Неточные совпадения
Но день протек, и нет ответа.
Другой настал: всё нет, как нет.
Бледна как тень, с утра одета,
Татьяна ждет: когда ж ответ?
Приехал Ольгин обожатель.
«Скажите: где же ваш приятель? —
Ему вопрос хозяйки был. —
Он что-то нас совсем забыл».
Татьяна, вспыхнув, задрожала.
«Сегодня быть он обещал, —
Старушке Ленский
отвечал, —
Да, видно, почта задержала». —
Татьяна потупила взор,
Как будто слыша
злой укор.
— Катерина Ивановна в чахотке, в
злой; она скоро умрет, — сказал Раскольников, помолчав и не
ответив на вопрос.
—
«Рубить, что мне велишь, моя такая доля»,
Смиренно
отвечал Топор на окрик
злой:
«И так, хозяин мой,
Твоя святая воля,
Готов тебе я всячески служить...
— Не все, —
ответил Иноков почему-то виноватым тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных историй и любит рассказывать. Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка в снег и ушел куда-то, пропал без вести или — возмущенный бесплодностью любви — сделал что-нибудь
злое? Как думаете?
— Не из тех людей, которые возбуждают мое уважение, но — любопытен, —
ответил Туробоев, подумав и тихонько. — Он очень
зло сказал о Кропоткине, Бакунине, Толстом и о праве купеческого сына добродушно поболтать. Это — самое умное, что он сказал.
— А я-то! — задумчиво говорила она. — Я уж и забыла, как живут иначе. Когда ты на той неделе надулся и не был два дня — помнишь, рассердился! — я вдруг переменилась, стала
злая. Бранюсь с Катей, как ты с Захаром; вижу, как она потихоньку плачет, и мне вовсе не жаль ее. Не
отвечаю ma tante, не слышу, что она говорит, ничего не делаю, никуда не хочу. А только ты пришел, вдруг совсем другая стала. Кате подарила лиловое платье…
А он думал часто, сидя как убитый, в
злом молчании, около нее, не слушая ее простодушного лепета, не
отвечая на кроткие ласки: «Нет — это не та женщина, которая, как сильная река, ворвется в жизнь, унесет все преграды, разольется по полям.
— Положим, самолюбию, оставим спор о том, что такое самолюбие и что — так называемое — сердце. Но ты должна сказать, зачем я тебе? Это мое право — спросить, и твой долг —
отвечать прямо и откровенно, если не хочешь, чтоб я счел тебя фальшивой,
злой…
— Дьявол, леший, чтоб ему издохнуть! — говорила она то плача, то
отвечая на
злой хохот дворни хохотом.
— Разве я зверь, — обидчиво
отвечала Татьяна Марковна, — такая же, как эти
злые родители, изверги? Грех, Вера, думать это о бабушке…
— По-вашему же сидеть и скучать, — капризным голосом
ответила девушка и после небольшой паузы прибавила: — Вы, может быть, думаете, что мне очень весело… Да?.. О нет, совершенно наоборот; мне хотелось плакать… Я ведь
злая и от злости хотела танцевать до упаду.
— А если я сознаю, что у меня не хватает силы для такой деятельности, зачем же мне браться за непосильную задачу, —
отвечал Привалов. — Да притом я вообще против насильственного культивирования промышленности. Если разобрать, так такая система, кроме
зла, нам ничего не принесла.
В этом глубокая антиномия христианства: христианство не может
отвечать на
зло злом, противиться
злу насилием, и христианство есть война, разделение мира, изживание до конца искупления креста в тьме и
зле.
За чаем стали опять говорить о привидениях и
злых духах. Захаров все домогался, какой черт у гольдов. Дерсу сказал, что черт не имеет постоянного облика и часто меняет «рубашку», а на вопрос, дерется ли черт с добрым богом Эндури, гольд пресерьезно
ответил...
Скоро он убедился в том, что мы не хотим причинить ему
зла, и стал охотно
отвечать на вопросы.
Катерина Васильевна ничего не
отвечает на это, только в глазах ее сверкает
злое выражение. «Какая ты горячая, Катя; ты хуже меня, — говорит Вера Павловна.
— Удались от
зла и сотвори благо, — говорил поп попадье, — нечего нам здесь оставаться. Не твоя беда, чем бы дело ни кончилось. — Попадья что-то
отвечала, но Владимир не мог ее расслышать.
К. Аксаков с негодованием
отвечал ему тоже стихами, резко клеймя
злые нападки и называя «Не нашими» разных славян, во Христе бозе нашем жандармствующих.
И вдруг — сначала в одном дворе, а потом и в соседних ему
ответили проснувшиеся петухи. Удивленные несвоевременным пением петухов, сначала испуганно, а потом
зло залились собаки. Ольховцы ожили. Кое-где засветились окна, кое-где во дворах застучали засовы, захлопали двери, послышались удивленные голоса: «Что за диво! В два часа ночи поют петухи!»
— Вот в том-то, понимаешь, и штука, —
ответил капитан просто: — темно, хоть глаз выколи, а он видит, что лохматый и черный… А зажег спичку, — нигде никого… все тихо. Раз насыпал на полу
золы… Наутро остались следы, как от большой птицы… А вот недавно…
— Вы —
злой… —
отвечала Нюрочка, стараясь побороть в себе зарождавшуюся симпатию к Ивану Семенычу. — Нехороший…
— Я, душка моя, я, Лиза моя милая,
злая, недобрая, я это, —
отвечала Евгения Петровна и, обняв Бахареву целовала ее лицо.
Мироныч почесал за ухом и с недовольным видом
отвечал: «Коли от евтого, батюшка Алексей Степаныч, так уж за грехи наши Господь посылает свое наслание» [Снятие кож с чумной скотины воспрещено законом; но башкирцы — плохие законоведцы, а русские кожевники соблазняются дешевизной, и это
зло до сих пор не вывелось в Оренбургской губернии.
— Правда, —
отвечал Вихров, — потому что доброе и великое начало, которое есть во Христе, непременно должно было заковать начало
злое.
— Нет, нет; он
злой; я слышала, —
отвечала она с увлечением.
— Ко всякому мужику, — нетерпеливо
отвечала она, все
злее и более потупляясь. Она была приметно вспыльчива.
Она и дома и на улице будет декламировать: «Кто похитит или с
злым умыслом повредит или истребит…» и ежели вы прервете ее вопросом: как здоровье мамаши? — то она наскоро
ответит (словно от мухи отмахнется): «благодарю вас», и затем опять задекламирует: «Если вследствие составления кем-либо подложного указа, постановления, определения, предписания или иной бумаги» и т. д.
— Вы очень
зло отвечаете, — проговорил Лаптев после короткой паузы. — Я всегда уважаю докторов, за исключением тех случаев, когда они выходят из пределов своей специальности. Впрочем, в данном случае докторские советы должны принести двойную пользу, и мне остается только пожалеть, что я совершенный профан в медицине.
— Это я вам после скажу! — со
злой вежливостью
ответил офицер. И, обратясь к Власовой, спросил: — Ты грамотна?
— Еще бы! —
отвечает Марья Ивановна, и голос ее дрожит и переходит в декламацию, а нос, от душевного волнения, наполняется кровью, независимо от всего лица, как пузырек, стоящий на столе, наполняется красными чернилами, — еще бы! вы знаете, Анфиса Петровна, что я никому не желаю
зла — что мне? Я так счастлива в своем семействе! но это уж превосходит всякую меру! Представьте себе…
— И богатые, —
отвечает, — и озорные охотники; они свои большие косяки гоняют и хорошей, заветной лошади друг другу в жизнь не уступят. Их все знают: этот брюхастый, что вся морда облуплена, это называется Бакшей Отучев, а худищий, что одни кости ходят, Чепкун Емгурчеев, — оба
злые охотники, и ты только смотри, что они за потеху сделают.
— Он делал
зло тысячам, так им одним с его семьей можно пожертвовать для общей пользы, —
отвечал Калинович.
—
Зло надобно преследовать, а добро все-таки любить, —
отвечал спокойно Белавин.
— Так нельзя делать, — уговаривал он самого себя. — Это — стыдно, это тайное воровство и
злой самообман. Так мужчине не надлежит поступать. Ведь она же не может тебе
ответить!
— Вы всё лжете, вы очень
злой человек, а я давеча доказательно выразила вам вашу несостоятельность, —
ответила студентка с пренебрежением и как бы презирая много объясняться с таким человеком.
У одного старца ты утопил блюдо, у другого удавил сына и разрушил потом пустое здание?..» Тогда ему ангел
отвечал: «Мне повелел это бог: блюдо было единая вещь у старца, неправильно им стяжанная; сын же другого, если бы жив остался, то великому бы
злу хотел быть виновен; а в здании пустом хранился клад, который я разорил, да никто, ища злата, не погибнет здесь».
Если бы кто спросил, в чем собственно состоял гений Крапчика, то можно безошибочно
отвечать, что, будучи, как большая часть полувосточных человеков, от природы
зол, честолюбив, умен внешним образом, без всяких о чем бы то ни было твердых личных убеждений.
— Нет, —
отвечала Аграфена Васильевна, отрицательно мотнув головой, — очень я
зла на этого Калмыка, так бы, кажись, и вцепилась ему в волосы; прошел тут мимо, еле башкой мотнул мне… Я когда-нибудь, матерь божия, наплюю ему в глаза; не побоюсь, что он барин; он хуже всякого нашего брата цыгана, которые вон на Живодерке лошадьми господ обманывают!
— Да-с, конечно, —
отвечал Тулузов, не оставляя своей
злой усмешки. — Я только прошу вас мое заявление о желании баллотироваться возвратить!.. Я не желаю быть избираемым!
Пришел и батюшка и сказал несколько прочувствованных слов на тему: где корень
зла? — а в заключение обратился ко мне с вопросом: богом вас заклинаю, господин пришлец!
ответьте, вы — потомок отцов ваших или не вы?
— Дайте копеечку, — гнусавил протяжно дурачок, и
злые, насмешливые голоса наперебой
отвечали ему...
И вдруг денщики рассказали мне, что господа офицеры затеяли с маленькой закройщицей обидную и
злую игру: они почти ежедневно, то один, то другой, передают ей записки, в которых пишут о любви к ней, о своих страданиях, о ее красоте. Она
отвечает им, просит оставить ее в покое, сожалеет, что причинила горе, просит бога, чтобы он помог им разлюбить ее. Получив такую записку, офицеры читают ее все вместе, смеются над женщиной и вместе же составляют письмо к ней от лица кого-либо одного.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении
злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего
ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении
злу насилием, и
отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а
ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
И поэтому, как для того, чтобы вернее обеспечить жизнь, собственность, свободу, общественное спокойствие и частное благо людей, так и для того, чтобы исполнить волю того, кто есть царь царствующих и господь господствующих, мы от всей души принимаем основное учение непротивления
злу злом, твердо веруя, что это учение,
отвечая всем возможным случайностям и выражая волю бога, в конце концов должно восторжествовать над всеми
злыми силами.
Она сделалась совсем некрасивою, потому что у нее были теперь
злые заплаканные глаза с покрасневшими и распухшими веками. Передонов
отвечал...
Сын его человек робкий был, но тайно
злой и жену тиранил, отцу же поперёк дороги не становился, наедет на него старичок и давай сверлить, а Кирилло, опустя глаза, на всё
отвечает: слушаю, тятенька!
— Не знаю, — задумчиво
ответила девушка. — Может быть, и не со
зла, а — так, просто. Ведь у них всегда одно — карты да выпивка, а это, я думаю, надоедает же, ну и надо ещё что-нибудь говорить. Они удивительно скучные. Вот и вы сегодня какой-то…
— О — очень
злой барин, — ого! —
ответил Тиунов, подняв вверх палец.
— Неправда-с, — воскликнул, возвышая голос, генерал, причем добрые голубые глаза его хотели сделаться
злыми, но вышли только круглыми. — Неправда-с: вы очень хорошо знаете, о чем я вас спрашиваю, и
отвечаете мне вздор!
— Голубушка, Татьяна Власьевна… Мой грех — мой ответ. Я
отвечу за тебя и перед мужем, и перед людьми, и перед Богом, только не дай погибнуть христианской душе… Прогонишь меня — один мне конец. Пересушила ты меня,
злая моя разлучница… Прости меня, Татьяна Власьевна, да прикажи мне уйти, а своей воли у меня нет. Что скажешь мне, то и буду делать.