Неточные совпадения
На скамейке у ворот
сидел и прохлаждался вечерним воздухом лакей Смердяков, и Иван Федорович с первого взгляда
на него понял, что и в душе его
сидел лакей Смердяков и что именно этого-то человека и
не может вынести его душа.
Однажды,
сидя еще
на берегу, он стал дразнить моего старшего брата и младшего Рыхлинского, выводивших последними из воды.
Скамеек на берегу
не было, и, чтобы надеть сапоги, приходилось скакать
на одной ноге, обмыв другую в реке. Мосье Гюгенет в этот день расшалился, и, едва они выходили из воды, он кидал в них песком. Мальчикам приходилось опять лезть в воду и обмываться. Он повторил это много раз, хохоча и дурачась, пока они
не догадались разойтись далеко в стороны, захватив сапоги и белье.
Девицы усмехнулись новой фантазии их фантастической сестрицы и заметили мамаше, что Аглая, пожалуй, еще рассердится, если та пойдет в парк ее отыскивать, и что, наверно, она
сидит теперь с книгой
на зеленой
скамейке, о которой она еще три дня назад говорила, и за которую чуть
не поссорилась с князем Щ., потому что тот
не нашел в местоположении этой
скамейки ничего особенного.
Она спрашивала быстро, говорила скоро, но как будто иногда сбивалась и часто
не договаривала; поминутно торопилась о чем-то предупреждать; вообще она была в необыкновенной тревоге и хоть смотрела очень храбро и с каким-то вызовом, но, может быть, немного и трусила.
На ней было самое буднишнее, простое платье, которое очень к ней шло. Она часто вздрагивала, краснела и
сидела на краю
скамейки. Подтверждение князя, что Ипполит застрелился для того, чтоб она прочла его исповедь, очень ее удивило.
Лаврецкий ничего
не думал, ничего
не ждал; ему приятно было чувствовать себя вблизи Лизы,
сидеть в ее саду
на скамейке, где и она
сидела не однажды…
Тем
не менее она усадила меня
на диван перед неизбежным овальным столом, по бокам которого, по преданию всех старинных помещичьих домов, были симметрически поставлены кресла; усадивши, обеспокоилась, достаточно ли покойно мне
сидеть, подложила мне под руку подушку и даже выдвинула из-под дивана
скамейку и заставила меня положить
на нее ноги.
Аплодисмент снова раздался. Вице-губернатор отвернулся и стал смотреть
на губернаторскую ложу. Впечатление этой сцены было таково, что конец действия публика уже слушала в каком-то утомлении от перенесенных ощущений. Антракт перед четвертым действием тянулся довольно долго. Годнева просила
не поднимать занавеса. Заметно утомленная,
сидела она
на скамейке Неизвестного. Перед ней стоял Козленев с восторженным выражением в лице.
Джемма
сидела на скамейке, близ дорожки, и из большой корзины, наполненной вишнями, отбирала самые спелые
на тарелку. Солнце стояло низко — был уже седьмой час вечера — и в широких косых лучах, которыми оно затопляло весь маленький садик г-жи Розелли, было больше багрянца, чем золота. Изредка, чуть слышно и словно
не спеша, перешептывались листья, да отрывисто жужжали, перелетывая с цветка
на соседний цветок, запоздалые пчелы, да где-то ворковала горлинка — однообразно и неутомимо.
Я сейчас же забыл о Пепкиной трагедии и вспомнил о ней только в антракте, когда гулял под руку с Александрой Васильевной в трактирном садике. Любочка
сидела на скамейке и ждала… Я узнал ее, но по малодушию сделал вид, что
не узнаю, и прошел мимо. Это было бесцельно-глупо, и потом мне было совестно. Бедная девушка, вероятно, страдала, ожидая возвращения коварного «предмета». Александра Васильевна крепко опиралась
на мою руку и в коротких словах рассказала свою биографию.
— А независимость Сербии? Зверства турок? Первые добровольцы? И теперь
не понимаешь? Ха-ха!.. Так я тебе скажу: это мое спасение, мой последний ход… Ты видишь, вон там
сидит на скамейке дама и злится, а человек,
на которого она злится, возьмет да и уйдет добровольцем освобождать братьев славян от турецкого зверства. Ведь это, голубчик, целая идеища… Я даже во сне вижу этих турок. Во мне просыпается наша славянская стихийная тяга
на Восток…
Нет, я
не увидел, а почувствовал как-то всем телом, что это она, несчастная Любочка, которая
сидела на скамейке у нашей калитки.
В саду, между тем, по распоряжению барона, засветили цветные фонари, и все кустики и деревца приняли какой-то фантастический вид: посреди их гуляли как бы тоже фантастические фигуры людей.
На скамейку, расположенную у того окна, у которого
сидел князь, пришли я сели Миклаков и Елена. Князя они совершенно
не могли видеть.
Над прудом кое-где стлался туман, и, когда мы вышли
на большую дорожку, я удивился, как это еще за минуту мы могли увидеть поплавки… Теперь у рыболовных
скамеек было совсем темно. Какая-то водяная птица кричала
на островке, где мы
сидели за минуту, как будто спрашивая о чем-то из тьмы. Молодой серп луны поднимался,
не светя, над лугами за плотиной.
Учителя были другие и нас
не знали; все переведенные ученики
сидели особо
на двух отдельных
скамейках, и сначала ими занимались мало.
Когда пробило девять часов, я
не мог усидеть в комнате, оделся и вышел, несмотря
на ненастное время. Я был там,
сидел на нашей
скамейке. Я было пошел в их переулок, но мне стало стыдно, и я воротился,
не взглянув
на их окна,
не дойдя двух шагов до их дома. Я пришел домой в такой тоске, в какой никогда
не бывал. Какое сырое, скучное время! Если б была хорошая погода, я бы прогулял там всю ночь…
— Здесь, здесь! — подхватила Настенька. — Он здесь, я это знаю. У нас было условие, тогда еще, в тот вечер, накануне отъезда: когда уже мы сказали все, что я вам пересказала, и условились, мы вышли сюда гулять, именно
на эту набережную. Было десять часов; мы
сидели на этой
скамейке; я уже
не плакала, мне было сладко слушать то, что он говорил… Он сказал, что тотчас же по приезде придет к нам, и если я
не откажусь от него, то мы скажем обо всем бабушке. Теперь он приехал, я это знаю, и его нет, нет!
Хотя я жила
не так, как в начале зимы, а занималась и Соней, и музыкой, и чтением, я часто уходила в сад и долго, долго бродила одна по аллеям или
сидела на скамейке, бог знает о чем думая, чего желая и надеясь.
Батенька — они в те поры находились в Глухове —
не были охотники вечером
сидеть, а рано ложились опочивать; но тут любопытства ради, поохотились пойти; пошли и насилу влезли, за теснотою, в дверь; заплатили своего пятака и уселись
на скамейке.
Потом пошел
на бульвар. Солнце взошло. Сыро
на дорожках. Гимназистки идут в гимназию — маленькие болтушки, личики свеженькие, только что вымытые… Сел я
на скамейку и задремал. Вдруг вижу, идет городовик и этак сызбоку
на меня посматривает, точно ворона
на мерзлую кость. А у меня сейчас же мысль: «Подозревает»… Подошел он ко мне. «
Сидеть, господин,
на бульваре каждому дозволяется, которые проходящие, этого мы
не запрещаем, а чтобы спать — нельзя. У нас пальцимейстер. Строго».
Скамейка,
на которой они
не сидели, оказалась предопределяющей.
На всех
скамейках сидели мужчины и женщины, грязно и странно одетые, без платков и шапок, как будто они тут и жили и у них
не было другого дома.
Форов, жена его, Подозеров и Синтянина, — все четверо теперь
сидели рядом
на скамейке и, за исключением майора, который снова читал, все,
не сводя глаз, смотрели
на встречу брата с сестрой. Катерина Астафьевна держала в своей руке стынущую руку генеральши и постоянно ее пожимала, Синтянина это чувствовала и раза два отвечала легким благодарным пожатием.
Батюшка никогда
не сидел на кафедре. Перед его уроком к первой
скамейке среднего ряда придвигался маленький столик, куда клались учебники, журнал и ставилась чернильница с пером для отметок. Но батюшка и за столом никогда
не сидел, а ходил по всему классу, останавливаясь в промежутках между
скамейками. Особенно любил он Нину и называл ее «чужестраночкой».
Катя зашла. За стойкою с огромным обзеленевшим самоваром грустно стоял бывший владелец кофейни, толстый грек Аврамиди. Было много болгар. Они
сидели на скамейках у стен и за столиками, молча слушали. Перед стойкою к ним держал речь приземистый человек с кривыми ногами, в защитной куртке. Глаза у него были выпученные, зубы темные и кривые. Питомец темных подвалов,
не знавший в детстве ни солнца, ни чистого воздуха.
Сел он
на скамейку,
на самом крутом месте, и
сидел долго, больше получаса,
не оглядывался
на красоту места,
не насиловал себя
на особое душевное настроение.
На галерее я ни разу
не сидел, а попадал прямо в залу, где, как известно, депутаты
сидят на скамейках без пюпитров или врассыпную, где придется. Мне могут, пожалуй, и
не поверить, если я скажу, что раз в один из самых интересных вечеров и уже в очень поздний час я
сидел в двух шагах от тогдашнего первого министра Дизраэли, который тогда еще
не носил титула лорда Биконсфильда. Против
скамейки министров
сидел лидер оппозиции Гладстон, тогда еще свежий старик, неизменно серьезный и внушительный.
Все ищут с особым рвением калошу Феди. Последний
не принимает участия в поисках. Он
сидит на скамейке, подняв одну ногу и болтая другой, и плачущим голосом ноет, что у него «протекция» в подметке и что он скорее позволит изжарить себя и съесть, как котлету, нежели сойдет с места.
— Уф! — сказал он, выпуская из легких весь воздух. — То есть, вот как замучился! Едва
сижу! Почти пять суток… день и ночь жил, как
на бивуаках!
На квартире ни разу
не был, можете себе представить! Всё время возился с конкурсом Шипунова и Иванчикова, пришлось работать у Галдеева, в его конторе, при магазине…
Не ел,
не пил, спал
на какой-то
скамейке, весь иззябся… Минуты свободной
не было, некогда было даже у себя
на квартире побывать. Так, Надюша, я и
не был дома…
Неподалеку от балкона, под навесом цветущих лип и рябины,
сидели на длинной
скамейке трое мужчин; все они разных лет, в различных одеждах и, казалось, хотя они все изъяснялись по-немецки, —
не одного отечества дети.
Оба друга остановились как вкопанные невдалеке от входа в нее. Они оба увидели, что
на одной из
скамеек, стоявших внутри беседки,
сидели близко друг к другу две человеческие фигуры, мужчина и женщина. Абрисы этих фигур совершенно ясно выделялись при слабом лунном свете, рассмотреть же их лица и подробности одежды
не было возможности. Оба друга заметили только, как потом и передавали друг другу, что эти одежды состояли из какой-то прозрачной светлой материи.
Воронецкий
сидел на скамейке в боковой аллее Александровского сада и читал «Новое время». Солнце сильно клонилось к западу, но в воздухе было знойно и душно; пыльные садовые деревья
не шевелились ни листиком; от Невского тянуло противным запахом извести и масляной краски. Воронецкий опустил прочитанную газету
на колени, взглянул
на часы: было начало восьмого. К одиннадцати часам ему нужно было быть в Лесном; чем наполнить эти остающиеся три часа?
Видимо, княжна вела этот разговор исключительно для того, чтобы дать время князю разглядеть Татьяну, а Татьяне князя. Когда, наконец, княжна сказала «а», давая этим понять, что Таня может уходить, последняя быстро вышла из аллеи, но, тотчас обогнув ее по траве, чуть слышно прокралась к тому месту, где стояла
скамейка,
на которой
сидели князь и княжна. Она
не слыхала, в какой форме спросила княжна у князя мнение о ней, но ответ последнего донесся до нее отчетливо и ясно.
Привратника
не было, двор был пуст и Кузьма Терентьев тотчас же направился в дальний угол сада — место обычных его свиданий с Фимкой. Так ее
не было, но он
не ошибся, предположив, что уже несколько раз в этот день побывала она там и должна скоро прийти туда.
Не прошло и четверти часа, как в полуразрушенную беседку, где обыкновенно они с Фимкой крадучи проводили счастливые минуты взаимной любви, и где
на скамейке сидел теперь Кузьма, вбежала молодая девушка.
В это время младший товарищ, прежде сидевший с ними
на одной
скамейке и теперь прохаживавшийся по цветнику, взглянул
на балкон и, увидя, что Роза вместо того, чтобы исполнять должность караульщицы,
сидела в горестной задумчивости, из которой
не могли, как он слышал, исторгнуть ее родные звуки, подошел к балкону и произнес потихоньку одно слово: «Фишерлинг» — так, чтобы оно только до нее дошло.
Я вышел побродить по саду, и у одной из чистеньких белых
скамеек,
на ровной дорожке,
не хранящей следов, я увидел Володю: он
сидел прямо
на сыром песке и обеими руками держался за ногу.