Неточные совпадения
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В
комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных
трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
Я бросился на крыльцо. Караульные не думали меня удерживать, и я прямо вбежал в
комнату, где человек шесть гусарских офицеров играли в банк. [Банк — карточная азартная игра.] Майор метал. Каково было мое изумление, когда, взглянув на него, узнал я Ивана Ивановича Зурина, некогда обыгравшего меня в симбирском
трактире!
Жил я не в
трактире, а у сестры мачехи, она сдавала
комнаты со столом для гимназистов.
Это была большая, очень красиво убранная
комната, с длинным столом, еще менее похожая на
трактир.
Остальное помещение клуба состояло из шести довольно больших
комнат, отличавшихся большей роскошью сравнительно с обстановкой нижнего этажа и танцевального зала; в средней руки столичных
трактирах можно встретить такую же вычурную мебель, такие же трюмо под орех, выцветшие драпировки на окнах и дверях. Одна
комната была отделана в красный цвет, другая — в голубой, третья — в зеленый и т. д. На диванчиках сидели дамы и мужчины, провожавшие Привалова любопытными взглядами.
— Некогда в
трактире, а у Плотниковых в лавке, в задней
комнате. Хочешь, я тебе одну загадку загадаю сейчас.
Мы были больше часу в особой
комнате Перова
трактира, а коляска с Матвеем еще не приезжала! Кетчер хмурился. Нам и в голову не шла возможность несчастия, нам так хорошо было тут втроем и так дома, как будто мы и всё вместе были. Перед окнами была роща, снизу слышалась музыка и раздавался цыганский хор; день после грозы был прекрасный.
В соседнем флигеле дома Мосолова помещался
трактир Гусенкова, а во втором и третьем этажах — меблированные
комнаты. Во втором этаже номеров было около двадцати, а в верхнем — немного меньше. В первый раз я побывал в них в 1881 году, у актера А. Д. Казакова.
Утром он прозяб и зашел в дрянной загородный
трактир, спросил
комнату и сел на стул перед окном.
Только
комнаты, отведенные для сотрудников и для семьи (ежели таковая есть), несколько напоминают
трактир средней руки.
Чисто с целью показаться в каком-нибудь обществе Калинович переоделся на скорую руку и пошел в
трактир Печкина, куда он, бывши еще студентом, иногда хаживал и знал, что там собираются актеры и некоторые литераторы, которые, может быть, оприветствуют его, как своего нового собрата; но — увы! — он там нашел все изменившимся: другая была мебель, другая прислуга, даже
комнаты были иначе расположены, и не только что актеров и литераторов не было, но вообще публика отсутствовала: в первой
комнате он не нашел никого, а из другой виднелись какие-то двое мрачных господ, игравших на бильярде.
Вероятно, многие из москвичей помнят еще кофейную Печкина, которая находилась рядом с знаменитым Московским
трактиром того же содержателя и которая в своих четырех — пяти
комнатах сосредоточивала тогдашние умственные и художественные известности, и без лести можно было сказать, что вряд ли это было не самое умное и острословное место в Москве.
Певчие — народ пьяный и малоинтересный; пели они неохотно, только ради угощения, и почти всегда церковное, а так как благочестивые пьяницы считали, что церковному в
трактире не место, хозяин приглашал их к себе в
комнату, а я мог слушать пение только сквозь дверь.
Сидели в
трактире, тесно набитом людьми, окуровский человек исподлобья следил за ними и не верил им: веселились они шумно, но как будто притворно, напоказ друг другу. В дымной
комнате, полной очумелых мух, люди, покрасневшие от пива, водки и жары, судорожно размахивали руками, точно утопая или собираясь драться; без нужды кричали, преувеличенно хвалили друг друга, отчаянно ругались из-за пустяков и тотчас же мирились, целуясь громко.
Илья захохотал. Потом товарищи начали пить чай. Обои в
комнате потрескались, и сквозь щели переборки из
трактира в
комнату свободно текли и звуки и запахи. Всё заглушая, в
трактире раздавался чей-то звонкий, возбуждённый голос...
Присмотревшись к жизни Лунёва, он взял на себя обязанности Гаврика — ставил самовары, убирал магазин и
комнату, ходил в
трактир за обедом и всегда мурлыкал себе под нос акафисты.
Библиотека на Тверской была в бельэтаже; филиальное же отделение, где велась вся переписка, помещалось в грязнейшей ночлежке Хитрова рынка, в доме Степанова. Здесь в нижнем этаже ютился самый разбойничий
трактир «Каторга»… А в надворном флигеле, во втором этаже, в квартире номер шесть, состоявшей из огромной
комнаты, разделенной сквозной дощатой перегородкой, одну половину занимали нищие, а другую — переписчики Рассохина. Они работали в экстренных случаях ночи напролет.
Трактир. Задняя занавесь на втором плане, посреди машина, направо отворенная дверь, в которую видна
комната, налево вешалка для платья, на авансцене по обе стороны столы с диванами.
По утрам хозяин уходил в лавку, а Евсей оставался в квартире, чтобы привести
комнаты в должный порядок. Кончив это, он умывался, шёл в
трактир за кипятком и потом в лавку — там они с хозяином пили утренний чай. И почти всегда старик спрашивал его...
Клянусь честью, мне сейчас же пришло на мысль, что мы в
трактире (и действительно мы были в Hotel du Nord на Офицерской): до такой степени
комната, в которой мы очутились, всей обстановкой напоминала
трактир средней руки, до того она была переполнена всевозможными трактирными испарениями!
— И надобно вам отдать справедливость, — продолжал офицер, — вы исполняете вашу не слишком завидную должность во всех рублевых
трактирах с таким же похвальным усердием, с каким исполняют ее другие в гостиных
комнатах хорошего общества.
Мне следовало быть на палубе: второй матрос «Эспаньолы» ушел к любовнице, а шкипер и его брат сидели в
трактире, — но было холодно и мерзко вверху. Наш кубрик был простой дощатой норой с двумя настилами из голых досок и сельдяной бочкой-столом. Я размышлял о красивых
комнатах, где тепло, нет блох. Затем я обдумал только что слышанный разговор. Он встревожил меня, — как будете встревожены вы, если вам скажут, что в соседнем саду опустилась жар-птица или расцвел розами старый пень.
В
трактире, посреди длинной и широкой, впрочем, совершенно пустой
комнаты второго этажа, стояли два стола, покрытые бутылками, яствами, приборами и окруженные стульями; запах штукатурки, соединенный с запахом водки и постного масла, бил в нос и стеснял дыхание.
Особая
комната в
трактире; фортепиано. Моцарт и Сальери за столом.
Но эти приятные ожидания были обмануты. Когда за Прохором завизжала и хлопнула дверь с блоком, — в
трактире было еще не прибрано и пусто. Два заспанных парня убирали грязные столы и спрыскивали пол. В хозяйской
комнате чирикала канарейка. Сама хозяйка возилась за прилавком вместо мужа, а духовный дворник уже сидел у окна за столиком и опохмелялся.
Одна за другой вспоминались обиды, уводя человека куда-то мимо
трактиров и винных лавок. Оклеивая всю жизнь темными пятнами, они вызывали подавляющее чувство физической тошноты, которое мешало думать и, незаметно для Вавилы, привело его к дому Волынки. Он даже испугался, когда увидел себя под окном
комнаты Тиунова, разинул рот, точно собираясь крикнуть, но вдруг решительно отворил калитку, шагнул и, увидев на дворе старуху-знахарку, сунул ей в руку целковый, приказав...
Прежде, живя одним жалованьем, он должен был во многом себе отказывать; теперь же, напротив, у него была спокойная, прекрасно меблированная квартира, отличный стол, потому что хозяйка и слышать не хотела, чтобы он посылал за кушаньем в
трактир; он мог обедать или с нею, или в своих
комнатах, пригласив к себе даже несколько человек гостей; он ездил в театр, до которого был страстный охотник, уже не в партер, часа за два до представления, в давку и тесноту, а в кресло; покупал разные книги, в особенности относящиеся к военным наукам, имел общество любимых и любящих его товарищей, — казалось, чего бы ему недоставало?..
Дашутка осталась в
трактире одна; никто уж не приходил пить чай и водку, и она то убирала в
комнатах, то пила мед и ела баранки; но через несколько дней допрашивали сторожа на переезде, и он сказал, что в понедельник поздно вечером видел, как Яков ехал с Дашуткой из Лимарова.
Через два дня приехали из города становой пристав и следователь и сделали обыск сначала в
комнате Матвея, потом во всем
трактире.
Половина нижнего этажа была занята под
трактир, в другой помещалась семья Терехова, так что когда в
трактире шумели пьяные проезжие, то было слышно в
комнатах всё до одного слова. Матвей жил рядом с кухней, в
комнате с большою печью, где прежде, когда тут был постоялый двор, каждый день пекли хлеб. В этой же
комнате, за печкой помещалась и Дашутка, у которой не было своей
комнаты. Всегда тут по ночам кричал сверчок и суетились мыши.
Степенной походкой вошел Марко Данилыч, слегка отстранив от себя ярославцев, хотевших было с его степенства верхнюю одежу снять. Медленными шагами прошел он в «дворянскую» — так назывались в каждом макарьевском
трактире особые
комнаты, где было прибрано почище, чем в остальных. Туда не всякого пускали, а только по выбору.
Когда засидевшиеся в
трактире рыбники поднялись с мест, чтоб отправляться на спокой, в «дворянской» было почти уж пусто. Но только что вышли они в соседнюю
комнату, как со всех сторон раздались разноязычные пьяные крики, хохот и визг немецких певуний, а сверху доносились дикие гортанные звуки ярманочной цыганской песни...
Когда Смолокуров домой воротился, Дуня давно уж спала. Не снимая платья, он осторожно разулся и, тихонечко войдя в соседнюю
комнату, бережно и беззвучно положил Дуне на столик обещанный гостинец — десяток спелых розовых персиков и большую, душистую дыню-канталупку, купленные им при выходе из
трактира. Потом минуты две постоял он над крепко, безмятежным сном заснувшею девушкой и, сотворив над ее изголовьем молитву, тихонько вышел на цыпочках вон.
Стоном стоят голоса в многочисленных, обширных, ярко освещенных
комнатах Рыбного
трактира.
Они вошли в
трактир; Александра Михайловна прошла в заднюю
комнату, конфузливо опустив лицо. Подали водку. Они выпили по рюмке.
— Против
трактира. Мне сказывали, там есть хорошие
комнаты.
Грачевка не спала. У
трактиров и номеров подслеповато горели фонари и дремали извозчики, слышалась пьяная перебранка… Городовой стоял на перекрестке… Сани стукались в ухабы… Из каждых дверей несло вином или постным маслом. Кое-где в угольных
комнатах теплились лампады. Давно не заглядывали сюда приятели… Палтусов больше двух лет.
Стр. 418. Благочестивый
трактир —
трактир Воронина в Охотном ряду. Содержал его старообрядец, поэтому в общих залах курить запрещалось, а для курения имелась особая
комната.
Мальчик провел его в дверь налево от буфета. Они миновали узкий коридор. Мальчик начал подниматься по лесенке с раскрашенными деревянными перилами и привел на вышку, где дверь в березовую
комнату приходится против лестницы. Он отворил дверь и стал У притолоки. Палтусов оглянулся. Он только мельком видел эту светелку, когда ему раз, после обеда, показывали особенности
трактира.
Они поднялись в этот самый
трактир, сели в угловую
комнату.
Правда, у Достоевского есть город, есть городские трущобы, грязные
трактиры и вонючие меблированные
комнаты.
Катя, никогда не имевшая даже порядочной
комнаты, почти не бывавшая дома, из грязи
трактиров и номеров мелких гостиниц вдруг очутилась в роскошной квартире собственного дома на Караванной, отделанной по графскому вкусу, ничуть не потерялась, а напротив, быстро свыклась со своим положением и вошла в роль домовладелицы и директрисы театра.
Он отказывал себе во всем, жил в одной
комнате подвального этажа в конце Николаевской улицы и для своих деловых свиданий облюбовал грязный низок
трактира, где ему отвели отдельный кабинет, который занимался гостями лишь по вечерам, а днем все равно пустовал.
Все внешнее — город и его особая атмосфера,
комнаты и их уродливая обстановка,
трактиры с их вонью и грязью, внешние фабулы романа, — все это лишь знаки, символы внутреннего, духовного человеческого мира, лишь отображения внутренней человеческой судьбы.
Четвертая
комната низа
трактира, выходившего на улицу десятью окнами, была самая маленькая, в одно окно — это был род отдельного кабинета, с одним столом, довольно больших размеров, стоявшим перед диваном, и одним маленьким для закусок, приставленным к стене, противоположной окну.
В
комнате, которую сам содержатель
трактира, казак Семен Чистоплюй, называет «проезжающей», то есть назначенной исключительно для проезжих, за большим некрашеным столом сидел высокий широкоплечий мужчина лет сорока.
Комната в русском
трактире.
В этом
трактире была особая «чистая»
комната для проезжающих помещиков и чиновников, и на столе в
комнате были положены записки покойного на случай, буде кому из проезжающих понадобится бумага.
Матросы сидели в большой зале
трактира. Каждый из них выбрал себе подругу и уж не расставался с ней весь вечер: такой был обычай в
трактире. Три стола были сдвинуты вместе, и матросы прежде всего выпили вместе с девками, потом они поднялись и пошли с ними наверх. Долго и громко стучали толстые башмаки двадцати ног по деревянным ступенькам, пока они все ввалились через узкие двери и разбрелись по спальным
комнатам. Из спальных
комнат они сходили опять вниз пить, потом опять шли наверх.