Неточные совпадения
Коли вы больше спросите,
И
раз и
два — исполнится
По вашему желанию,
А в третий быть беде!»
И улетела пеночка
С своим родимым птенчиком,
А мужики гуськом
К дороге потянулися
Искать столба тридцатого.
Тут башмачки козловые
Дед внучке торговал,
Пять
раз про цену спрашивал,
Вертел в руках, оглядывал:
Товар первейший сорт!
«Ну, дядя!
два двугривенных
Плати, не то проваливай!» —
Сказал ему купец.
Раз-два куснул, // Скривил роток. // «Соли еще!» — // Кричит сынок.
Крестьяне
разом глянули
И над водой увидели
Две головы: мужицкую.
Через полтора или
два месяца не оставалось уже камня на камне. Но по мере того как работа опустошения приближалась к набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом; в последний
раз звякнул удар топора, а река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась; по-прежнему один берег ее был крут, а другой представлял луговую низину, на далекое пространство заливаемую в весеннее время водой. Бред продолжался.
Левин презрительно улыбнулся. «Знаю, — подумал он, — эту манеру не одного его, но и всех городских жителей, которые, побывав
раза два в десять лет в деревне и заметив два-три слова деревенские, употребляют их кстати и некстати, твердо уверенные, что они уже всё знают. Обидной, станет 30 сажен. Говорит слова, а сам ничего не понимает».
То ли ему было неловко, что он, потомок Рюрика, князь Облонский, ждал
два часа в приемной у Жида, или то, что в первый
раз в жизни он не следовал примеру предков, служа правительству, а выступал на новое поприще, но ему было очень неловко.
— А ведь всё-таки жалко, что этих
двух медведей без вас возьмут. А помните в Хапилове последний
раз? Чудная была бы охота, — сказал Чириков.
Потом надо было еще
раз получить от нее подтверждение, что она не сердится на него за то, что он уезжает на
два дня, и еще просить ее непременно прислать ему записку завтра утром с верховым, написать хоть только
два слова, только чтоб он мог знать, что она благополучна.
Весь день этот, за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее
два часа, Анна провела в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас уехать или еще
раз увидать его. Она ждала его целый день и вечером, уходя в свою комнату, приказав передать ему, что у нее голова болит, загадала себе: «если он придет, несмотря на слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу, что мне делать!..»
Беркут, бык, лежал с своим кольцом в губе и хотел было встать, но раздумал и только пыхнул
раза два, когда проходили мимо.
Покуда заряжали ружья, поднялся еще бекас, и Весловский, успевший зарядить другой
раз, пустил по воде еще
два заряда мелкой дроби. Степан Аркадьич подобрал своих бекасов и блестящими глазами взглянул на Левина.
Деньги за
две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца почти все вперед за последнюю треть. Купец больше не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый
раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем не было.
— Что, не ждал? — сказал Степан Аркадьич, вылезая из саней, с комком грязи на переносице, на щеке и брови, но сияющий весельем и здоровьем. — Приехал тебя видеть —
раз, — сказал он, обнимая и целуя его, — на тяге постоять —
два, и лес в Ергушове продать — три.
Княжна, кажется, из тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если
две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор — никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять
раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить, а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может.
Подложили цепи под колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где
две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер
раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа.
Мне как-то
раз случилось прожить
две недели в казачьей станице на левом фланге; тут же стоял батальон пехоты; офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли в карты.
Было уже довольно темно; голова ее мелькнула
раза два среди морской пены, и больше я ничего не видал…
Сердце мое облилось кровью; пополз я по густой траве вдоль по оврагу, — смотрю: лес кончился, несколько казаков выезжает из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагёз: все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один
раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал, опустил глаза и начал молиться.
Я внутренно хохотал и даже
раза два улыбнулся, но он, к счастию, этого не заметил.
— Нет еще; я говорил
раза два с княжной, не более, но знаешь, как-то напрашиваться в дом неловко, хотя здесь это и водится… Другое дело, если бы я носил эполеты…
Навстречу Печорина вышел его лакей и доложил, что сейчас станут закладывать, подал ему ящик с сигарами и, получив несколько приказаний, отправился хлопотать. Его господин, закурив сигару, зевнул
раза два и сел на скамью по другую сторону ворот. Теперь я должен нарисовать его портрет.
Слезши с лошадей, дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал в горы развеять мысли, толпившиеся в голове моей. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я напоил коня, жадно вдохнул в себя
раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь. Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…
Грушницкий мне не кланяется уж несколько времени, а нынче
раза два посмотрел на меня довольно дерзко. Все это ему припомнится, когда нам придется расплачиваться.
Я
раза два пожал ее руку; во второй
раз она ее выдернула, не говоря ни слова.
И вот я стал замечать, что конь мой тяжелее дышит; он
раза два уж споткнулся на ровном месте…
Александра Степановна как-то приезжала
раза два с маленьким сынком, пытаясь, нельзя ли чего-нибудь получить; видно, походная жизнь с штабс-ротмистром не была так привлекательна, какою казалась до свадьбы.
В фортунку [Фортунка — игра с помощью вертящегося кружка (фортунки).] крутнул: выиграл
две банки помады, фарфоровую чашку и гитару; потом опять поставил один
раз и прокрутил, канальство, еще сверх шесть целковых.
После небольшого послеобеденного сна он приказал подать умыться и чрезвычайно долго тер мылом обе щеки, подперши их извнутри языком; потом, взявши с плеча трактирного слуги полотенце, вытер им со всех сторон полное свое лицо, начав из-за ушей и фыркнув прежде
раза два в самое лицо трактирного слуги.
Шутить он не любил и
двумя городами
разом хотел заткнуть глотку всем другим портным, так, чтобы впредь никто не появился с такими городами, а пусть себе пишет из какого-нибудь «Карлсеру» или «Копенгара».
В доме его чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей, которая, верно, стоила весьма недешево; но на
два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею; впрочем, хозяин в продолжение нескольких лет всякий
раз предостерегал своего гостя словами: «Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы».
Чай, все губернии исходил с топором за поясом и сапогами на плечах, съедал на грош хлеба да на
два сушеной рыбы, а в мошне, чай, притаскивал всякий
раз домой целковиков по сту, а может, и государственную [Государственная — ассигнация в тысячу рублей.] зашивал в холстяные штаны или затыкал в сапог, — где тебя прибрало?
Чтобы еще более согласить в чем-нибудь своих противников, он всякий
раз подносил им всем свою серебряную с финифтью табакерку, на дне которой заметили
две фиалки, положенные туда для запаха.
Работы оставалось еще, по крайней мере, на
две недели; во все продолжение этого времени Порфирий должен был чистить меделянскому щенку пуп особенной щеточкой и мыть его три
раза на день в мыле.
В другой
раз Александра Степановна приехала с
двумя малютками и привезла ему кулич к чаю и новый халат, потому что у батюшки был такой халат, на который глядеть не только было совестно, но даже стыдно.
Случись же так, что, как нарочно, в то время, когда господа чиновники и без того находились в затруднительном положении, пришли к губернатору
разом две бумаги.
Подошедши к бюро, он переглядел их еще
раз и уложил, тоже чрезвычайно осторожно, в один из ящиков, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп,
два священника его деревни, не погребут его самого, к неописанной радости зятя и дочери, а может быть, и капитана, приписавшегося ему в родню.
«Теперь сходитесь».
Хладнокровно,
Еще не целя,
два врага
Походкой твердой, тихо, ровно
Четыре перешли шага,
Четыре смертные ступени.
Свой пистолет тогда Евгений,
Не преставая наступать,
Стал первый тихо подымать.
Вот пять шагов еще ступили,
И Ленский, жмуря левый глаз,
Стал также целить — но как
разОнегин выстрелил… Пробили
Часы урочные: поэт
Роняет молча пистолет.
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый
раз курок.
Вот порох струйкой сероватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще. За ближний пень
Становится Гильо смущенный.
Плащи бросают
два врага.
Зарецкий тридцать
два шага
Отмерил с точностью отменной,
Друзей развел по крайний след,
И каждый взял свой пистолет.
— Я на это тебе только одно скажу: трудно поверить, чтобы человек, который, несмотря на свои шестьдесят лет, зиму и лето ходит босой и, не снимая, носит под платьем вериги в
два пуда весом и который не
раз отказывался от предложений жить спокойно и на всем готовом, — трудно поверить, чтобы такой человек все это делал только из лени.
Она грозно посмотрела на него и, не отвечая на его поклон, продолжала, топая ногой, считать: «Un, deux, trois, un, deux, trois», [
Раз,
два, три,
раз,
два, три (фр.).] — еще громче и повелительнее, чем прежде.
— Молчи ж! — прикрикнул сурово на него товарищ. — Чего тебе еще хочется знать? Разве ты не видишь, что весь изрублен? Уж
две недели как мы с тобою скачем не переводя духу и как ты в горячке и жару несешь и городишь чепуху. Вот в первый
раз заснул покойно. Молчи ж, если не хочешь нанести сам себе беду.
— Как не можно? Как же ты говоришь: не имеем права? Вот у меня
два сына, оба молодые люди. Еще ни
разу ни тот, ни другой не был на войне, а ты говоришь — не имеем права; а ты говоришь — не нужно идти запорожцам.
—
Два года назад… в Киеве… — повторил Андрий, стараясь перебрать все, что уцелело в его памяти от прежней бурсацкой жизни. Он посмотрел еще
раз на нее пристально и вдруг вскрикнул во весь голос...
Хозяин игрушечной лавки начал в этот
раз с того, что открыл счетную книгу и показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. «Вот сколько вы забрали с декабря, — сказал торговец, — а вот посмотри, на сколько продано». И он уперся пальцем в другую цифру, уже из
двух знаков.
— Изумительно, — сказал Грэй. — Всем вам отведено место в трюме, который на этот
раз, значит, будет погружен разными «скерцо», «адажио» и «фортиссимо». Разойдитесь. Пантен, снимайте швартовы, трогайтесь. Я вас сменю через
два часа.
Но он уже навсегда запомнил тот короткий грудной смех, полный сердечной музыки, каким встретили его дома, и
раза два в год посещал замок, оставляя женщине с серебряными волосами нетвердую уверенность в том, что такой большой мальчик, пожалуй, справится с своими игрушками.
Раскольников вдруг заметил, что, бегая по комнате, он
раза два точно как будто останавливался подле дверей, на одно мгновение, и как будто прислушивался…
Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его душу и
разом размягчило ее. Он не сопротивлялся ему:
две слезы выкатились из его глаз и повисли на ресницах.
— Да уж три
раза приходила. Впервой я ее увидал в самый день похорон, час спустя после кладбища. Это было накануне моего отъезда сюда. Второй
раз третьего дня, в дороге, на рассвете, на станции Малой Вишере; а в третий
раз,
два часа тому назад, на квартире, где я стою, в комнате; я был один.