Неточные совпадения
То, что
я увидел сверху, сразу рассеяло мои сомнения. Куполообразная гора, где мы находились в эту минуту, — был тот самый горный узел, который мы искали. От него к западу тянулась высокая
гряда, падавшая на север крутыми обрывами.
По ту сторону водораздела общее направление долин шло к северо-западу. Вероятно, это были истоки реки Лефу.
Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись.
Я пошел
по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его стороне
грянул выстрел.
Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе.
Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
— А ты, сударыня, что
по сторонам смотришь… кушай! Заехала, так не накормивши не отпущу! Знаю
я, как ты дома из третьёводнишних остатков соусы выкраиваешь… слышала!
Я хоть и в углу сижу, а все знаю, что на свете делается! Вот
я нагряну когда-нибудь к вам, посмотрю, как вы там живете… богатеи! Что? испугалась!
—
Я тебе наперво домишко свой покажу, Михей Зотыч, — говорил старик Малыгин не без самодовольства, когда они
по узкой лесенке поднимались на террасу. — В прошлом году только отстроился. Раньше-то некогда было. Семью на ноги поднимал, а
меня господь-таки благословил: целый огород девок. Трех с рук сбыл, а трое сидят еще на
гряде.
— Нет, брат, с золотом шабаш!.. Достаточно… Да потом
я тебе скажу, Акинфий Назарыч: дураки мы… да. Золото у нас под рылом, а мы его
по лесу разыскиваем… Вот давай ударим ширп у тебя в огороде, вон там, где
гряды с капустой. Ей-богу… Кругом золото у вас, как
я погляжу.
—
По священному писанию: оставит человек отца и мать свою и
грядет ко
мне, — отвечал старик.
И в исступлении она бросилась на обезумевшую от страха девочку, вцепилась ей в волосы и
грянула ее оземь. Чашка с огурцами полетела в сторону и разбилась; это еще более усилило бешенство пьяной мегеры. Она била свою жертву
по лицу,
по голове; но Елена упорно молчала, и ни одного звука, ни одного крика, ни одной жалобы не проронила она, даже и под побоями.
Я бросился на двор, почти не помня себя от негодования, прямо к пьяной бабе.
Ответ от Сверстова он очень скоро получил, в коем тот писал ему: «
Гряди, и
я бы сам пошел за тобой, но начинаю уж хворать и на прощанье хочу побранить тебя за то, что ты,
по слухам, сильно сбрендил в деле Тулузова, который, говорят, теперь совершенно оправдан, и это останется грехом на твоей душе».
— Доказательство, что, когда он, — продолжал Максинька с заметной таинственностью, — наскочил на одну даму, соседнюю ему
по Колосовскому переулку, и, не разбирая ничего, передушил у нее кур десять, а у дамы этой живет, может быть, девиц двадцать, и ей куры нужны для себя, а с полицией она, понимаете, в дружбе, и когда мы раз сели за обед,
я, он и его, как мы называл «, желемка, вдруг
нагрянули к нам квартальный и человек десять бутарей.
Грянул выстрел, загрохотали горы, стадо обезумевших туров на миг сверкнуло надо
мной по стремнинам…
Теперь
я рассмотрел, что платья обеих девушек были не совсем коротенькие, но на подъеме так, что все их полусапожки и даже с полвершка беленьких чулочек были открыты. Дождь на дворе не прекращался; ветер сердито рвал в каминной трубе и ударял в окна целыми потоками крупного ливня; а вдалеке где-то
грянул гром и раскатился
по небу.
Я испугался, точно надо
мной внезапно
грянул гром. Но это было хуже. Это было смешно, да, но — как же это было обидно!.. Он, Шакро, плакал от смеха;
я чувствовал себя готовым плакать от другой причины. У
меня в горле стоял камень,
я не мог говорить и смотрел на него дикими глазами, чем ещё больше усиливал его смех. Он катался
по земле, поджав живот;
я же всё ещё не мог придти в себя от нанесённого
мне оскорбления…
Я указал на эту проделку садовнику, который недалеко от
меня копался в своих
грядах; он нисколько не удивился, а, напротив, рассказал
мне, что рано
по утрам, когда еще нет народу, всякий день выходят на этот промысел кошек шесть и более, располагаются
по удобным местам вдоль берега и ловят рыбу.
Долго целился отец, но когда
грянул выстрел,
я впервые увидал вскочившего и побежавшего зайца.
Грянул другой выстрел дяди, придавший зайцу только быстроты. «Большие охотники, подумал
я, дали
по промаху; отчего же и
мне не выпустить попусту снаряда?»
Я прицелился и выстрелил, и заяц мгновенно покатился через голову.
— Проводят, — говорит, — они время в праздности и спросонья ходят без надобности, — людям
по касающему надоедают и сами портятся. Лучше их от ленивой пустоты отрешить и послать к вашему высокоблагородию в огород
гряды полоть, а
я один все управлю.
Я скорее соскочил с дерева, сабельку на бечеве за спину забросил, а сломал про всякий случай здоровую леторосль понадежнее, да за ними, и скоро их настиг и вижу: старичок впереди
грядет, и как раз он точно такой же, как
мне с первого взгляда показался: маленький и горбатенький; а бородка
по сторонам клочочками, как мыльная пена белая, а за ним мой Левонтий идет, следом в след его ноги бодро попадает и на
меня смотрит.
— Конечно, знающего, — ответил Смолокуров. — Без знающих людей рыбного дела нельзя вести. Главное, верных людей надо; их «разъездными» в косных
по снятым водам рассылают наблюдать за ловцами… У нас,
я вам скажу, дело вот как ведется. Снявши воды, ловцам их сдаем. Искать ловцов не надо, сами
нагрянут, знай выбирай, кому отдать. Народ бедный, кормиться тоже надо, а к другим промысла́м непривычен. И как много их сойдется, сдача пойдет наперебой. Один перед другим проценты набавляет.
И так
мне стало, господа, приятно: ночь тихая, претихая, только изредка ветерок словно женской ручкой
по щеке тебе проведет, свежо таково; сено пахнет, что твой чай, на яблонях кузнечики потрюкивают; там вдруг перепел
грянет — и чувствуешь ты, что и ему, канашке, хорошо, в росе-то с подружкой сидючи…
Прежде всего
я увидел, что гора Хонко была конечной вершиной длинной
гряды, которая шла к юго-западу и, по-видимому, служила водоразделом между рекой Хор и бассейном части нижнего Амура (от Хабаровска до Анюя).
Наискосок,
по грядам каоляна, бежали куда-то главный врач, несколько наших солдат, китайцы и старая китаянка, хозяйка нашей фанзы.
Я пошел за ними.
— Не слишком ли во зло употребляет он эту осторожную медленность? — возразил Антон, вызванный на поле рассуждений, от которого душою был так далек. — Ты сказал
мне, что Иоанн хитрою политикой своей заранее все приготовил к покорению Твери.
Мне кажется, судя
по обстоятельствам, стоит ему только
нагрянуть на нее страхом своего имени и войска, и тотчас достигнет цели, для которой он теперь тратит время.
— Ванюшку учите добру, порядку и хозяйству; пожалуй, учите и наукам, да только таким, какие пригодны купцу.
По мне, довольно бы грамоте русской и арифметике, да не моя воля!.. А воля-то, словно Божья,
нагрянула на
меня от матушки Екатерины Алексеевны. Премудрая была, дай ей Господи царствие небесное! Она это дело знала лучше
меня. Сама из уст своих приказала.
— Тогда разве ударю челом, и то матери сырой земле. А теперь
нагрянула беда, только не на
меня, а на дом наш. Дьяк приехал
по приказу государя и поведал
мне…
А
по праздникам
я сам все роты самолично обойду. Да чтоб не тянулись, — смотри у
меня! Поздоровкались — и будет. Понанесут мои лакеи и жареного и пареного, корзин со сто. За провизией не постою, — не таковский… Барышень городских пригласим, — Сидорчук у нас мастак… Да как
грянем в шесть гармоний кудрявую польку, — аж до офицерского собрания докатится. «Ти-ли, ти-ли, черта брили, завивали хохолок…»
«Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святой да освящается еще. Се
гряду скоро, и возмездие мое со
мною, чтобы воздать каждому
по делам его». И он постоянно читал эту таинственную книгу и всякую минуту ждал «грядущего», который не только воздаст каждому
по делам его, но и откроет всю божескую истину людям.