Неточные совпадения
Из заросли
поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав,
девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле.
Закрыв глаза, она несколько секунд стояла молча, выпрямляясь, а когда ее густые ресницы медленно
поднялись, Климу показалось, что
девушка вдруг выросла на голову выше. Вполголоса, одним дыханием, она сказала...
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок
поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел знакомые лица
девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые заметил, что широкогрудая фигура Макарова так же клинообразна, как фигура бродяги Инокова.
Затихшее было жестокое чувство оскорбленной гордости
поднялось в нем с новой силой, как только она упомянула о больнице. «Он, человек света, за которого за счастье сочла бы выдти всякая
девушка высшего круга, предложил себя мужем этой женщине, и она не могла подождать и завела шашни с фельдшером», думал он, с ненавистью глядя на нее.
Однажды, скитаясь с Ермолаем по полям за куропатками, завидел я в стороне заброшенный сад и отправился туда. Только что я вошел в опушку, вальдшнеп со стуком
поднялся из куста; я выстрелил, и в то же мгновенье, в нескольких шагах от меня, раздался крик: испуганное лицо молодой
девушки выглянуло из-за деревьев и тотчас скрылось. Ермолай подбежал ко мне. «Что вы здесь стреляете: здесь живет помещик».
Поднимается беготня.
Девушки снуют взад и вперед, обремененные кофтами, юбками, умывальниками и проч. По временам раздается грохот разбиваемой посуды.
Раннее утро, не больше семи часов. Окна еще не начали белеть, а свечей не дают; только нагоревшая светильня лампадки, с вечера затепленной в углу перед образом, разливает в жарко натопленной детской меркнущий свет. Две
девушки, ночующие в детской, потихоньку
поднимаются с войлоков, разостланных на полу, всемерно стараясь, чтобы неосторожным движением не разбудить детей. Через пять минут они накидывают на себя затрапезные платья и уходят вниз доканчивать туалет.
На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа
девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом —
подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.
Раз все-таки Лиодор неожиданно для всех прорвался в девичью и схватил в охапку первую попавшуюся
девушку.
Поднялся отчаянный визг, и все бросились врассыпную. Но на выручку явился точно из-под земли Емельян Михеич. Он молча взял за плечо Лиодора и так его повернул, что у того кости затрещали, — у великого молчальника была железная сила.
Девушки посмотрели на мать и все разом
поднялись. Харитон Артемьич понял свою оплошку и только засопел носом, как давешний иноходец. К довершению скандала, он через пять минут заснул.
В проходе вынырнуло вдруг из темноты новое лицо. Это был, очевидно, Роман. Лицо его было широко, изрыто оспой и чрезвычайно добродушно. Закрытые веки скрывали впадины глаз, на губах играла добродушная улыбка. Пройдя мимо прижавшейся к стене
девушки, он
поднялся на площадку. Размахнувшаяся рука его товарища попала ему сбоку в шею.
Матвей ждал Дыму, но Дыма с ирландцем долго не шел. Матвей сел у окна, глядя, как по улице снует народ, ползут огромные, как дома, фургоны, летят поезда. На небе,
поднявшись над крышами, показалась звезда. Роза,
девушка, дочь Борка, покрыла стол в соседней комнате белою скатертью и поставила на нем свечи в чистых подсвечниках и два хлеба прикрыла белыми полотенцами.
И на этом он проснулся… Ирландцы спешно пили в соседней комнате утренний кофе и куда-то торопливо собирались. Дыма держался в стороне и не глядел на Матвея, а Матвей все старался вспомнить, что это ему говорил кто-то во сне, тер себе лоб и никак не мог припомнить ни одного слова. Потом, когда почти все разошлись и квартира Борка опустела, он вдруг
поднялся наверх, в комнату
девушек.
Зоя первая отворила калитку, вбежала в сад и закричала: «Привела скитальцев!» Молодая
девушка с бледным и выразительным лицом
поднялась со скамейки близ дорожки, а на пороге дома показалась дама в лиловом шелковом платье и, подняв вышитый батистовый платок над головою для защиты от солнца, улыбнулась томно и вяло.
Эта
девушка много раз расстраивала и веселила меня, когда, припоминая ее мелкие, характерные движения или же сцены, какие прошли при ее участии, я невольно смеялся и отдыхал, видя вновь, как она возвращает мне проигранные деньги или,
поднявшись на цыпочки, бьет пальцами по губам, стараясь заставить понять, чего хочет.
Пока это происходило, все стояли, как связанные. И вот, с волны на волну, прыгая и перескакивая, Фрези Грант побежала к тому острову. Тогда опустился туман, вода дрогнула, и, когда туман рассеялся, не видно было ни
девушки, ни того острова: как он
поднялся из моря, так и опустился снова на дно. Дэзи, возьми платок и вытри глаза.
Расплачиваясь с извозчиком и потом
поднимаясь к себе по лестнице, он все никак не мог очнуться и видел, как пламя перешло на деревья, затрещал и задымил лес; громадный дикий кабан, обезумевший от ужаса, несся по деревне… А
девушка, привязанная к седлу, все смотрела.
А по праздникам, рано, когда солнце едва
поднималось из-за гор над Сорренто, а небо было розовое, точно соткано из цветов абрикоса, — Туба, лохматый, как овчарка, катился под гору, с удочками на плече, прыгая с камня на камень, точно ком упругих мускулов совсем без костей, — бежал к морю, улыбаясь ему широким, рыжим от веснушек лицом, а встречу, в свежем воздухе утра, заглушая сладкое дыхание проснувшихся цветов, плыл острый аромат, тихий говор волн, — они цеплялись о камни там, внизу, и манили к себе, точно
девушки, — волны…
Девушка протянула Илье руку, и широкий рукав её белой кофточки
поднялся почти до плеча. Илья пожал горячую ручку почтительно, бережливо, глядя на подругу Павла с той радостью, с какой в густом лесу, средь бурелома и болотных кочек, встречаешь стройную берёзку. И, когда она посторонилась, чтобы пропустить его в дверь, он тоже отступил в сторону и уважительно сказал...
Будет она
подниматься вверх, и на самом верху, когда он накопит достаточно денег, он женится на скромной, грамотной
девушке…
— Какая слабость! — проговорила она,
поднимаясь. — Владимир говорил, что все городские женщины и
девушки малокровны от безделья. Какой умный человек Владимир! Он прав, бесконечно прав. Надо работать!
Еще несколько мгновений, и в комнатке сквозь окно я увидел оживленное движение встречи. Соколов, сутулый, широкоплечий брюнет, размашисто
поднялся со стула и обнял вошедшую. Из соседней комнаты выбежала его жена и, отряхивая назад свои жидкие волосы, повисла у нее на шее. Серяков, молодой студент из кружка, к которому прежде принадлежал и я, сначала немного нерешительно подал руку, но потом лицо его расцвело улыбкой, и он тоже поцеловался с
девушкой.
Сговорившись между собою, эти три лица научили
девушку назначить свидание в роще, и там все трое,
поднявшись из густой травы, набросились на коренастого Борисова, который, при первоначальном безучастии Дениски, успел было забрать под себя перевернувшего ему галстук повара Тишку, а затем и помогавшего ему Ваньку.
Если бы она была одна, и были бы у ней повар и
девушка, она была бы еще несчастнее; но как только пропели третьи петухи, и столярова жена
поднялась, Акулина должна была встать и приняться за печку.
Аян остановился, когда Стелла
поднялась с кресла. Жизнь моря, пролетевшая перед ней, побледнела, угасла, перешла в груду алмазов.
Девушка подошла к столу, руки задвигались, подымаясь к лицу, шее и опускаясь вновь за новыми украшениями. Она повернулась, сверкающая драгоценностями, с разгоревшимся преображенным лицом.
К счастью, скоро в столовую вошла Кэт в сопровождении отца. Увидев меня, она удивленно закусила нижнюю губку, и брови ее высоко
поднялись. Нас представили. По лицу Кэт я догадался, что о нашем случайном знакомстве в саду никому не должно быть известно — Милая
девушка! Конечно, я исполнил твое безмолвное приказание.
Анна Устиновна. Что это, право, Лиза нейдет! Сердце у меня не на месте.
Девушка беззащитная, кроткая, вся в отца — долго ль ее обидеть? Народ бессовестный, видят, что
девушка плохо одета, ну и пристают. А не знают того, что эта
девушка, как только на ноги
поднялась, так семью кормить стала, с утра до ночи работает, отдыху не знает, что мы на нее чуть не молимся. Захворай она, так мы наголодаемся.
Пьеро услыхал. Медленно
поднявшись, он подходит к
девушке, берет ее за руку и выводит на средину сцены. Он говорит голосом звонким и радостным, как первый удар колокола.
Поднялось солнце в полдерева, все пошли по домам с ночного гулянья. Впереди толпа ребятишек, как в барабаны, колотят в лукошки, и громкое их грохотанье далеко разносится в тиши раннего утра. За ними
девушки с молодицами несут на доске Кострому. Мужчины за ними поодаль идут. Подобье умершего Ярилы медленно проносят по деревне под звуки тихой заунывной песни. То «первые похороны».
Идут, молчат… Слегка пожимает Василий Борисыч руку Параши… Высоко у нее
поднимается грудь, и дыханье ее горячо, и не может она взглянуть на Василия Борисыча… Но вот и сама пожала ему руку… Василий Борисыч остановился, и сам после не мог надивиться, откуда смелость взялась у него — óбвил рукою стан
девушки, глянул ей в очи и припал к алым устам дрожащими от страсти губами…
— Устинов здесь, — тихо вымолвил Хвалынцев.
Девушка, ничего не ответя, быстро собрала шитье, надела на руку баул и
поднялась с места. Глаза ее встретились с глазами Хвалынцева.
Быстро взнуздав и оседлав свою лошадь, он помог Нине
подняться и бережно усадил
девушку в седло.
Ни жива, ни мертва прижалась я к стене. Всклокоченная голова
поднялась с подушки —
девушка обвела сонными глазами спальню и, очевидно, никого не заметив, тяжело бухнулась обратно.
И все сразу засуетились и заволновались при этой вести… В рабочей
поднялась неописуемая суета.
Девушки и девочки стремительно повскакали со своих мест и спешно стали приводить в порядок свои платья и волосы.
Затем во все то время, как сестра его портила, поправляла, и опять портила, и снова поправляла свое общественное положение, он
поднимался по службе, схоронил мать и отца, благословивших его у своего гроба; женился на состоятельной
девушке из хорошей семьи и, метя в сладких мечтах со временем в министры, шел верною дорогой новейших карьеристов, то есть заседал в двадцати комитетах, отличался искусством слагать фразы и блистал проповедью прогресса и гуманности, доводящею до сонной одури.
— Мне красную шаль, — сказала она возвратившейся
девушке и, накинув на плечи требуемую шаль, нетерпеливо вышла из комнаты и
поднялась в бельведер.
— Да; это я… посмотрите на меня, бога ради! — отвечала, не
поднимаясь и не открывая глаз,
девушка.
И теперь каждая из этих милых, чутких и отзывчивых
девушек отлично сознавала ту огромную опасность, которая грозила всему Белграду, с его жителями, всей маленькой, гордой и прекрасной стране, готовой
подняться, как один человек на защиту своей родины, честь которой была так несправедливо оскорблена её жестокой соседкой.
И вот, заглушая неожиданно сразу все эти всхлипывания, весь этот плач, низким грудным голосом заговорила
девушка с синими глазами и смуглым, нерусским южным лицом. Когда
поднялась со своей постели Милица Петрович; как успела она незаметно приблизиться к самой большой группе воспитанниц, собравшихся y кровати Нали Стремляновой, решительно никто не успел заметить.
В комнату, с книжкою в руках, вошла молодая
девушка в сером платье — бледная, с круглыми, странно-светлыми голубыми глазами. Токарев
поднялся с кресла. — Здравствуйте, Татьяна Николаевна. Варенька скоро придет?
Один стол был накрыт в конторе для хозяина, мастеров и конторщиков, другой — внизу — для подмастерьев, третий — в брошировочной для
девушек. Фальцовщицы
поднялись наверх и нерешительно толкались вокруг стола. Среди бутылок стояли на больших блюдах два огромных нарезанных пирога, кругом на тарелках пестрели закуски.
Поднялся плач, суматоха… Осветили дортуар, прибежали
девушки, спавшие в умывальной.
Ольга Елецкая уже здесь. Она первая подходит ко мне и целует меня тоже по-институтски. Потом со скамейки
поднимается та «трагическая»
девушка грузинского типа с пепельными волосами, которая так талантливо читала на экзамене.
Керосинка без стекла тускло горела на столе, дым коптящею, шевелящеюся струйкою
поднимался к потолку. По стенам тянулись серые тени. За закоптелою печкою шевелилась густая темнота. И из темноты, казалось мне пристально смотрит в избу мрачный, беспощадный дух дома. Он намечает к смерти ставшую ему ненужною старуху; как огромный паук, невидимою паутиною крепко опутывает покорно опущенные плечи
девушки…
Лизавета Петровна
поднялась опять на ноги. Вчера были мы с ней вместе в одной камере. Никогда еще не выливала она так страстно и трогательно прекрасной души своей перед заблудшими сестрами. Все
девушки, какие были в камере, собрались к одной кровати, жадно слушали и потом тихо и долго плакали.
Они оба
поднялись наверх. Гладких вошел в комнату молодой
девушки, попросив Егора подождать в смежной комнате.
Княжна ничего не ответила и
поднялась со скамейки. Он проводил ее, слегка поддерживая под локоть, до нижних сеней княжеских хором, где на самом деле дожидалась ее Марья Ивановна, которой Яков Потапович и поручил дальнейшее сопровождение княжны до ее опочивальни, наказав исполнить это как можно осторожнее, не разбудив никого из слуг или сенных
девушек, а главное — Панкратьевны.
— Что такое? Что за радость? — неторопливо
поднялась старуха и пошла навстречу
девушкам.
Кузьма, после этого неожиданного для него самого поцелуя, быстро отскочил от Фимки и также быстро
поднялся по ступеням, отворил дверь и вышел из «волчьей погребице». Тщательно задвинув засов и заперев замок, он пошел в людскую избу. Зверская расправа с изменившей ему
девушкой, видимо, успокоила его, он был отомщен, а впереди ему предстояла сладость дальнейшего мщения.
Но он этого не знал. И когда она
поднялась нехотя и хмуро, с неудовольствием взглянула на него подведенными глазами и как-то особенно резко мелькнула бледным, матово-бледным лицом, — он еще раз подумал: «какая она порядочная, однако!» — и почувствовал облегчение. Но, продолжая то вечное и необходимое притворство, которое двоило его жизнь и делало ее похожею на сцену, он качнулся как-то очень фатовски на ногах, с носков на каблуки, щелкнул пальцами и сказал
девушке развязным голосом опытного развратника...