Неточные совпадения
Маслова обвинялась
в умышленном отравлении Смелькова с исключительно корыстною целью, каковая являлась единственным мотивом убийства, присяжные же
в ответе своем отвергли цель ограбления и участие Масловой
в похищении ценностей, из чего очевидно было, что они имели
в виду отвергнуть и умысел подсудимой на убийство и лишь по недоразумению, вызванному неполнотою заключительного слова
председателя, не выразили этого надлежащим образом
в своем ответе, а потому такой ответ присяжных безусловно требовал применения 816 и 808 статей Устава уголовного судопроизводства, т. е. разъяснения присяжным со
стороны председателя сделанной ими ошибки и возвращения к новому совещанию и новому ответу на вопрос о виновности подсудимой», — прочел Фанарин.
Здесь речь Ипполита Кирилловича была прервана рукоплесканиями. Либерализм изображения русской тройки понравился. Правда, сорвалось лишь два-три клака, так что
председатель не нашел даже нужным обратиться к публике с угрозою «очистить залу» и лишь строго поглядел
в сторону клакеров. Но Ипполит Кириллович был ободрен: никогда-то ему до сих пор не аплодировали! Человека столько лет не хотели слушать, и вдруг возможность на всю Россию высказаться!
Предводитель приехал
в губернское правление для свидетельства
в сумасшествии какого-то церковника; после того как все
председатели всех палат истощили весь запас глупых вопросов, по которым сумасшедший мог заключить об них, что и они не совсем
в своем уме, и церковника возвели окончательно
в должность безумного, я отвел предводителя
в сторону и рассказал ему дело.
Интересно, что, когда меня высылали из советской России, мне сказал любопытную фразу мягкий и сравнительно культурный коммунист К. Он был
председателем Академии художественных наук, членом которой я был. «
В Кремле надеются, что, попав
в Западную Европу, вы поймете, на чьей
стороне правда».
Посредине
в кресле сидел
председатель — подполковник Мигунов, толстый, надменный человек, без шеи, с поднятыми вверх круглыми плечами; по бокам от него — подполковники: Рафальский и Лех, дальше с правой
стороны — капитаны Осадчий и Петерсон, а с левой — капитан Дювернуа и штабс-капитан Дорошенко, полковой казначей.
Председатель, с своей
стороны, счел нужным объяснить Тулузову все, что до него происходило, и вместе с тем, предложив Василию Иванычу сделать посильное приношение
в пользу голодающих, просил его дать совет касательно того, как бы поскорее устроить вспомоществование бедным.
Оставимте на несколько минут, или на несколько страниц,
председателя и советника, который, после получения Анны
в петлицу, ни разу не был
в таком восторге, как теперь: он пожирал сердцем, умом, глазами и ушами приезжего; он все высмотрел: и то, что у него жилет был не застегнут на последнюю пуговицу, и то, что у него
в нижней челюсти с правой
стороны зуб был выдернут, и проч. и проч. Оставимте их и займемтесь, как NN-цы, исключительно странным гостем.
Председатель обратил было глаза
в ту
сторону, откуда это послышалось, но узнать, кто именно сказал, было невозможно.
Этот взгляд, бесспорно, имел на своей
стороне много эгоистически-успокоительного и, стало быть, весьма подкупающего, а потому
председатель и отдал свои голоса
в пользу исключения.
Большинство трех голосов оказалось на
стороне исключения. Два из них принадлежали самому
председателю, который некоторое время колебался было, отдать ли эти два голоса
в пользу устиновского предложения или
в пользу его противников, но из столь затруднительного колебания вывел его опять-таки все тот же находчивый и предусмотрительный Феликс Мартынович Подвиляньский.
Председатель вскочил, швырнул
в сторону перо и обеими руками ухватился за шляпу. Товарищ прокурора, забывший о своем катаре и млевший от нетерпения, тоже вскочил.
— Застрелился? — повторил он и обернулся с вопросом
в сторону Калерии. — Там где-то… где его служба была…
в Западном крае, кажется. Тетенька не сумела мне хорошенько рассказать. Господин Рудич был там
председателем мирового съезда.
Голос молодой, моложе лица, и звучит определенно и ясно; вероятно, он хорош
в пении. Пожав плечами,
председатель взглядом призывает ближе к себе члена суда с левой
стороны и шепчется с ним. Тот отвечает также шепотом...
— О! Отлично! Идем. Тут недалеко, всего две версты лесом. Метель затихла. Шли просекой через сосновый бор. Широкий дом на краю села, по четыре окна
в обе
стороны от крыльца. Ярко горела лампа-молния. Много народу.
В президиуме —
председатель сельсовета, два приезжих студента (товарищи дивчины), другие. Выделялась старая деревенская баба
в полушубке, закутанная
в платок: сидела прямо и неподвижно, как идол, с испуганно-окаменевшим лицом.
Тут
в публике все мне захлопали, як бы я был самый Щепкин, а
председатель велел публику выгонять, и меня вывели, и как я только всеред людей вышел, то со всех
сторон услыхал обо мне очень разное: одни говорили: «Вот сей болван и подлец!» И
в тот же день я стал вдруг на весь город известный, и даже когда пришел на конный базар, то уже и там меня знали и друг дружке сказывали: «Вот сей подлец», а другие
в гостинице за столом меня поздравляли и желали за мое здоровье пить, и я так непристойно напился с неизвестными людьми, що бог знае
в какое место попал и даже стал танцевать с дiвчатами.