Неточные совпадения
Глеб — он жаден был — соблазняется:
Завещание сожигается!
На десятки лет, до недавних дней
Восемь тысяч
душ закрепил злодей,
С родом, с племенем; что народу-то!
Что народу-то! с камнем в воду-то!
Все прощает Бог, а Иудин
грехНе прощается.
Ой мужик! мужик! ты грешнее всех,
И за то тебе вечно маяться!
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти
на волоску. Скажи всю правду; если б я
греха не побоялся, я бы те, не говоря еще ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить
души, не найдя виноватого.
Он не видел ничего невозможного и несообразного в представлении о том, что смерть, существующая для неверующих, для него не существует, и что так как он обладает полнейшею верой, судьей меры которой он сам, то и
греха уже нет в его
душе, и он испытывает здесь
на земле уже полное спасение.
— Но любовь ли это, друг мой? Искренно ли это? Положим, вы простили, вы прощаете… но имеем ли мы право действовать
на душу этого ангела? Он считает ее умершею. Он молится за нее и просит Бога простить ее
грехи… И так лучше. А тут что он будет думать?
Катерина. Поди от меня! Поди прочь, окаянный человек! Ты знаешь ли: ведь мне не замолить этого
греха, не замолить никогда! Ведь он камнем ляжет
на душу, камнем.
Какую службу ты несёшь?»
«
На счастье
грех роптать», Жужутка отвечает:
«Мой господин во мне
души не чает;
Живу в довольстве и добре,
И ем, и пью
на серебре...
«Вот каково с грехом-то
на душе жить!» — заключил Макар Иванович.
— Разреши мою
душу, родимый, — тихо и не спеша промолвила она, стала
на колени и поклонилась ему в ноги. — Согрешила, отец родной,
греха моего боюсь.
О, он отлично понимал, что для смиренной
души русского простолюдина, измученной трудом и горем, а главное, всегдашнею несправедливостью и всегдашним
грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или святого, пасть пред ним и поклониться ему: «Если у нас
грех, неправда и искушение, то все равно есть
на земле там-то, где-то святой и высший; у того зато правда, тот зато знает правду; значит, не умирает она
на земле, а, стало быть, когда-нибудь и к нам перейдет и воцарится по всей земле, как обещано».
С ее красой любви не знать, Бермята?
Не верю я. Таких чудес
на свете
Не слыхано. Природой неизменно
Положена пора любви для всех.
Не верю я. Но если правда, как же
Не гневаться подателю тепла?
Удвоим же старания исправить
Невольный
грех. Ужли из берендеев
На мой призыв никто не отзовется?
Кому из вас Снегурочка милее?
Кто может в ней младенческую
душуЖеланием любви зажечь, скажите!
Если бы я знал, что у тебя такой отец, я бы не женился
на тебе; я бы кинул тебя и не принял бы
на душу греха, породнившись с антихристовым племенем.
— Что и говорить! Это всякий уже знает, пан голова. Все знают, как ты выслужил царскую ласку. Признайся теперь, моя правда вышла: хватил немного
на душу греха, сказавши, что поймал этого сорванца в вывороченном тулупе?
— Да разве я для этого дом-то строил? — возмущался Харитон Артемьич. — Всякую пакость натащил в дом-то… Ох, горе
душам нашим!.. За чьи только
грехи господь батюшка наказывает… Осрамили меня зятья
на старости лет.
Какой бы ты
грех на свою
душу приняла?..
— Парня я выдеру сам в волости, а вот девку-то выворотить… Главная причина — вера у Кожиных другая.
Грех великий я
на душу приму, ежели оставлю это дело так…
— Ох, помирать скоро, Андрошка… О
душе надо подумать. Прежние-то люди больше нас о
душе думали: и
греха было больше, и спасения было больше, а мы ни богу свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя взять: напал
на деньги и съежился весь. Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а как насосались — и конец.
Твои
грехи остались
на рабе божией Аграфене, а раба божия Авгарь тоже светлеет
душой, как и раб божий Конон.
— Отметаются все твои старые
грехи, Конон, — сказал Гермоген, кладя руку
на голову новообращенного. — Взыщутся старые
грехи на иноке Кирилле, а раб божий Конон светлеет
душой перед господом.
Уедет Гурий и кантует где-нибудь
на стороне, а Енафа в скиту его
грехи замаливает да свою
душу спасает.
— Порешили! — спокойно ответил Мосей, стараясь затоптать капли крови
на снегу. — Волка убили, Макар. Сорок
грехов с
души сняли.
— И скажу, все скажу… Зачем ты меня в скиты отправляла, матушка Таисья? Тогда у меня один был
грех, а здесь я их, может, нажила сотни… Все тут обманом живем. Это хорошо, по-твоему? Вот и сейчас добрые люди со всех сторон
на Крестовые острова собрались
души спасти, а мы перед ними как представленные… Вон Капитолина с вечера
на все голоса голосит, штоб меня острамить. Соблазн один…
— Да-с.
На вас, говорит, только и надеется.
Грех, говорит, будет барышне: я им всей
душой служила, а оне и забыли. Таково-то, говорит, господское сердце.
Ему дали выпить стакан холодной воды, и Кальпинский увел его к себе в кабинет, где отец мой плакал навзрыд более часу, как маленькое дитя, повторяя только иногда: «Бог судья тетушке!
на ее
душе этот
грех!» Между тем вокруг него шли уже горячие рассказы и даже споры между моими двоюродными тетушками, Кальпинской и Лупеневской, которая
на этот раз гостила у своей сестрицы.
— Это
на вашей
душе грех! — прибавила Фатеева.
— Так что ж что государству! Государство — само по себе, а свои дела — сами по себе. Об своих делах всякий должен радеть:
грех великий у того
на душе, который об устройстве своем не печется! Ты знаешь ли, что в Писании-то сказано: имущему прибавится, а у неимущего и последнее отнимется!
Ведь ты знаешь ли, какой я себе
грех беру
на душу: кажется, и не отмолить мне его вовек!
— Вы, братцы, этого
греха и
на душу не берите, — говорит бывало, — за такие дела и под суд попасть можно. А вы мошенника-то откройте, да и себя не забывайте.
Вот, думаю, мы жалуемся
на свою участь горькую, а каково ей-то, сироте бесприютной, одной, в слабости женской, себя наблюдать, да и семью призирать!"И стал я, с этой самой поры, все об ней об одной раздумывать, как бы то есть
душу невинную от
греха избавить.
Один был
грех на его
душе, великий
грех — инородца загубил.
Стали было они меня понуждать поначалу, чтоб я вместе с ними в уговорах часть принял; однако так сердце у меня сильно растужилось, что я не похотел принять
на душу новый
грех.
«Слушайте, мои благодетели. Нет ли из вас кого такого, который
на душе смертный
грех за собой знает? Помилуй бог, как бы ему хорошо теперь своей кровью беззаконие смыть?»
В Эн-ске Годнев имел собственный домик с садом, а под городом тридцать благоприобретенных
душ. Он был вдов, имел дочь Настеньку и экономку Палагею Евграфовну, девицу лет сорока пяти и не совсем красивого лица. Несмотря
на это, тамошняя исправница, дама весьма неосторожная
на язык, говорила, что ему гораздо бы лучше следовало
на своей прелестной ключнице жениться, чтоб прикрыть
грех, хотя более умеренное мнение других было таково, что какой уж может быть
грех у таких стариков, и зачем им жениться?
Любочка показала мне после обеда бумажку,
на которой она записала все свои
грехи; я нашел, что это очень хорошо, но что еще лучше в
душе своей записать все свои
грехи, и что «все это не то».
Ответ от Сверстова он очень скоро получил, в коем тот писал ему: «Гряди, и я бы сам пошел за тобой, но начинаю уж хворать и
на прощанье хочу побранить тебя за то, что ты, по слухам, сильно сбрендил в деле Тулузова, который, говорят, теперь совершенно оправдан, и это останется
грехом на твоей
душе».
— Спасибо тебе, государь, — сказал он, — спасибо за твою хлеб-соль! Спасибо, что выгоняешь слугу своего, как негодного пса! Буду, — прибавил он неосторожно, — буду хвалиться
на Руси твоею лаской! Пусть же другие послужат тебе, как служила Федора! Много
грехов взял я
на душу на службе твоей, одного
греха не взял, колдовства не взял
на душу!
— Что? — сказала наконец мамка глухим, дребезжащим голосом, — молишься, батюшка? Молись, молись, Иван Васильич! Много тебе еще отмаливаться! Еще б одни старые
грехи лежали
на душе твоей! Господь-то милостив; авось и простил бы! А то ведь у тебя что ни день, то новый
грех, а иной раз и по два и по три
на день придется!
— Мне что Горюшкино! Мне, пожалуй, и ничего не надо! Было бы
на свечку да
на маслице — вот я и доволен! А вообще, по справедливости… Да, маменька, и рад бы смолчать, а не сказать не могу: большой
грех на вашей
душе лежит, очень, очень большой!
— Покуда — живи! — сказала она, — вот тебе угол в конторе, пить-есть будешь с моего стола, а
на прочее — не погневайся, голубчик! Разносолов у меня от роду не бывало, а для тебя и подавно заводить не стану. Вот братья ужо приедут: какое положение они промежду себя для тебя присоветуют — так я с тобой и поступлю. Сама
на душу греха брать не хочу, как братья решат — так тому и быть!
Когда деспот от власти отрекался,
Желая Русь как жертву усыпить,
Чтобы потом верней ее сгубить,
Свободы голос вдруг раздался,
И Русь
на громкий братский зов
Могла б воспрянуть из оков.
Тогда, как тать ночной, боящийся рассвета,
Позорно ты бежал от друга и поэта,
Взывавшего:
грехи жидов,
Отступничество униатов,
Вес прегрешения сарматов
Принять я
на душу готов,
Лишь только б русскому народу
Мог возвратить его свободу!
Ура!
Но не говоря уже о
грехе обмана, при котором самое ужасное преступление представляется людям их обязанностью, не говоря об ужасном
грехе употребления имени и авторитета Христа для узаконения наиболее отрицаемого этим Христом дела, как это делается в присяге, не говоря уже о том соблазне, посредством которого губят не только тела, но и
души «малых сих», не говоря обо всем этом, как могут люди даже в виду своей личной безопасности допускать то, чтобы образовывалась среди них, людей, дорожащих своими формами жизни, своим прогрессом, эта ужасная, бессмысленная и жестокая и губительная сила, которую составляет всякое организованное правительство, опирающееся
на войско?
«Пусть горе моё будет в радость тебе и
грех мой —
на забаву, не пожалуюсь ни словом никогда, всё
на себя возьму перед господом и людьми! Так ты обласкал всю меня и утешил, золотое сердце, цветочек тихий! Как в ручье выкупалась я, и словно
душу ты мне омыл — дай тебе господи за ласку твою всё счастье, какое есть…»
— В том-то и дело, что не глупости, Феня… Ты теперь только то посуди, что в брагинском доме в этот год делалось, а потом-то что будет? Дальше-то и подумать страшно… Легко тебе будет смотреть, как брагинская семья будет делиться: старики врозь, сыновья врозь, снохи врозь. Нюшу столкают с рук за первого прощелыгу. Не они первые, не они последние. Думаешь, даром Гордей-то Евстратыч за тобой
на коленях ползал да слезами обливался? Я ведь все видела тогда… Не бери
на свою
душу греха!..
— Так, родимая моя, так гляжу… Много
на моей
душе грехов, голубушка…
— Дуня, оболокайся, пусть клянет:
грех на моей
душе…
—
На твоей
душе грех, старуха!.. — гремел расходившийся Пазухин. — Вы вдвоем загубили Нюшу и ответите за нее перед Богом.
— Пусть его… — прохрипел Маркушка. —
На его
душе грех…
Назад из Рыбинска до Утки-Майны оба старика спускались в лодке, так как
грехом считали ездить «
на нечистой силе, пароходе, чертовой водяной телеге, колеса
на которой крутят
души грешных утопленников».
Так я прогневил господа и должен сносить без ропота горькую мою участь; но ты молилась, Анастасья! в глазах твоих, устремленных
на святые иконы, сияла благодать божия… я видел ясно: никакие земные помыслы не омрачали
души твоей… тебя не тяготит ужасный
грех поруганной святыни!..
— Ребята! — вскричал Юрий. — Не берите
на душу этого
греха! Она невинна: отец насильно выдавал ее замуж.
А его, старика, не осуждай, батюшка; отец твой почитал его, Петя:
грех будет
на душе твоей…