Неточные совпадения
Кудряш. Да что: Ваня! Я знаю, что я Ваня. А вы идите своей дорогой, вот и все.
Заведи себе сам, да и гуляй себе с ней, и никому до тебя дела нет. А чужих не трогай! У нас так не водится, а то
парни ноги переломают. Я за свою… да я и не знаю, что сделаю! Горло перерву!
— Знал. Знаю. Студентом был в его кружке, потом он
свел меня с рабочими. Отлично преподавал Маркса, а сам — фантаст. Впрочем, это не мешает ему быть с людями примитивным, как топор. Вообще же
парень для драки. — Пробормотав эту характеристику торопливо и как бы устало, Попов высунулся из кресла, точно его что-то ударило по затылку, и спросил...
На конюшне двадцать лошадей: одни в карету барыни, другие в коляску барину; то для
парных дрожек, то в одиночку, то для большой коляски — детей катать, то воду
возить; верховые для старшего сына, клеппер для младших и, наконец, лошачок для четырехлетнего.
На заре Федя разбудил меня. Этот веселый, бойкий
парень очень мне нравился; да и, сколько я мог заметить, у старого Хоря он тоже был любимцем. Они оба весьма любезно друг над другом подтрунивали. Старик вышел ко мне навстречу. Оттого ли, что я
провел ночь под его кровом, по другой ли какой причине, только Хорь гораздо ласковее вчерашнего обошелся со мной.
Девушки и
парни (
водя круги, поют)
Молодые берендеи
водят круги; один круг ближе к зрителям, другой поодаль. Девушки и
парни в венках. Старики и старухи кучками сидят под кустами и угощаются брагой и пряниками. В первом кругу ходят: Купава, Радушка, Малуша, Брусило, Курилка, в середине круга: Лель и Снегурочка. Мизгирь, не принимая участия в играх, то показывается между народом, то уходит в лес. Бобыль пляшет под волынку. Бобылиха, Мураш и несколько их соседей сидят под кустом и пьют пиво. Царь со свитой смотрит издали на играющих.
Но до нас доносятся песни, и издали мы видим, как по улице разряженные девушки и
парни водят хороводы, а мальчишки играют в бабки.
— Займитесь им,
отвезите к нам! Вот платок, завяжите лицо!.. — быстро говорила Софья и, вложив руку
парня в руку матери, побежала прочь, говоря: — Скорее уходите, арестуют!..
По всем направлениям кладбища расходились люди, за ними, между могил, тяжело шагали полицейские, неуклюже путаясь в полах шинелей, ругаясь и размахивая шашками.
Парень провожал их волчьим взглядом.
Косоглазый столяр Панфил, злой и ехидный, приносит выстроганные им и склеенные кипарисовые и липовые доски разных размеров; чахоточный
парень Давидов грунтует их; его товарищ Сорокин кладет «левкас»; Миляшин
сводит карандашом рисунок с подлинника; старик Гоголев золотит и чеканит по золоту узор; доличники пишут пейзаж и одеяние иконы, затем она, без лица и ручек, стоит у стены, ожидая работы личников.
Вечерами, по праздникам, все население улицы выходило «за ворота»,
парни и девушки отправлялись на кладбище
водить хороводы, мужики расходились по трактирам, на улице оставались бабы и ребятишки.
Парень раскачивал руки Палаги, то
отводя их от тела, то снова приближая.
— То-то парня-то с собой напрасно
водишь, — проговорил старик еще мрачнее.
— Спасибо, ребята! Сейчас велю вам выкатить бочку вина, а завтра приходите за деньгами. Пойдем, боярин! — примолвил отец Еремей вполголоса. — Пока они будут пить и веселиться, нам зевать не должно… Я велел оседлать коней ваших и приготовить лошадей для твоей супруги и ее служительницы. Вас
провожать будет Темрюк: он
парень добрый и, верно, теперь во всем селе один-одинехонек не пьян; хотя он и крестился в нашу веру, а все еще придерживается своего басурманского обычая: вина не пьет.
— На осике, за двором, — отвечал
парень,
проводя, одну за другою, лошадей в полуотворенные ворота.
Она
отвела их руками,
На
парня сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит…
— Эх, подождали бы вы!.. — воскликнул толстый
парень и тихо шепнул: — Его можно одного
проводить…
— В типографии?.. — Хочешь — в гости
сведу? Хорошая компания, две девицы — одна модистка, другая шпульница. Слесарь один, молодой
парень, гитарист. Потом ещё двое — тоже народ хороший…
— Так без погребения и покинули. Поп-то к отвалу только приехал… Ну, добрые люди похоронят. А вот Степушки жаль… Помнишь,
парень, который в огневице лежал. Не успел оклематься [Оклематься — поправиться. (Прим. Д.Н.Мамина-Сибиряка.)] к отвалу… Плачет, когда
провожал. Что будешь делать: кому уж какой предел на роду написан, тот и будет. От пределу не уйдешь!.. Вон шестерых, сказывают, вытащили утопленников… Ох-хо-хо! Царствие им небесное! Не затем, поди, шли, чтобы головушку загубить…
— Да так! — продолжал молодой
парень. — Он
возил со мной проезжих в Подсолнечное, да и ну там буянить в трактире и с смотрителем-то схватился: вот так к роже и лезет. На грех проезжал исправник, застал все, как было, да и ну его жаловать из своих рук. Уж он его маил, маил…
Утро на другой день оказалось довольно свежее и сероватое. Бегушев для своей поездки в Петергоф велел себе привести
парную коляску: он решил ехать по шоссе, а не по железной дороге, которая ему не менее отелей надоела; в продолжение своей жизни он проехал по ним десятки тысяч верст, и с тех пор, как они вошли в общее употребление, для него вся прелесть путешествия пропала. «Так птиц только можно
возить, а не людей!» — говорил он почти каждый раз, входя в узенькое отделение вагона.
— Народ — терпкий. Нелюбезный народ. Уж ты, Петруха, исполняй всё, что тёща посоветует, хоть и бабьи пустяки это, а — надо! Алексей пошёл девок
провожать? Девкам он — приятен, а
парням — нет. Злобно смотрит на него сынишка Барского… н-да! Ты, Никита, поласковее будь, ты это умеешь. Послужи отцу замазкой, где я трещину сделаю, ты — заткни.
Кривой
парень неожиданно и гулко ударил в бубен, крепко
провёл пальцем по коже его, бубен заныл, загудел, кто-то, свистнув, растянул на колене двухрядную гармонику, и тотчас посреди комнаты завертелся, затопал кругленький, кудрявый дружка невесты, Степаша Барский, вскрикивая в такт музыке...
Ничипоренко помирил дело на том, чтобы
парень сам
завел песню, какая ему была по обычаю, а он де ему тогда станет подтягивать.
А так как я в это время ездил к ним на
парном извозчике, то уже на следующее воскресенье старики буквально доверили мне
свозить их Полонушку в цирк.
Парень назывался Никитою и
проводил всё время за воротами, когда барина не было дома.
Аполлинария Панфиловна. Погуляйте немножко! На воздухе-то лучше. Куда вам торопиться!.. Да где он тут? Вон, кажется, идет… Парень-то так, без дела шатается… он и
проводит вас. Прощайте! (Уходит.)
Мавра Тарасовна. Что ж вы на
парня напали? За что его обижаете? Он не вор; он гулять в наш сад приходил, время
провести. С кем же ты, миленький, здесь в саду время
проводил?
Филицата. Ох, все это было, и не немножко. Разумеется, завсегда в этом мы, няньки, виноваты: мы — баловницы-то. Да ведь как и не побаловать! Вижу: в тоске томится — пусть, мол, поболтает с
парнем для времяпровождения. А случай как не найти? Хоть сюда в сад
проведу, никому и в лоб не влетит. А вот оно что вышло-то.
Как отпетого
Парня в город
отвезут.
— Пчеле муха — не компания, так и тебе не следует
водить компанию с
парнями вроде Стёпки. Ты — работой деда и отца — поставлен хозяином у дела, — стой твёрдо!
Сцена представляет улицу. Справа старики сидят на бревнах, между ними дед. В середине
водят хороводы бабы, девки в
парни. Играют плясовую и пляшут. Из избы слышатся шум, пьяные крики; выходит старик и кричит пьяным голосом; за ним хозяин, уводит его назад.
Съедят кашу, за другие исстари уставленные обряды принимаются:
парни возят девок на передних тележных колесах, громко распевая купальскую песнь...
И́дут, а сами то и дело по сторонам оглядываются, не улизнула ли которая белица в лесную опушку грибы сбирать, не подвернулся ли к которой деревенский
парень, не
завел ли с ней греховодных разговоров.
Парень ладонью
провел себе по носу снизу вверх, поглядел на небо и потом уже ответил...
— Так вот что:
парень ты речистый, разговоры
водить мастер. Такого мне теперь и надо, — сказал Марко Данилыч. — Сегодня вечером приходи в Рыбный трактир, там будут все наши. А дело будет тебе вот какое…
Возвивалась голубушка высоко,́ далеко,
Садилася голубушка на бел горюч камень,
Умывалась голубушка водою морскою,
Утиралась голубушка шелковой травою,
Говорила голубушка с холостым
парнем:
«Уж ты,
парень, паренек, глупенький твой разумок —
Не по промыслу заводы ты
заводишь,
Трех девушек,
парень, за один раз любишь:
Перву Машу во Казани
Да Дуняшу в Ярославле,
А душеньку Ульяшеньку в Нижнем городочке;
Купил Маше ленту алу...
— Беленькая такая, — продолжал Алексей, говоря с самарцами, — нежная, из себя такая красавица, каких на свете мало бывает. А я был
парень молодой и во всем удатный. И гостила тогда у Чапурина послушница Комаровской обители Фленушка, бой-девка, молодец на все руки, теперь уж, говорят, постриглась и сама в игуменьи поступила. Она в первый раз и
свела нас.
Веселая гульба чуть не до света шла. Не раз порывался домой Василий Борисыч, но
парни не пускали, обещаясь
проводить до́ дому и дорогой беречь от волков, а при этом просили поставить на стол кубышечку бальзамчику.
—
Заводи зазывную! — вдруг кликнула пряха из Шишинки. — Пора. Может,
парни давно у ворот, да, не слыша зазывной, на двор нейдут.
Свистят флейты, пищат свирели, повсюду звучат игривые песенки;
заводят хороводы,
парни пляшут двусмысленные пляски с непристойными телодвижениями.
— За пятачок бы можно, — говорит
парень, почесывая затылок, — да не велено… Ежели вот Сема, дурачок-то, один посидит, то
провожу. Сема, посидишь тут один?
Положим, следователь
парень хороший, он так ведет следствие, чтобы все на нет
свести…
—
Проводи меня в березовую, наверх, — сказал Палтусов мальчику-половому, бледнолицему
парню лет четырнадцати, в коротких белых штанах и с плоскими волосами, густо смазанными коровьим маслом.
— И отлично! Закусим, выпьем и поедем вместе. У меня отличные лошади! И
свезу вас, и со старостой познакомлю… всё устрою… Да что вы, ангел, словно сторонитесь меня, боитесь? Сядьте поближе! Теперь уж нечего бояться… Хе-хе… Прежде, действительно, ловкий
парень был, жох мужчина… никто не подходи близко, а теперь тише воды, ниже травы; постарел, семейным стал… дети есть. Умирать пора!
Дворецкий
парень был наметанный, каждый взгляд князя понимал. Тотчас, бывало, смекнет, в чем дело. Было у князя в подвале старое венгерское — вино дорогое, страх какое дорогое! Когда еще князь Алексей Юрьич при государыне в Питере проживал,
водил он дружбу с цесарским резидентом, и тот цесарский резидент из своего королевства бочек с пять того вина ему по дружбе вывез. Пахло ржаным хлебом, оттого князь и звал его хлебом насущным. А подавали то вино изредка.
Вася Царапкин
провел рукою по волосам и толково объяснил. Потом задал еще вопрос невысокий
парень в очень большой кепке с квадратным козырьком, рамочник Ромка...
— Какие порядки… У меня припасено на черный день деньжонок… Человек я вольный… Знакомство
сведу с тамошними
парнями, угощенье выставлю, свой человек во дворе буду… А там найдем укромное местечко…
— Правда, много воды утекло с того времени, как мы с тобою виделись, а еще более, как с тобой
свели знакомство. Я из молодого, бравого
парня стал брюхан, старичишка, а ты из красивой девки — горбатенькая старушка. Красоту твою рукой сняло, а мою жиром занесло.
Вечер
провела в клубе текстильщиков. Один
парень поцеловал меня при ребятах, я реагировала, как на щекотку, ребята смеялись. Так и надо было сделать: глупо было бы показывать обиду, от этого они бы только еще больше смеялись.