Неточные совпадения
— Оттого, что я считаю, что
мировой суд есть дурацкое учреждение, — отвечал мрачно Левин, всё
время ждавший случая разговориться с Вронским, чтобы загладить свою грубость при первой встрече.
Он неохотно и ‹не› очень много затратил
времени на этот труд, но затраченного оказалось вполне достаточно для того, чтоб решительно не согласиться с философией истории, по-новому изображающей процесс развития
мировой культуры.
Прежде всего выступила на сцену история составления уставной грамоты, [Уставная грамота — акт, определяющий отношения между помещиком и крестьянами до совершения выкупной сделки; составлялся, по «Положению» 1861 года об отмене крепостного права, самим помещиком и утверждался
мировым посредником, избранным из среды дворян.] что относилось еще ко
времени опекунства Сашки Холостова.
Нельзя было расшатывать исторические основы русского государства во
время страшной
мировой войны, нельзя было отравлять вооруженный народ подозрением, что власть изменяет ему и предает его.
Наша же общественность во
время небывалой
мировой катастрофы бедна идеями, недостаточно воодушевлена.
Перед этой
мировой задачей на некоторое
время отступают на второй план вопросы провинциально европейские.
И до начала нынешней
мировой войны мы насиловали и убивали в самой глубине жизни не меньше, чем во
время войны.
В то
время как национализм склонен к обособлению, империализм хочет выхода в
мировую ширь.
У Горького же все
время чувствуется недостаточная осведомленность человека, живущего интеллигентско-кружковыми понятиями, провинциализм, не ведающий размаха
мировой мысли.
К тому
времени, когда возгорелась небывалая за всю историю
мировая война, выяснилось, что есть три величайшие державы, которые могут претендовать на
мировое преобладание — Англия, Россия и Германия.
Я пережил мир, весь
мировой и исторический процесс, все события моего
времени как часть моего микрокосма, как мой духовный путь.
Но вот возникает
время после первой
мировой войны.
В это
время мир уже приближался к страшной
мировой войне, которая открывает эру катастроф, несчастий и страданий, которым не видно конца.
Смысл
мировой истории не в благополучном устроении, не в укреплении этого мира на веки веков, не в достижении того совершенства, которое сделало бы этот мир не имеющим конца во
времени, а в приведении этого мира к концу, в обострении
мировой трагедии, в освобождении тех человеческих сил, которые призваны совершить окончательный выбор между двумя царствами, между добром и злом (в религиозном смысле слова).
[Мистическое сектантство всех
времен обыкновенно выходит из истории, отказывается нести бремя истории, отсекает себя от
мирового единства.
Нельзя осмыслить
мирового процесса, если не допустить мистической диалектики бытия, предвечно совершающейся и завершающейся вне
времени и вне всех категорий нашего мира и в одном из своих моментов принявшей форму временного бытия, скованного всеми этими категориями.
Конец
мировой трагедии так же предвечно дан, как и ее начало; само
время и все, что в нем протекает, есть лишь один из актов трагедии, болезнь бытия в момент его странствования.
То Арапов ругает на чем свет стоит все существующее, но ругает не так, как ругал иногда Зарницын, по-фатски, и не так, как ругал сам Розанов, с сознанием какой-то неотразимой необходимости оставаться весь век в пассивной роли, — Арапов ругался яростно, с пеною у рта, с сжатыми кулаками и с искрами неумолимой мести в глазах, наливавшихся кровью; то он ходит по целым дням, понурив голову, и только по
временам у него вырываются бессвязные, но грозные слова, за которыми слышатся таинственные планы
мировых переворотов; то он начнет расспрашивать Розанова о провинции, о духе народа, о настроении высшего общества, и расспрашивает придирчиво, до мельчайших подробностей, внимательно вслушиваясь в каждое слово и стараясь всему придать смысл и значение.
С месяц Сергей Иванович перебивался кое-как, с хлеба на воду, где-то на задворках Темниковской улицы, таская
время от
времени в редакцию «Отголосков» заметки об уличных происшествиях или смешные сценки из камер
мировых судей.
И вдруг оказывается, что он жив-живехонек, что каким-то образом он ухитрился ухватиться за какое-то бревнышко в то
время, когда прорвало и смыло плотину крепостного права, что он притаился, претерпел либеральных
мировых посредников и все-таки не погиб.
Он много и беспрекословно жертвует и получает за это медали; на нем почиет множество благословений Синода; у него в доме останавливается, во
время ревизии, губернатор; его чуть не боготворит исправник и тщетно старается подкузьмить
мировой судья.
Была минута, когда
мировые и земские учреждения внесли некоторое оживление в эту омертвелую среду, но
время это памятно уже очень немногим современникам.
Во
время рождественских праздников приезжал к отцу один из
мировых судей. Он говорил, что в городе веселятся, что квартирующий там батальон доставляет жителям различные удовольствия, что по зимам нанимается зал для собраний и бывают танцевальные вечера. Потом зашел разговор о каких-то пререканиях земства с исправником, о том, что земские недоимки совсем не взыскиваются, что даже жалованье членам управы и
мировым судьям платить не из чего.
На первых порах после освобождения он завалил
мирового посредника жалобами и постоянно судился, хотя почти всегда проигрывал дела; но крестьянам даже выигрывать надоело: выиграешь медный пятак, а
времени прогуляешь на рубль. Постепенно они подчинились; отводили душу, ругая Лобкова в глаза, но назначенные десятины обработывали исправно, не кривя душой. Чего еще лучше!
A messieurs совсем и не воображали, что Дмитрий Павлыч строит против них ковы. Они в это
время закусывали, прохаживались по «простячкам», приготовлялись публично «проэкзаменовать»
мировых посредников за их предерзостные поступки и вообще шутили обычные шутки.
Когда все это, и
мировое и будничное, представляется уму во всех деталях и разветвлениях и когда, в то же самое
время, в ушах звенят клики околоточной литературы, провозглашающей упразднение девиза, благодаря которому мы имеем крупповские пушки, ружья-шасспо и филипповские калачи, — право, становится жутко.
— Чудак ты! да разве я для того в трактир ходил, чтоб правда воссияла? Положим, однако ж, что у участкового
мирового судьи правда и воссияет, — а что, ежели Расплюев дело в
мировой съезд перенесет? А ежели и там правда воссияет, а он возьмет да кассационную жалобу настрочит? Сколько
времени судиться-то придется?
Петр Платонович Мещерский, которого жандарм называл «князем», был действительно потомок обедневшей княжеской семьи. Прекрасно образованный, он существовал переводами, литературным заработком, гонораром за свои пьесы и был некоторое
время мировым судьей. Его камеру охотно посещали газетные репортеры, находившие интересный материал для газет.
По
временам фортуна как бы благоприятствовала им: тот в земскую управу попал, тот, в качестве
мирового судьи, ребятишкам на молочишко доставал, но когда оказалось необходимым и там делиться жалованьем с секретарями да письмоводителями тогда… тогда в перспективе осталось уныние — и больше ничего.
Естественно, что при такой простоте нравов остается только одно средство оградить свою жизнь от вторжения неприятных элементов — это, откинув все сомнения, начать снова бить по зубам. Но как бить! Бить — без ясного права на битье; бить — и в то же
время бояться, что каждую минуту может последовать приглашение к
мировому по делу о самовольном избитии!..
То было
время образцовых
мировых посредников, которые прежде всего указывали на возвышенный характер лежащих на них обязанностей и только вскользь упоминали о присвоенном этой должности содержании.
В Буинске судят уже не Прокопа, а
мирового судью Травина (надоел он, должно быть, местным Прокопам!) за то, что не по чину весело
время проводит; в Белозерске по-прежнему позорят заблудших снетков!
Одним словом, мы должны понять, что такой великий человек, как Лаевский, и в падении своем велик; что его распутство, необразованность и нечистоплотность составляют явление естественно-историческое, освященное необходимостью, что причины тут
мировые, стихийные и что перед Лаевским надо лампаду повесить, так как он — роковая жертва
времени, веяний, наследственности и прочее.
— Прошу тысячу раз извинения, глубокоуважаемый профессор, — заговорил молодой человек тонким голосом, — что я врываюсь к вам и отнимаю ваше драгоценное
время, но известие о вашем
мировом открытии, прогремевшее по всему миру, заставляет наш журнал просить у вас каких-либо объяснений.
Притом смерть императора, во
время царствования которого совершились
мировые события, которого имя неразрывно связано с «вечной памятью двенадцатого года», возведшего Россию на высшую степень славы и могущества, императора, твердостью которого, по общему убеждению, пал Наполеон, недавно кончивший дни свои узником на острове св.
Дома он действительно, как говорила титулярная советница, вел самую однообразную жизнь, то есть обедал, занимался, а потом ложился на кровать и думал, или, скорее, мечтал: мечтою его было сделаться со
временем профессором; мечта эта явилась в нем после отлично выдержанного экзамена первого курса; живо представлял он себе часы первой лекции, эту внимательную толпу слушателей, перед которыми он будет излагать строго обдуманные научные положения, общее удивление его учености, а там общественную, а за оной и
мировую славу.
Но за это, разумеется, нельзя строго судить их: во-первых, после Бирона, после ужасного «слова и дела», та льгота, какая была дана при Екатерине, должна была показаться верхом всякой свободы, во-вторых, литература наша в то
время была еще так нова, так несовершеннолетня, что не могла не увлекаться и не обольщаться, когда ей давали позволение поиграть и порезвиться, и очень легко могла верить в
мировое значение своих забав.
Она стерегла брильянты и медали Менотти во
время его выходов, надевала на него и снимала трико, следила за его гардеробом, помогала ему дрессировать крыс и свиней, растирала на его физиономии кольдкрем и — что всего важнее — верила с пылом идолопоклонника в его
мировое величие.
Мировой Калинин все
время наблюдал за ними, поглаживал бороду и значительно кашлял.
В то же самое
время, как тверские гимназисты изгоняли из собрания даму, тринадцать лиц, принадлежавших к составу
мировых учреждений Тверской губернии, из которых многие уже перешагнули границу лет, где по тогдашней вере молодого поколения начиналась область «отсталости», были арестованы, привезены в Петропавловскую крепость и преданы суду Сената.
Актуальность Бога в мире, делающая реальным
время и установляющая
времена и сроки
мировых свершений, полагает основу истории.
Но — при этом — осуществляется ли божественная полнота и в этом мире, вовлечен ли Бог в
мировой процесс с его свершениями,
временами и сроками?
Однако именно то, что может раскрываться во
времени, существует от вечности, а Шеллинг, вместо этого само
время, т. е.
мировой процесс, вводит в недра Божества, Его им определяет.
Наше понимание объективного
времени будет существенно различаться в зависимости, напр., от того, принимаем ли мы учение о перевоплощении душ, т. е. о неоднократном повторении жизни одних и тех же существ, или нет; далее, видим ли мы мистический центр
мировой истории в событии боговошющения или в чем-либо другом.
Не существует преду становленности в ходе
мирового процесса и в судьбах людей, ибо
время реально, и то, что в нем совершается, творится во
времени и в этой оригинальности своей не может быть заранее предопределено в какой-либо одной точке прошлого: все моменты
времени онтологически равноценны и равнореальны, хотя этим и не уничтожается их различие, наоборот, даже утверждается.
Троицы запечатлен и в
мировой истории, ибо ипостаси божественные раскрываются в последовательности
времен.
Поэтому религиозное мироощущение неизменно сопровождается известным разочарованием в этом мире, пессимизмом в отношении к данному его состоянию, тем, что иногда зовется «
мировой скорбью», но в то же
время пессимизм этот есть только тень, которую бросает свет радостной веры, сулящей победу над миром, подающей надежду на освобождение и спасение.
Мировая закономерность, установляемая наукой, имеет прагматическое и схематическое значение лишь для данного отрезка
времени и притом ceteris paribus [При прочих равных условиях (лат.).].
Но какой смысл имеет это при сопоставлении того, что происходит во
времени и осуществляется
мировым творчеством, как задача и внутренний закон жизни, и того, что выше
времени и самого бытия?
Хилиазм есть упование, что положительный результат
мирового процесса будет обнаружен в какой-то промежуточной сфере, между
временем и вечностью, будет уже не во
времени и еще не в вечности.