Неточные совпадения
Первое время деревенской жизни было для Долли очень трудное. Она живала в деревне в детстве, и у ней
осталось впечатление, что деревня есть спасенье от всех городских неприятностей, что жизнь там хотя и не красива (
с этим Долли легко мирилась), зато дешева и удобна: всё есть, всё дешево, всё можно достать, и детям хорошо. Но теперь,
хозяйкой приехав в деревню, она увидела, что это всё совсем не так, как она думала.
— Но позвольте, позвольте же мне, отчасти, все рассказать… как было дело и… в свою очередь… хотя это и лишнее, согласен
с вами, рассказывать, — но год назад эта девица умерла от тифа, я же
остался жильцом, как был, и
хозяйка, как переехала на теперешнюю квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и все… но что не захочу ли я дать ей это заемное письмо, в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной долгу.
С хозяйкой только и разговору, что о хозяйстве;
с бабушкой говорить нельзя: та кашляет да и на ухо крепка; Акулина дура набитая, а дворник пьяница;
остаются ребятишки только:
с теми что говорить?
Конечно, она мало читала, она вовсе не читала, она осмотрела комнату, она стала прибирать ее, будто
хозяйка; конечно, мало прибрала, вовсе не прибирала, но как она спокойна: и может читать, и может заниматься делом, заметила, что из пепельницы не выброшен пепел, да и суконную скатерть на столе надобно поправить, и этот стул
остался сдвинут
с места.
Дом и тогда был, как теперь, большой,
с двумя воротами и четырьмя подъездами по улице,
с тремя дворами в глубину. На самой парадной из лестниц на улицу, в бель — этаже, жила в 1852 году, как и теперь живет,
хозяйка с сыном. Анна Петровна и теперь
осталась, как тогда была, дама видная. Михаил Иванович теперь видный офицер и тогда был видный и красивый офицер.
Хозяйка начала свою отпустительную речь очень длинным пояснением гнусности мыслей и поступков Марьи Алексевны и сначала требовала, чтобы Павел Константиныч прогнал жену от себя; но он умолял, да и она сама сказала это больше для блезиру, чем для дела; наконец, резолюция вышла такая. что Павел Константиныч
остается управляющим, квартира на улицу отнимается, и переводится он на задний двор
с тем, чтобы жена его не смела и показываться в тех местах первого двора, на которые может упасть взгляд
хозяйки, и обязана выходить на улицу не иначе, как воротами дальними от хозяйкиных окон.
Один из последних опытов «гостиной» в прежнем смысле слова не удался и потух вместе
с хозяйкой. Дельфина Гэ истощала все свои таланты, блестящий ум на то, чтоб как-нибудь сохранить приличный мир между гостями, подозревавшими, ненавидевшими друг друга. Может ли быть какое-нибудь удовольствие в этом натянутом, тревожном состоянии перемирия, в котором хозяин,
оставшись один, усталый, бросается на софу и благодарит небо за то, что вечер сошел
с рук без неприятностей.
Наконец
хозяйка с тетушкою и чернявою барышнею возвратились. Поговоривши еще немного, Василиса Кашпоровна распростилась
с старушкою и барышнями, несмотря на все приглашения
остаться ночевать. Старушка и барышни вышли на крыльцо проводить гостей и долго еще кланялись выглядывавшим из брички тетушке и племяннику.
Сама
хозяйка дома ответила ему, что Настасья Филипповна еще
с утра уехала в Павловск к Дарье Алексеевне «и даже может произойти-с, что
останутся там и несколько дней».
Все в доме
осталось как было: тонконогие белые диванчики в гостиной, обитые глянцевитым серым штофом, протертые и продавленные, живо напоминали екатерининские времена; в гостиной же стояло любимое кресло
хозяйки,
с высокой и прямой спинкой, к которой она и в старости не прислонялась.
Вихров едва совладел
с собой; он видел, что вся деревня была пристанодержатели бегунов, — и ему
оставалось одно: написать обо всем этом постановление, что он и сделал — и потребовал всех понятых, сотского и
хозяйку, чтобы они приложили руки к этому постановлению.
— Во всяком случае, — продолжала она, — я ни сама не хочу
оставаться в этих номерах; ни вас здесь оставлять
с вашими приятелями и приятельницами-девицами. Поедем сейчас и наймем себе особую квартиру. Я буду будто
хозяйка, а ты у меня на хлебах будешь жить.
Первого князь встретил
с некоторым уважением, имея в суде кой-какие делишки, а двум последним сказал по несколько обязательных любезностей, и когда гости введены были к
хозяйке в гостиную, то судья
остался заниматься
с дамами, а инвалидный начальник и винный пристав возвратились в залу и присоединились к более приличному для них обществу священника и станового пристава.
Я думаю, не
осталось ни одной
хозяйки из купеческих и из мещанских домов во всем городе, которая бы не прислала своего хлеба, чтоб поздравить
с великим праздником «несчастных» и заключенных.
Первое представление кончилось, и
хозяйка осталась одна, — одна, но
с бездною новых чувств и глубочайших размышлений.
В противоположном углу воздвигалась печка
с перерубочками для удобного влезанья; она занимала ровно четвертую часть жилища; над ухватом, кочергою и «голиком» (веником), прислоненным к печурке, лепилась сосновая полка, привешенная к гвоздям веревками; на ней — пузатые горшки, прикрытые деревянными кружками; так как места на полке
оставалось еще много, молодая
хозяйка поместила в соседстве
с горшками самопрялку
с тучным пучком кудели на макушке гребня.
Кончилось благословение и венчание, и начался пир. Анна Михайловна пробыла
с час и стала прощаться; Долинский последовал ее примеру. Их удерживали, но они не
остались, боясь стеснять своим присутствием гостей жениховых, и поступили очень основательно. Все-таки Анна Михайловна была
хозяйка, все-таки Долинский — барин.
Когда казак вышел из избы, проезжий скинул
с себя сюртук и
остался в коротком зеленом спензере
с золотыми погончиками и
с черным воротником; потом, вынув из бокового кармана рожок
с порохом, пару небольших пистолетов, осмотрел со вниманием их затравки и подсыпал на полки нового пороха. Помолчав несколько времени, он спросил
хозяйку, нет ли у них в деревне французов.
Она
осталась навсегда доброю матерью и хорошею
хозяйкою, но
с летами после мужа значительно располнела; горе и заботы провели у нее по лбу две глубокие морщины; а торговые столкновения и расчеты приучили ее лицо к несколько суровому, так сказать суходольному выражению, которое замечается почти у всех женщин, поставленных в необходимость лично вести дела не женского хозяйства.
— Знаю, как написать, — отвечал Хозаров и, расставшись
с хозяйкою, тотчас же принялся сочинять послание, на изложение которого героем моим был употреблен добросовестный труд. Три листа почтовой бумаги были перемараны, и, наконец, уже четвертый, розовый и надушенный, удостоился
остаться беловым. Письмо было написано
с большим чувством и прекрасным языком.
Поднялась суматоха. Дамы
с пылкой стремительностью целовали
хозяйку, мужчины жирными губами лобызали у нее руку и тискали руку доктора. Большая часть гостей вышла в гостиную к картам, но несколько человек
осталось в столовой допивать коньяк и пиво. Через несколько минут они запели фальшиво и в унисон «Не осенний мелкий дождичек», и каждый обеими руками управлял хором. Этим промежутком мы
с лесничим воспользовались и ушли, как нас ни задерживал добрейший Петр Власович.
Когда Фекла объявила во всеуслышание причину своего посещения, в избе поднялся такой страшный шум, что
с минуту можно было думать, что она разрушается до основания; в сенях послышалась давка, визг, пискотня… Не успела одуматься
хозяйка, как уже изба ее опустела,
остался только мельник; благодаря радушному приему один он не в силах был последовать общему примеру.
— Антипушка, пора тебе закон свершить, а невесту тебе я сыскал. Матвея Петровича Солодова дочку Аннушку видал?..
Хозяйка по тебе: смирная, работящая, из себя казиста — видная такая, кость широкая, собой девка здоровенная, надолго тебе ее хватит, небось не овдовеешь… Говорю тебе, по всем статьям
останешься доволен… Завтра сватов надо засылать, для того что мясоеду
остается немного… Скорым делом вас окрутим; благо поп
с Иргиза наехал.
Люди, которые женятся, начали казаться Андрею Николаевичу героями, и он
с уважением смотрел на Федора Ивановича и
хозяйку, которые сумели жениться и
остались живы.
— Молиться и плакать — это все, что
осталось им в настоящее время, — тихо, но отчетливо и медленно проговорил граф
с благоговейным выражением глубокого почтения в лице, придавая тем самым значительную вескость своим серьезным словам, вместе
с которыми встал
с места и пошел навстречу
хозяйке, показавшейся в дверях залы.
У Патапа Максимыча
остаться тоже не след: по всем замечаньям, Аксинья Захаровна не жилица на свете, а помрет она, Параша будет
хозяйкой, а как
с ней ужиться?..
Александру Михайловну привели в чувство.
Хозяйка поставила самовар, Елизавета Алексеевна сбегала в погребок и принесла бутылку рома. Александра Михайловна напилась горячего чаю
с ромом и
осталась лежать.
Они выпили, забили себе рот маринованным лобстером и сели по обе стороны
хозяйки. Четвертый прибор так и
остался незанятым. Прислуга разнесла тарелки супа и пирожки. Дворецкий приблизился
с бутылкой мадеры. Первые три минуты все молчали.
Хозяйка осталась одна и сейчас же спросила себе пальто и калоши, взяла в карман флакон
с нюхательною солью и ушла из дома, сказав, что хочет сделать покупки в «бракованной лавке».
— Конечно, он бы не стал, — перебила
хозяйка, он жил в обществе, и декабристы знали, что
с ним нельзя затевать. А Шевченко со всеми якшался, и бог его знает, если даже и правда, что Перовский сам велел наказать его по-военному, то ведь тогда же было такое время: он был солдат — его и высекли, и это так следовало. А Пушкин умел и это оттенить, когда сказал: «Что прекрасно для Лондона, то не годится в Москве». И как он сказал, так это и
остается: «В Лондоне хорошо, а в Москве не годится».
Выдался случай, когда в одной из гостиных
хозяйка занялась разговором
с приехавшим
с визитом старцем. В гостиной, кроме этого гостя, были только княжна Людмила Васильевна и граф Свянторжецкий. Они
остались беседовать в стороне.
Девушки
остались вдвоем и несколько минут смотрели
с недоумением друг на друга. Ксения Яковлевна была поражена последним видением Домаши, вызванным на ее глазах, а Домаша не понимала удивленно-испуганного выражения лица своей
хозяйки. Первою ее мыслью было то, что Ксения Яковлевна заметила, наверно, в предсказании Мариулы недосказанное, а потому встревожилась. Но Строганова рассеяла эти опасения.
И пожав руку Верочке своей пухлой мягкой ручкой,
хозяйка вышла. Ее обе дочери
остались с девушкой. Обе девицы смотрели на нее ласковыми, доброжелательными глазами, точно хотели сказать: «Не беспокойся, пожалуйста, ты нам очень нравишься, очень, очень!»
В то время, когда Сигизмунд Владиславович искал случая
остаться наедине
с хозяйкой, вошел князь Асланбеков.
Когда он вошел
с хозяйкой, две девушки встали, а третья
осталась сидеть; и те, которые встали, были сильно декольтированы, а на сидевшей было глухое черное платье.