Неточные совпадения
Все уже разошлись; одна свеча горит
в гостиной; maman сказала, что она сама разбудит меня; это она присела на кресло, на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой провела по моим волосам, и над
ухом моим
звучит милый знакомый голос...
«Хочешь?», «давай ты»
звучало в моих
ушах и производило какое-то опьянение: я ничего и никого не видал, кроме Сонечки.
Ему иногда казалось, что оригинальность — тоже глупость, только одетая
в слова, расставленные необычно. Но на этот раз он чувствовал себя сбитым с толку: строчки Инокова
звучали неглупо, а признать их оригинальными — не хотелось. Вставляя карандашом
в кружки о и а глаза, носы, губы, Клим снабжал уродливые головки
ушами, щетиной волос и думал, что хорошо бы высмеять Инокова, написав пародию: «Веснушки и стихи». Кто это «сударыня»? Неужели Спивак? Наверное. Тогда — понятно, почему он оскорбил регента.
Захотелось сегодня же, сейчас уехать из Москвы. Была оттепель, мостовые порыжели,
в сыроватом воздухе стоял запах конского навоза, дома как будто вспотели, голоса людей
звучали ворчливо, и раздирал
уши скрип полозьев по обнаженному булыжнику. Избегая разговоров с Варварой и встреч с ее друзьями, Самгин днем ходил по музеям, вечерами посещал театры; наконец — книги и вещи были упакованы
в заказанные ящики.
Их фразы
в его
ушах звучали все более раздражающе громко и уже мешали ему, так же, как мешает иногда жить неясный мотив какой-то старинной песни, притязательно требуя, чтоб его вспомнили точно.
Упиваясь легким успехом, он гордо ходил: «Талант, талант!» —
звучало у него
в ушах. Но вскоре все уже знали, как он рисует, перестали ахать, и он привык к успеху.
Долго я не мог задремать; долго
звучал у меня
в ушах неотразимый голос Якова… наконец жара и усталость взяли, однако ж, свое, и я заснул мертвым сном.
Наши речи и речи небольшого круга друзей, собиравшихся у них, так иронически
звучали, так удивляли
ухо в этих стенах, привыкнувших слушать допросы, доносы и рапорты о повальных обысках, —
в этих стенах, отделявших нас от шепота квартальных, от вздохов арестантов, от бренчанья жандармских шпор и сабли уральского казака…
А. Т. Зверев имел два трактира — один
в Гавриковом переулке «Хлебная биржа». Там заседали оптовики-миллионеры, державшие
в руках все хлебное дело, и там делались все крупные сделки за чайком. Это был самый тихий трактир. Даже голосов не слышно. Солидные купцы делают сделки с
уха на
ухо, разве иногда
прозвучит...
Еще так недавно
в его
ушах звучали ее слова, вставали все подробности первого объяснения, он чувствовал под руками ее шелковистые волосы, слышал у своей груди удары ее сердца.
Даль
звучала в его
ушах смутно замиравшею песней; когда же по небу гулко перекатывался весенний гром, заполняя собой пространство и с сердитым рокотом теряясь за тучами, слепой мальчик прислушивался к этому рокоту с благоговейным испугом, и сердце его расширялось, а
в голове возникало величавое представление о просторе поднебесных высот.
Райнер узнает
в гребце лучшего стрелка из Бюрглена
в кантоне Ури; он всматривается
в его одушевленное лицо, и
в ушах его
звучат простые, евангельские слова Вильгельма Телля: «Честный человек после всего думает сам о себе».
Только действительное его имя, Петр Иваныч, несколько дико
звучало в его
ухе: до такой степени оно было изгнано из общего употребления.
Слова: «Вы невежа, милостивый государь» (un mal élevé, monsieur) — так и
звучали у меня
в ушах, все более и более возмущая меня.
Слова молитвы перед исповедью вспомнились мне и не переставая
звучали у меня
в ушах.
«Вы невежа, милостивый государь!» — беспрестанно раздражающе
звучало у меня
в ушах.
Словно живой, метался перед ним этот паскудный образ, а
в ушах раздавалось слезно-лицемерное пустословие Иудушки, пустословие,
в котором
звучала какая-то сухая, почти отвлеченная злоба ко всему живому, не подчиняющемуся кодексу, созданному преданием лицемерия.
И все кругом — чужой язык
звучит, незнакомая речь хлещет
в уши, непонятная и дикая, как волна, что брызжет пеной под ногами.
Кожемякину показалось, что
в голосе её
звучит обида. Маркуша осторожно разогнул спину, приподнял голову и, раздвинув рот до
ушей, захихикал...
Елена очень тосковала и долго по ночам заснуть не могла, когда узнала о смерти Кати. Последние слова нищей девочки беспрестанно
звучали у ней
в ушах, и ей самой казалось, что ее зовут…
Голос, которым произнесены были эти слова,
прозвучал такою непривычною твердостию
в ушах Глеба, что, несмотря на замешательство,
в котором находились его чувства и мысли, он невольно обернулся и с удивлением посмотрел на сына.
В его
ушах звучали даже слова, какие
в подобных случаях говорятся родителями...
Несколько секунд Илья пристально смотрел на Грачёва с недоверчивым удивлением.
В его
ушах звучала складная речь, но ему было трудно поверить, что её сложил этот худой парень с беспокойными глазами, одетый
в старую, толстую рубаху и тяжёлые сапоги.
Пальцы его ноги болели от удара о камень. Он пошёл медленнее.
В ушах его
звучали бойкие слова чёрненького человечка о сытых людях...
Он закрыл глаза и лежал неподвижно, а
в ушах его
звучал дряблый голос старика...
— Да… да… нет, — тускло
звучал её голос
в ушах Ильи.
Он чувствовал себя взрослым человеком, сердце его билось гордо и смело, и
в ушах его
звучали слова купца...
От слова до слова я помнил всегда оригинальные, полные самого горячего поэтического вдохновения речи этого человека, хлеставшие бурными потоками
в споре о всем известной старенькой книжке Saint-Pierre „Paul et Virginie“, [Сен-Пьера «Поль и Виргиния» (франц.).] и теперь, когда история событий доводит меня до этой главы романа,
в ушах моих снова
звучат эти пылкие речи смелого адвоката за право духа, и человек снова начинает мне представляться недочитанною книгою.
Старательно и добросовестно вслушиваясь, весьма плохо слышал он голоса окружающего мира и с радостью понимал только одно: конец приближается, смерть идет большими и звонкими шагами, весь золотистый лес осени звенит ее призывными голосами. Радовался же Сашка Жегулев потому, что имел свой план, некую блаженную мечту, скудную, как сама безнадежность, радостную, как сон:
в тот день, когда не останется сомнений
в близости смерти и у самого
уха прозвучит ее зов — пойти
в город и проститься со своими.
Он вышел, а я подошел к кровати, думая, не вызовет ли ее вид желания спать. Ничего такого не произошло. Я не хотел спать: я был возбужден и неспокоен.
В моих
ушах все еще стоял шум; отдельные разговоры без моего усилия
звучали снова с характерными интонациями каждого говорящего. Я слышал смех, восклицания, шепот и, закрыв глаза, погрузился
в мелькание лиц, прошедших передо мной за эти часы…
Та музыкальная фраза, которая пленила меня среди лунных пространств,
звучала теперь прямо
в уши, и это было как
в день славы, после морской битвы у островов Ката-Гур, когда я, много лет спустя, выходил на раскаленную набережную Ахуан-Скапа, среди золотых труб и синих цветов.
— Я предчувствовал это давно, положительно знал из последних слов Высоцкого, но слова Мудрова
прозвучали в моих
ушах каким-то новым, будто неожиданным смертным приговором.
Пошла игра. Один, бледнея,
Рвал карты, вскрикивал; другой,
Поверить проигрыш не смея,
Сидел с поникшей головой.
Иные, при удачной талье,
Стаканы шумно наливали
И чокались. Но банкомет
Был нем и мрачен. Хладный пот
По гладкой лысине струился.
Он всё проигрывал дотла.
В ушах его дана, взяла
Так и
звучали. Он взбесился —
И проиграл свой старый дом,
И всё, что
в нем или при нем.
Орлов взял стакан, зачерпнул из ведра воды и одним глотком выпил её.
В ушах его
звучали мёртвые слова...
Но, чу!.. Легкий шорох…
В тайге мелькнула красноватая шерсть, на этот раз
в освещенном месте, так близко!.. Макар ясно видел острые
уши лисицы; ее пушистый хвост вилял из стороны
в сторону, как будто заманивая Макара
в чащу. Она исчезла между стволами,
в направлении Макаровых ловушек, и вскоре по лесу пронесся глухой, но сильный удар. Он
прозвучал сначала отрывисто, глухо, потом как будто отдался под навесом тайги и тихо замер
в далеком овраге.
Пока судьи совещаются, Толпенников выкуривает с генералом папиросу, о чем-то смеется, кому-то пожимает руку и уходит
в глубину залы, к окну, чтобы еще раз пережить свою речь. Она
звучит еще
в его
ушах, когда его настигает толстяк-околоточный.
А
в ушах звучат то веселые звуки деревенского хоровода, то затейный хохот на супрядках, то тихий, ласкающий шепот во ржах…
Но мне не мечталось; сердце билось неспокойно, а
в ушах звучали слова М-цкого: «Je hais ces brigands!» Впрочем, что же описывать впечатления; мне и теперь иногда снится это время по ночам, и у меня нет слов мучительнее.
В ушах еще
звучал голос Андро, мной еще владели дорогие воспоминания и впечатления, ожившие
в беседе со старым другом… Нет, право же, мадемуазель «жаба» не могла бы выбрать более неудачного момента для очередной стычки со мной!
— Дзизинзин! —
прозвучало тотчас вслед за этим
в ушах Дуни, мгновенно приводя к действительности замечтавшуюся, словно заснувшую
в своих грезах девочку.
После боя Пьер спит на постоялом дворе;
в ушах все еще
звучат выстрелы, крики.
А правду — как ее скажу, если даже мое Имя невыразимо на твоем языке? Сатаною назвал меня ты, и Я принимаю эту кличку, как принял бы и всякую другую: пусть Я — Сатана. Но мое истинное имя
звучит совсем иначе, совсем иначе! Оно
звучит необыкновенно, и Я никак не могу втиснуть его
в твое узкое
ухо, не разодрав его вместе с твоими мозгами: пусть Я — Сатана, и только.
В моих
ушах еще
звучит пронзительный свисток локомотива, шумят колеса поезда — и весь этот шум и грохот покрывают дорогие моему сердцу слова...
Все это я видела как сквозь сон.
В ушах моих, заглушая пение и голос институток,
звучали только последние слова моей дорогой Ниночки...
«Ее нет, а ты, ты одинока теперь, — твердило мне что-то изнутри, — умерла, уснула навсегда твоя маленькая подруга, и не с кем будет делить тебе здесь горе и радость…» «Прости, родная», —
звучал между тем
в моих
ушах глухой, болезненно-хриплый голос, полный невыразимой тоски и муки…
В ушах звучат еще веселые девические голоса, сдерживаемый смех, шепот…
Я ворочаюсь под своим одеялом с боку на бок, не сплю и всё думаю, отчего мне так мучительно скучно, и до самого рассвета
в ушах моих
звучат слова...
В его
ушах еще
звучали полные силы и гневного трепета акценты артистки. Он схватил вот эти слова своей цепкой памятью, за которую
в гимназии получал столько пятерок: Прикосновенье незаконной дщери Трон Англии позорит и мрачит, И весь народ британский благородный Фигляркою лукавою обманут!
Ее скрипучий голос
звучал для Теркина точно где-то вдали; он даже не понимал, о чем она кипятится, и ему стало делаться отрадным такое отрешение от всего, что входило
в ухо и металось
в глаза.
То же самое услышал он
в субботу,
в одну, потом
в другую… Целый месяц ходил он к капитану, высиживал долгие часы
в передней и вместо денег получал приглашение убираться к чёрту и прийти
в субботу. Но он не унывал, не роптал, а напротив… Он даже пополнел. Ему нравилось долгое ожидание
в передней, «гони
в шею»
звучало в его
ушах сладкой мелодией.