Неточные совпадения
Когда Анна вернулась с альбомом, его уже не было, и Степан Аркадьич рассказывал, что он
заезжал узнать об обеде, который они завтра
давали приезжей знаменитости.
— Константин Федорович! Платон Михайлович! — вскрикнул он. — Отцы родные! вот одолжили приездом!
Дайте протереть глаза! Я уж, право, думал, что ко мне никто не
заедет. Всяк бегает меня, как чумы: думает — попрошу взаймы. Ох, трудно, трудно, Константин Федорович! Вижу — сам всему виной! Что делать? свинья свиньей зажил. Извините, господа, что принимаю вас в таком наряде: сапоги, как видите, с дырами. Да чем вас потчевать, скажите?
— Я не могу, однако же, понять только того, — сказала просто приятная
дама, — как Чичиков, будучи человек
заезжий, мог решиться на такой отважный пассаж. Не может быть, чтобы тут не было участников.
Кнуров. Ну, хорошенького понемножку. Прощайте! Я
заеду, закушу и сейчас же на сборный пункт. (Кланяется
дамам.)
— Судьба придумает! Да сохрани тебя, Господи, полно накликать на себя! А лучше вот что: поедем со мной в город с визитами. Мне проходу не
дают, будто я не пускаю тебя. Вице-губернаторша, Нил Андреевич, княгиня: вот бы к ней! Да уж и к бесстыжей надо
заехать, к Полине Карповне, чтоб не шипела! А потом к откупщику…
Заезжие певцы и певицы
давали концерты, на них смотрели свысока.
— Когда он будет у вас, я бы
заехал…
дайте мне знать.
Потом мы воротились,
заехали в гостиницу, взяли номер, стали есть и пить шампанское; пришла
дама…
Публики было особенно много: адвокаты, инженеры, какой-то
заезжий певец, много
дам.
— Я отлучался, — сказал он, — вчера ввечеру еще в город и встретил комиссара, вылезавшего из брички. Узнавши, что я из нашего села,
дал он мне эту записку и велел на словах тебе сказать, батько, что
заедет на возвратном пути к нам пообедать.
Дрофу в одиночку и даже в паре
заездить, как говорят охотники, то есть, увидав их издали, начать ездить кругом; сначала круги
давать большие, а потом с каждым разом их уменьшать; дрофа не станет нажидать на себя человека и сейчас пойдет прочь, но как везде будет встречать того же, все ближе подъезжающего охотника, то, походя взад и вперед, ляжет в какую-нибудь ямку, хотя бы в ней негде было спрятать одной ее головы: в этом глупом положении, вытянув шею и выставив напоказ все свое объемистое тело, подпускает она охотника довольно близко.
Заезжал к нему давеча; не принимает, нездоров, но богат, богат, имеет значение и…
дай ему бог много лет здравствовать, но опять-таки Евгению Павлычу всё достанется…
Он еще завернул раза три к маркизе и всякий раз заставал у нее Сахарова. Маркиза ему искала места. Розанову она тоже взялась протежировать и отдала ему самому письмо для отправления в Петербург к одному важному лицу. Розанов отправил это письмо, а через две недели к нему
заехал Рациборский и привез известие, что Розанов определен ординатором при одной гражданской больнице; сообщая Розанову это известие, Рациборский ни одним словом не
дал почувствовать Розанову, кому он обязан за это определение.
Германская революция была во всем разгаре. Старик Райнер оставался дома и не принимал в ней, по-видимому, никакого непосредственного участия, но к нему беспрестанно
заезжали какие-то новые люди. Он всегда говорил с этими людьми, запершись в своем кабинете,
давал им проводников, лошадей и денег и сам находился в постоянном волнении.
— А вот, кстати, я еще забыл вам сообщить, — отнесся он к Вихрову, — я по вашему делу
заезжал также и к Плавину, он тоже все это знает и хлопочет за вас; потом я в клубе видел разные другие их власти и говорил им, чтобы они, по крайней мере, место
дали вам приличное, а то, пожалуй, писцом вас каким-нибудь определят.
— Барин там-с из города, — начал он, — господин Живин, как слух прошел, что вы пожалуете в деревню, раз пять к нам в Воздвиженское
заезжал и все наказывал: «Как ваш барин, говорит, приедет, беспременно
дайте мне знать сейчас!» — прикажете или нет послать?
Так как уж вы
дали мне обещание, то я рассудил
заехать к вам самому, пораньше, покамест вы еще не успели никуда отправиться, и пригласить вас с собою.
— Только этого мало. Я к тебе за книжками явился. Мы тут вдвоем, Ефим этот со мной, — деготь возили, ну,
дали крюку,
заехали к тебе! Ты меня снабди книжками, покуда Ефим не пришел, — ему лишнее много знать…
В половине четвертого к Ромашову
заехал полковой адъютант, поручик Федоровский. Это был высокий и, как выражались полковые
дамы, представительный молодой человек с холодными глазами и с усами, продолженными до плеч густыми подусниками. Он держал себя преувеличенно-вежливого строго-официально с младшими офицерами, ни с кем не дружил и был высокого мнения о своем служебном положении. Ротные командиры в нем заискивали.
Получил Иван Петрович указ из суда — скучно ехать,
даль ужасная! — однако вспомнил, что мужик зажиточный, недели с три пообождал, да как случилось в той стороне по службе быть, и к нему заодно
заехал.
— И что вам за охота курить, — сказал он, глядя на следы моего курения. — Это всё глупости и напрасная трата денег. Я
дал себе слово не курить… Однако поедем скорей, еще надо
заехать за Дубковым.
Эта возмутительная история возбудила везде в городе только смех, и хотя бедная поручица и не принадлежала к тому обществу, которое окружало Юлию Михайловну, но одна из
дам этой «кавалькады», эксцентричная и бойкая личность, знавшая как-то поручицу,
заехала к ней и просто-запросто увезла ее к себе в гости.
Одна бедная
заезжая дама, вдова из благородных, обучала на фортепиано.
Затем в толпе молодых
дам и полураспущенных молодых людей, составлявших обычную свиту Юлии Михайловны и между которыми эта распущенность принималась за веселость, а грошовый цинизм за ум, я заметил два-три новых лица: какого-то
заезжего, очень юлившего поляка, какого-то немца-доктора, здорового старика, громко и с наслаждением смеявшегося поминутно собственным своим вицам, и, наконец, какого-то очень молодого князька из Петербурга, автоматической фигуры, с осанкой государственного человека и в ужасно длинных воротничках.
— И всплывет-с, не беспокойтесь! Кроме того-с, в общественных местах не должно говорить о делах, а вот лучше, — визжал член, проворно хватая со стоявшей на столе вазы фрукты и конфеты и рассовывая их по своим карманам, — лучше теперь прокатимся и
заедем к одной моей знакомой
даме на Сретенке и у ней переговорим обо всем.
— Oh, il est tres caustique, mais avec ca il a beaucoup d'esprit!.. [Он очень язвителен и при всем том весьма умен!.. (франц.).] — прошептала почтенная
дама на ухо Егору Егорычу и затем вслух прибавила: — Неужели вы к нам не
заедете?
Аггея Никитича при этом сильно покоробило: ему мнилось, что откупщица в положенных пани Вибель на прилавок ассигнациях узнала свои ассигнации, причем она, вероятно, с презрением думала о нем; когда же обе
дамы, обменявшись искренно-дружескими поцелуями, расстались, а пани,
заехав еще в две лавки, — из которых в одной были ленты хорошие, а в другой тюль, — велела кучеру ехать к дому ее, то Аггей Никитич, сидя в санях неподвижно, как монумент, молчал.
Билет им в бельэтаж еще заранее достал Углаков; сверх того, по уговору, он в день представления должен был
заехать к Музе Николаевне, у которой хотела быть Сусанна Николаевна, и обеих
дам сопровождать в театр; но вот в сказанный день седьмой час был на исходе, а Углаков не являлся, так что
дамы решились ехать одни.
— Я бы мог, — начал он, —
заехать к Александру Яковлевичу Углакову, но он уехал в свою деревню. Впрочем, все равно, я напишу ему письмо, с которым вы, когда он возвратится, явитесь к нему, — он вас примет радушно.
Дайте мне перо и бумаги!
— Жаль! — проговорила недовольным голосом Катрин и встала. — Я к тебе еще раз
заеду взглянуть на твою сноху, которой советую тебе не
давать очень воли, а если она не будет слушаться, мне пожалуйся!
— Ну, батюшка, Никита Романыч, — сказал Михеич, обтирая полою кафтана медвежью кровь с князя, — набрался ж я страху! Уж я, батюшка, кричал медведю: гу! гу! чтобы бросил он тебя да на меня бы навалился, как этот молодец,
дай бог ему здоровья, череп ему раскроил. А ведь все это затеял вон тот голобородый с маслеными глазами, что с крыльца смотрит, тетка его подкурятина! Да куда мы
заехали, — прибавил Михеич шепотом, — виданное ли это дело, чтобы среди царского двора медведей с цепей спускали?
— Вишь, куда
заехали, — сказал Михеич, оглядываясь кругом, — и подлинно тут живой души нет! Подожду, посмотрю, кто такой придет, какого
даст совета? Ну, а коли, не
дай бог, кто-нибудь такой придет, что… тьфу! С нами крестная сила!
Дал бы я карачуна этому мельнику, кабы не боярина выручать.
А потом опять, как Марфа Андревна не выдержат,
заедем и, как только они войдут, сейчас и объявляют: «Ну слушай же, матушка генеральша, я тебе, чтобы попусту не говорить, тысячу рублей за твою уродицу
дам», а та, как назло, не порочит меня, а две за меня Марфе Андревне предлагает.
Славные в ней были люди, среди них имелись и крупные известности, как, например, Н. П. Киреев, его жена «гран-дам» Е. Н. Николаева-Кривская, актер-поэт Н.С. Стружкин, а нередко
заезжали гастролеры из столиц. В числе последних была и служившая в Тамбове инженю Наталья Агафоновна Лебедева с мужем.
Мамаев. А, Иван Иваныч! Я к вам
заезжал сегодня, я хотел
дать вам совет по клубному делу.
— А вы
дайте мне того розового вина, которое вы мне подавали, когда я
заезжала к вам как-то тут… — отнеслась потом Анна Юрьевна к официанту.
— А потому
заезжайте к ней, хоть завтра, что ли, и скажите ей, что я не сужу нисколько ее поступков; но за всю мою любовь к ней я прошу у ней одной милости — отдать мне ребенка нашего. Я
даю ей клятву, что сделаю его счастливым: я ему
дам самое серьезное, самое тщательное воспитание. Княгиня, как вы знаете, очень добра и вполне заменит ему мать; наконец, мы сделаем его наследником всего нашего состояния!
— А вот что бог
даст. По три налево
заезжай — рысью марш!
— Вот то-то же, братец! Я слышал, что губернатор объезжает губернию: теперь тебе и горюшка мало, а он, верно, в будущем месяце
заедет в наш город и у меня будет в гостях, — примолвил с приметной важностию Ижорской. — Он много наслышался о моей больнице, о моем конском заводе и о прочих других заведениях. Ну что ж? Праздников
давать не станем, а запросто, милости просим!
— Ту картину мою, которую вы видели у меня в Риме и одобряли, я кончаю!.. — говорил художник, простодушно воображавший, что весь мир более всего озабочен его картиной. — Не
заедете ли ко мне в мастерскую взглянуть на нее… Я помню, какие прекрасные советы вы мне
давали.
Я его спасаю, уговариваю
заехать к общему другу нашему, многоуважаемой Марье Александровне; он говорит про вас, что вы очаровательнейшая
дама из всех, которых он когда-нибудь знал, и вот мы здесь, а князь поправляет теперь наверху свой туалет, с помощию своего камердинера, которого не забыл взять с собою и которого никогда и ни в каком случае не забудет взять с собою, потому что согласится скорее умереть, чем явиться к
дамам без некоторых приготовлений или, лучше сказать — исправлений…
Он радуется, и в то же время ему стыдно своей радости, стыдно этой привычки бывать у Кати каждый вечер, и он находит нужным мотивировать свой приезд какою-нибудь очевидною нелепостью вроде: «Ехал мимо по делу и
дай, думаю,
заеду на минуту».
Шампанское сообщило ему расположение к разным экстренностям, а именно: он решил не ехать еще домой, а
заехать к одной знакомой
даме, Каролине Ивановне,
даме, кажется, немецкого происхождения, к которой он чувствовал совершенно приятельские отношения.
А потом, день, два пройдет, Марфа Андревна опять не выдержат,
заедем, и как только оне войдут, сейчас и объявляют: «Ну, слушай, матушка, я тебе, чтобы попусту не говорить, тысячу рублей за твою уродиху
дам», а генеральша меня не порочат уродом, но две за меня Марфе Андревне предлагают.
Автор
заезжает к соседу своему Аггею и застает у него какого-то капрала, которому сосед рассказывает, что он, капрал, — законный и правильный наследник пятидесяти душ крестьян; но, прибавил он, «понеже ты человек неимущий и не знающий законов, то я, сжаляся на твое состояние, соглашаюсь у тебя купить сие имение, и ежели ты
дашь мне на оное купчую, то сначала
даю тебе 50 рублей, а ежели выхлопочу дело, то еще 100 прибавлю.
— Я ездила прокатиться и
заехала к нему — велика важность! — У него часто бывают
дамы.
Заехав в глушь, Онегин поражал всех тем, что к
дамам «к ручке не подходит», стаканами, а не рюмками пил красное вино, говорил просто: «да и нет», вместо «да-с и нет-с».
Вот
дай под изволок
заеду, там сойду с телеги, уберусь.
— А я к себе доктора жду обедать, — сказал Иван Иваныч. — Обещал с пункта
заехать. Да. Он у меня каждую среду обедает,
дай бог ему здоровья. — Он потянулся ко мне и поцеловал в шею. — Приехали, голубчик, значит, не сердитесь, — зашептал он, сопя. — Не сердитесь, матушка. Да. Может, и обидно, но не надо сердиться. Я об одном только прошу бога перед смертью: со всеми жить в мире и согласии, по правде. Да.
Прошло лет семь. Не считаю нужным рассказывать, что именно происходило со мной в течение всего этого времени. Помаялся я таки по России,
заезжал в глушь и в
даль, и слава богу! Глушь и
даль не так страшны, как думают иные, и в самых потаенных местах дремучего леса, под валежником и дромом, растут душистые цветы.