестка, проводивши
мужа, не воет и не лежит
на крыльце, чтобы
показать свою любовь.
Лунёв вскочил со стула и громко, с бешенством заговорил о том, что она должна завтра же идти в полицию,
показать там все свои синяки и требовать, чтоб
мужа её судили. Она же, слушая его речь, беспокойно задвигалась
на стуле и, пугливо озираясь, сказала...
— Наконец, князь объясняет, что он органически, составом всех своих нервов, не может спокойно переносить положение рогатого
мужа! Вот вам весь сей человек! — заключил Миклаков,
показывая Елене
на князя. — Худ ли, хорош ли он, но принимайте его таким, как он есть, а вы, ваше сиятельство, — присовокупил он князю, — извините, что посплетничал
на вас; не из злобы это делал, а ради пользы вашей.
— Я не говорила вам, но он, во весь наш обратный путь из-за границы,
на всех железных дорогах брал для нас билеты, отправлял все вещи наши, хлопотал с паспортами, наконец, какое участие он
показал вам во время смерти вашего
мужа!
Входит горничная, очень модно одетая, и подает Лидии счет: та
показывает ей рукой
на мужа. Горничная подает счет Василькову: тот, пробежав его, кивает головой
на жену и продолжает стучать
на счетах. Горничная опять подает счет Лидии, та берет его и небрежно бросает
на пол. Горничная уходит. Входит Андрей с двумя счетами; повторяется точно та же история. Андрей уходит. Входит Василий с десятком счетов и подает их Василькову.
Надежда Антоновна. Вы не умеете ценить его, оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и непременно найдем вам хорошее место и богатую опеку. Вам останется только подражать моему
мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову, кладет ему руку
на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (
Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб
на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
—
На ангела,
на ангела, а не
на человека! — перебила Ида. — Человека мало, чтобы спасти ее. Ангел! Ангел! — продолжала она, качая головою, — слети же в самом деле раз еще
на землю; вселися в душу
мужа, с которым связана жена, достойная любви, без сил любить его любовью, и
покажи, что может сделать этот бедный человек, когда в его душе живут не демоны страстей, а ты, святой посланник неба?
На санях в ту же минуту началось движение. Бабы, мужики вставали, отряхивались и гурьбою полезли в прихожую. Тем временем барыня подала
мужу в руки целковый, себе взяла в карман полтинник, а детям раздала кому четвертак, кому двугривенный, а Маше, как самой младшей, дала пятиалтынный. Дети
показывали друг другу свои монеты и толковали, как они их положат
на тарелку, когда придет время «отдаривать» Настю.
В этот же самый Троицын день, после обеда, Лиза, гуляя по саду и выходя из него
на луг, куда повел ее
муж, чтобы
показать клевер, переходя маленькую канавку, оступилась и упала. Она упала мягко
на бок, но охнула, и в лице ее
муж увидал не только испуг, но боль. Он хотел поднять ее, но она отвела его руку.
— Пойдем туда, Маша, — проговорил, наконец, Владимир Андреич,
показав жене глазами
на кабинет. Марья Ивановна встала и пошла за
мужем. Барышни тоже недолго сидели в угольной. Брюнетка взглянула исподлобья
на Феоктисту Саввишну и, взяв сестру за руку, ушла с нею в другую комнату.
Федя. Любит, как может любить честная, нравственная женщина, которая не позволяет себе любить никого, кроме
мужа, но она любит и будет любить, когда препятствие это (
показывает на себя) будет устранено. И я устраню его, и они будут счастливы. (Голос дрожит.)
Было и ещё одно, чего должен я был избежать;
показала мне Христя подругу свою: тоненькая девочка, белокурая и голубоглазая, похожа
на Ольгу мою. Личико чистое, и с великой грустью смотрит она
на всё. Потянуло меня к ней, а Христя всё уговаривает. Для меня же тут дело иначе стояло: ведь Христина не девушка, а Юлия невинна, стало быть, и
муж её должен быть таков. И не имел я веры в себя, не знал, кто я такой; с Христей это мне не мешало, а с той — могло помешать; почему — не знаю, но могло.
Наташа. Невольный трепет пробегает по мне, сердце бьется… отчего? Отчего этот человек, которого я уже не люблю, всё еще имеет
на меня такое влияние?.. но, может быть, любовь к нему не совсем погасла в моем сердце? может быть, одно воображение отвлекло меня от него
на время? Однако, что бы ни было, я должна, я хочу
показать ему холодность; я дала Белинскому слово, он будет моим
мужем, и Арбенина должно удалить! это будет мне легко! (Задумывается.)
«Ну, это, — отвечаю, — опять тоже, по-моему, не дело, потому что мало ли какой грех был, но
на что про то
мужу сказывать. Что было, то прошло, а слушать ему про это за большое удовольствие не будет. А ты скрепись и виду не
покажи».
Ее сильно беспокоило, что она, хозяйка, оставила гостей; и вспоминала она, как за обедом ее
муж Петр Дмитрич и ее дядя Николай Николаич спорили о суде присяжных, о печати и о женском образовании;
муж по обыкновению спорил для того, чтобы щегольнуть перед гостями своим консерватизмом, а главное — чтобы не соглашаться с дядей, которого он не любил; дядя же противоречил ему и придирался к каждому его слову для того, чтобы
показать обедающим, что он, дядя, несмотря
на свои 59 лет, сохранил еще в себе юношескую свежесть духа и свободу мысли.
Чеглов. Я!.. Повторяю тебе, я! И считаю это долгом своим, потому что ты тиран: ты женился
на ней, зная, что она не любит тебя, и когда она в первое время бегала от тебя, ты силою вступил в права
мужа; наконец, ты иезуит:
показывая при людях к ней ласковость и доброту, ты мучил ее ревностью — целые ночи грыз ее за какой-нибудь взгляд
на другого мужчину, за вздох, который у нее, может быть, вырвался от нелюбви к тебе — я все знаю.
Софья Михайловна. Ну, и хорошо это. Потрудитесь вы теперь же заплатить (
показывает на Аматурова) этому господину тридцать тысяч и сделайте так, чтобы вексель его
на мужа принадлежал мне. Можно это?
(
Показывает опять
на мужа.)
Софья Михайловна. Какая же польза будет, что я ее посмотрю? Положим, что она мне понравится, но он (
показывая головой
на мужа), как только купит дом, так все переделает и переменит по-своему.
Евгения Николаевна(выходя
на авансцену). Я знала, что Клеопатры Сергеевны дома нет. Нарочно так и приехала лично к вам… (
Показывая на Руфина.) Рекомендую, это
муж мой Руфин.
Маменька новобрачной вступилась было за нее, бранилась, обещалась назавтра же жаловаться
мужу; но Пселдонимов
показал себя и настоял: Ивана Ильича перенесли, а новобрачным постлали в зале
на стульях.
— Какие вы оба с ней… безжалостные! — выговорила она медленно, с сильным ударением
на последних слогах, и доброе, пухлое лицо ее исказилось гримасой боли и ожесточения, словно
на лице хотела она
показать, какие это жестокие люди —
муж ее и дочь.
Остальные сотрапезники сидели за столом в недоумении. Бодро встала одна Глафира. Она
показала мужу рукой
на дверь кабинета и, взяв письмо из его рук, сказала ему по-французски...
Я труслива, застенчива, и мне все кажется, что если бы я изменила, то все жены взяли бы с меня пример и побросали бы своих
мужей, что меня накажет бог и замучит совесть, а то бы я
показала вам, как живут
на воле!
И сегодня, сидя вот тут, у памятника
на вышке, за несколько минут до ее прихода, он не только не знаком с «господином следователем», но и представления ни какого не имеет о его наружности; даже карточки
мужа она ему никогда не
показывала.
Но Серафима, выдавая ему личность
мужа,
показывала этим самым,
на каком градусе находится она от окончательного разрыва.
— Красные детки? — Про
мужа он не стал расспрашивать — она догадалась почему; сказал только вскользь: — Супруга вашего
показали мне раз
на выставке, в Париже.
При этом шут не перестает вставлять свои несмешные шутки. Приходит
муж Гонерилы, хочет успокоить Лира, но Лир проклинает Гонерилу, призывая
на нее или бесплодие, или рождение такого урода-ребенка, который отплатил бы ей насмешкой и презрением за ее материнские заботы и этим
показал бы ей весь ужас и боль, причиняемую детской неблагодарностью.
Бояре с ужасом посмотрели друг
на друга. Один дьяк Курицын не
показал на лице малейшего знака удивления или страха: только губы его означали глубокое презрение. Не стоило тратить слов против рыцаря;
муж не вступает в спор с мальчиком. Варфоломей ковыльнул ножкой и, сделав из своей фигуры вопросительный знак, примолвил...
— Я ему
покажу «
муж»… Я его так проучу, что он позабудет, как отворяется наша дверь и
на какой улице мы живем… Пусть только явится, — горячился Николай Герасимович.
Муж перед отъездом был к ней особенно внимателен, с каким-то новым оттенком уклончивой снисходительности, точно он хочет
показать ей, что считает ее достойною сожаления истеричною женщиной, с которою он не может уже ставить себя
на одну доску.
Не могла Антонина Сергеевна не взглянуть
на мужа, когда тот подавал руку князю. Он улыбался своею теперешнею улыбкой, но маленькая черта, складка над бровью, хорошо ей знакомая,
показывала, что Александру Ильичу не совсем приятен тон поздравления.