Неточные совпадения
Клим подумал: нового в ее улыбке только то, что она легкая и быстрая. Эта
женщина раздражала его. Почему она работает на революцию, и что может делать такая незаметная, бездарная? Она должна бы служить сиделкой в больнице или обучать детей грамоте где-нибудь в глухом селе. Помолчав, он стал рассказывать ей, как мужики поднимали колокол, как они разграбили хлебный магазин. Говорил насмешливо и с намерением
обидеть ее. Вторя его словам, холодно кипел дождь.
— Ой, что это? Ревнуешь? — удивленно спросила
женщина. Самгин тоже был удивлен, чувствуя, что связь ее с Иноковым
обидела его. Но он поспешно сказал...
Что, неужели не
обидела меня эта
женщина?
Средства у нас какие; взяли мы эту комнатку, потому что самая маленькая из всех, да и в честном, сами видим, доме, а это нам пуще всего:
женщины мы неопытные, всякий-то нас
обидит.
В «свете» только «свет» и больше ничего; Катерина Николаевна (дочь его) блестящая
женщина, и я горжусь, но она часто, очень-очень, милый мой, часто меня
обижает…
Борьба насмерть шла внутри ее, и тут, как прежде, как после, я удивлялся. Она ни разу не сказала слова, которое могло бы
обидеть Катерину, по которому она могла бы догадаться, что Natalie знала о бывшем, — упрек был для меня. Мирно и тихо оставила она наш дом. Natalie ее отпустила с такою кротостью, что простая
женщина, рыдая, на коленях перед ней сама рассказала ей, что было, и все же наивное дитя народа просила прощенья.
— Я всегда буду заступаться за
женщину, которую
обижают.
Не то, чтобы ее
обижало целомудренное решение Лихонина, которому, по правде сказать, она плохо верила, но как-то ее узкий, темный ум не мог даже теоретически представить себе иного отношения мужчины к
женщине, кроме чувственного.
Спросил он ласково, с ясной улыбкой в глазах, но —
женщину обидел этот вопрос. Она поджала губы и, помолчав, с холодной вежливостью осведомилась...
— Спасибо, я пешком дойду, а вот если грибы возьмёте, — сказала она без ужимок, неизбежных у окуровских
женщин. — Ну что, татарина вашего перестали
обижать?
Я объявить вам, князь, должна,
Что эта клевета нимало не смешна.
Как
женщине порядочной решиться
Отправиться туда, где всякий сброд,
Где всякий ветреник
обидит, осмеет;
Рискнуть быть узнанной, — вам надобно стыдиться;
Отречься от подобных слов.
Несчастливцев. Ну, что делать! Я ее любил, я ее считал вместо матери. (Утирает слезу.) Что ж такое, что я актер? Всякий обязан делать, что умеет. Я ведь не разбойник, я честным, тяжелым трудом добываю хлеб свой. Я не милостыню пришел просить у нее, а теплого слова. Обидно!.. О,
женщины! Если уж ей хотелось
обидеть меня, неужели она хуже тебя никого не нашла?
— Уж я не знаю — кто! — молвил Илья, чувствуя прилив неукротимого желания
обидеть эту
женщину и всех людей. — Знаю, что не вам о нём говорить, да! Не вам! Вы им только друг от друга прикрываетесь… Не маленький… вижу я. Все ноют, жалуются… а зачем пакостничают? Зачем друг друга обманывают, грабят?.. Согрешит, да и за угол! Господи, помилуй! Понимаю я… обманщики, черти! И сами себя и бога обманываете!..
Всё чаще она указывала ему разницу между ним, мужиком, и ею,
женщиной образованной, и нередко эти указания
обижали Илью. Живя с Олимпиадой, он иногда чувствовал, что эта
женщина близка ему как товарищ. Татьяна Власьевна никогда не вызывала в нём товарищеского чувства; он видел, что она интереснее Олимпиады, но совершенно утратил уважение к ней. Живя на квартире у Автономовых, он иногда слышал, как Татьяна Власьевна, перед тем как лечь спать, молилась богу...
«
Обидели!» — думал он и радовался её слезам, они приближали к нему эту смирную
женщину, жившую тайной, ночной жизнью.
Мамаева. А если кто меня
обидит, вот и мщение! Другого нет у
женщин; дуэли для нас не существуют.
Мягко-то оно мягко; зато уж ведь и злей-то
женщины ничего на свете нет, если ее
обидеть чувствительно.
Купавина. Вот вы всегда так несправедливы к Меропе Давыдовне. Когда вы перестанете
обижать ее, эту почтенную
женщину? Вот посмотрите! (Подает ему письмо, которое взяла у Мурзавецкой.)
— Меня одна
женщина, точно,
обидела, — промолвил Пигасов, — хоть и добрая была, очень добрая…
— Доктог… я не
обидел никого… не смеялся ни над кем… Доктог… вот тут, сейчас за стеной… сотни людей мучатся целую жизнь…
Женщины… дети, доктог!.. мой пгоэкт… там все сказано!..
Хорошо, если ударят меня, а если
женщину обидят, или ребенка тронут, или наедет поганый да начнет грабить и убивать твоих, Господи, слуг?
Аркадина. Я не Юпитер, а
женщина. (Закуривает.) Я не сержусь, мне только досадно, что молодой человек так скучно проводит время. Я не хотела его
обидеть.
— Не
обижайте этой
женщины, — перебил ее строго граф, — она дочь моего старого друга и полумертвая живет в моем доме. В любовницы выбирают здоровых.
Пирамидалов. Я говорю: «Ваше превосходительство, я ее не
обижаю», — ну, то есть эту
женщину, понимаете? «Я к ней со всем уважением, а жениться — нет, не могу. Может быть, через это, говорю, я ваше расположение теряю, а уж нет, не могу».
Цыплунов. Маменька, вы так меня любите, в вас так много любви, такое обилие чувства, что вы можете уделить другим часть его, не
обижая меня. Маменька, есть
женщина, которая нуждается в сочувствии, в поддержке…
Ераст. Вы сами изволили говорить, что у матери следует руки целовать, а вы для меня гораздо дороже-с. Потому мать — это дело даже довольно обыкновенное, у всякого она есть; а чтоб посторонняя
женщина такие чувства имела — это, по нынешним временам, невозмоно и встретить. Не
обижайте, позвольте ручку!
Каркунов. Ты спьяну-то забылся; ты забыл, что ты ничто, ты прах, тлен, последний гвоздь в каблуке сапога моего! А тетка твоя
женщина благочестивая, богомольная… Да ведь она жена моя, жена моя… Как же ты смел? Как ты меня, братец,
обидел, как
обидел.
Женщины это хорошо во мне понимают — видят, что не
обижу, не насмеюсь над ней.
Зато в самые темные осенние ночи Прохор различал своих компатриотов рысьими глазами, и никогда он не позволял себе испугать выселковскую
женщину, не
обидел ни одного пьяного выселковца.
Надя. Взял ее за руку и — так грустно — сказал: «Такая вы красивая, образованная
женщина, смотреть на вас приятно, а вы — ругаетесь. Разве мы вас
обидели?» Он очень хорошо сказал, так… от души! Ну, а другой, — он действительно… Он сказал: «Чего ты с ними говоришь? Разве они что-нибудь могут понять? Они — зверье!..» Это мы зверье — я и она! (Смеется.)
— Это, конечно… правильно, — сказал Степан. — Ну, призвали
женщин. Даша заплакала: «Ежели бы вы, говорит, след не потеряли. Мы сколько время шли с ними, они нас не
обижали…» А Марья вышла вперед и поклонилась в пояс.
Настасья Кириловна. Что же такое? Это не воровство какое-нибудь:
женщина не мужчина, чем ей промышлять для семейства? А папеньке твоему уж обыкновенно: чем бы-нибудь только да
обидеть меня! (Подходя к столу.)Ах, здесь-то, здесь-то, Ваничка, посмотри: какие прелести. (Берет папиросницу.)Это что еще такое? Бумажник, что ли?
Предводительша, испытывая некоторый внутренний трепет, чтобы гусар этот не сделал с ней при всех какого-нибудь скандала, гордо и презрительно отворотясь, сказала: «очень рада-с, надеюсь, будете танцовать» — и недоверчиво взглянула на него с выражением, говорившим: «уж ежели ты
женщину обидишь, то ты совершенный подлец после этого».
Я уже сказал, что мои привилегии серьезно начали меня
обижать и совестить. Эта, будто на смех, не в пример другим далеко заходила. К тому же я, и без того всегда робкий и стыдливый мальчик, теперь как-то особенно начал робеть перед
женщинами и потому ужасно сконфузился.
И этот взгляд на
женщину уже не
обижал ее: обижаться было некогда; мученья голода были слишком страшны.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево огня на берегу моря, местные удэхейцы пошли на разведку. Подойдя почти вплотную к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не
обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре явились и наши провожатые. Они нашли юрту и в ней
женщину. Узнав, что мужчины отправились на разведку, они позвали ее с собой и пошли прямо на бивак.
— Извольте-с. Положим, что есть на свете мать, добрая, предобрая
женщина, которая мухи не
обидит. Допускаете вы, что может быть на свете такая
женщина?
— Они
обидели меня клеветой, но это бы я снес; но обиды бедной Ларе, но обиды этой другой святой
женщине я снесть не могу! Я впрочем… с большим удовольствием умру, потому что стыдно сознаться, а я разочарован в жизни; не вижу в ней смысла и… одним словом, мне все равно!
— Не
обижайте. Ежовый у меня облик. Таким уж воспитался. А внутри у меня другое. Не все же господам понимать, что такое талант, любить художество. Вот, смотрите, купеческая коллекция-то… А как составлена! С любовью-с… И писатели русские все собраны. Не одни тут деньги — и любви немало. Так точно и насчет театрального искусства. Неужли хорошей девушке или
женщине не идти на сцену оттого, что в актерском звании много соблазну? Идите с Богом! — Он взял ее за руку. — Я вас отговаривать не стану.
Он оправдывается? Стало быть, его за живое задело. Не хотела она его
обидеть вчера, а так, с языка соскочило. Мало ли что говорят! Марья Орестовна —
женщина тонкая, воспитанная совсем на барский манер… Что же мудреного, если бы и вышло между ними"что-нибудь". Но вряд ли! Вот она за границу уехала; слышно, на полгода. Около денег ее поживиться?.. Нет! Зачем подозревать?.. Гадко!
— Да как же! Как вы
обижаете. Чем бы помочь бедной
женщине, а вы вот насмешки строите, — сквозь слезы продолжала она.
— Я не хочу этим тебя
обидеть, сказать, что ты лично ее не стоишь, но я, несмотря на то, что видел ее всего один раз в жизни, каким-то внутренним инстинктом почувствовал, что нравственно она выше всех не только современных
женщин, но и мужчин, и что она положительно «не от мира сего».
— Вы не
обижайте моего Лелю, — вступилась Зиновия Николаевна и теперь, — он не виноват, что все
женщины от него без ума…
К Зине я спокойно отпущу тебя, даже в камеристки: я знаю ее давно, — это
женщина чудной души, неспособная
обидеть никого.