Неточные совпадения
Я смотрел на лодки, на японские батареи: нигде никакого движения, только две
собаки мечутся взад и вперед и ищут места спрятаться, да негде: побегут от выстрела к горам, а оттуда
гонит их эхо.
— Отопри же, отопри ему. На дворе метель, а он брат твой. Monsieur, sait-il le temps qu’il fait? C’est а ne pas mettre un chien dehors… [Известно ли мсье, какая стоит погода? В такую погоду и
собаку на двор не
выгоняют… (фр.)]
На возвратном пути от моря к фанзам моя
собака выгнала каких-то 4 птиц.
В низине из кочковой болотники
собаки выгнали несколько куличков.
Поведение
собак действительно было странное. В особенности удивил меня Леший. Он всегда уходил в кусты и ложился где-нибудь за палаткой, а теперь жался к людям. Наконец мы
собак выгнали, но не надолго. Через несколько минут они вновь пробрались в палатку и расположились около изголовьев.
В другом месте
собака выгнала курицу с цыплятами.
Моя
собака выгнала двух перепелок.
Около горного ручья между сухими кочками
собака моя
выгнала еще какую-то птицу.
— Что ж делать, кум?
выгнали, да и
выгнали, как
собаку мужик
выгоняет из хаты.
Мне случилось однажды, сидя в камыше на лодке с удочкой, услышать свист, похожий на отрывистый свист или крик погоныша, только не чистый, а сиповатый; вскоре за тем выплыла из осоки болотная курица, и я подумал, что этот сиповатый крик принадлежит ей; потом, чрез несколько лет, я услышал точно такой же сиповатый свист в камыше отдельного озерка; я послал туда
собаку, наверное ожидая болотной курицы, но
собака выгнала мне погоныша, которого я и убил.
Охотнику приходится стрелять только тех молодых и старых гусей, которых
собаки выгонят на реку или озеро, что бывает не часто: гусь подлинь и молодые гусята крепко и упорно держатся в траве, кустах и камышах, куда прячутся они при всяком шуме, при малейшем признаке опасности.
«веретён, веретён!» Сходство это, впрочем, совершенно произвольно, да и крик болотного кулика весьма разнообразен: он очень короток и жив, когда кулик
гонит какую-нибудь хищную или недобрую птицу прочь от своего жилища, как, например, сороку или ворону, на которую он то налетает, как ястреб, в угон, то черкает сверху, как сокол; он протяжен и чист, когда болотный кулик летит спокойно и высоко, и превращается в хриплый стон, когда охотник или
собака приближаются к его гнезду или детям.
— Да как же; тут уж эти они, как бишь они по-вашему, дуэты пошли. И все по-итальянски: чи-чида ча-ча,настоящие сороки. Начнут ноты выводить, просто так за душу и тянут. Паншин этот, да вот твоя. И как это все скоро уладилось: уж точно, по-родственному, без церемоний. А впрочем, и то сказать:
собака — и та пристанища ищет; не пропадать же, благо люди не
гонят.
Илюшка вообще был сердитый малый и косился на солдата, который без дела только место просиживает да другим мешает.
Гнать его из лавки тоже не приходилось, ну, и пусть сидит, черт с ним! Но чем дальше, тем сильнее беспокоили эти посещения Илюшку. Он начинал сердиться, как котенок, завидевший
собаку.
— Барынька-то у него уж очень люта, — начал он, — лето-то придет, все посылала меня —
выгоняй баб и мальчиков, чтобы грибов и ягод ей набирали; ну, где уж тут: пойдет ли кто охотой… Меня допрежь того невесть как в околотке любили за мою простоту, а тут в селенье-то придешь, точно от медведя какого мальчишки и бабы разбегутся, — срам! — а не принесешь ей, — ругается!.. Псит-псит, хуже
собаки всякой!.. На последние свои денежки покупывал ей, чтобы только отвязаться, — ей-богу!
— Молчать,
собака! — крикнул откуда-то голос станового. — Сотский,
гони лошадей, дурак!
Вот и поклялся я ему быть в повиновении; и мучил же он меня, мучил до тех пор, пока его самого,
собаку, за нетрезвое поведенье из службы не
выгнали — чтоб ему пусто было!
— Подлинно диво, он ее, говорят, к ярмарке всереди косяка пригонил, и так
гнал, что ее за другими конями никому видеть нельзя было, и никто про нее не знал, опричь этих татар, что приехали, да и тем он сказал, что кобылица у него не продажная, а заветная, да ночью ее от других отлучил и под Мордовский ишим в лес отогнал и там на поляне с особым пастухом пас, а теперь вдруг ее выпустил и продавать стал, и ты погляди, что из-за нее тут за чудеса будут и что он,
собака, за нее возьмет, а если хочешь, ударимся об заклад, кому она достанется?
Лакеи генеральши, отправив парадный на серебре стол, но в сущности состоящий из жареной печенки, пескарей и кофейной яичницы, лакеи эти, заморив собственный свой голод пустыми щами, усаживаются в своих ливрейных фраках на скамеечке у ворот и начинают травить пуделем всех пробегающих мимо
собак, а пожалуй, и коров, когда тех
гонят с поля.
В одно утро, когда дождь ливмя лил и когда бы хороший хозяин
собаки на двор не
выгнал, Антип Ильич, сидевший в своей комнатке рядом с передней и бывший весь погружен в чтение «Сионского вестника» [«Сионский вестник» — журнал, издававшийся русским мистиком А.Ф.Лабзиным в 1806 и 1817—1818 годах.], услыхал вдруг колокольцы, которые все ближе и ближе раздавались, и наконец ясно было, что кто-то подъехал к парадному крыльцу.
Я пошел по направлению Ириновского шляха и уже через минуты две услыхал, что
собака опять
гонит где-то недалеко от меня.
— Ну, теперь будем обходить его, — сказал Ярмола. — Как дал столба, так тут сейчас и ляжет. Вы, паныч, идите… — Он задумался, соображая по каким-то ему одному известным приметам, куда меня направить. — …Вы идите до старой корчмы. А я его обойду с Замлына. Как только
собака его
выгонит, я буду гукать вам.
Мне казалось, судя по направлению лая, что
собака гонит влево от меня, и я торопливо побежал через полянку, чтобы перехватить зверя. Но не успел я сделать и двадцати шагов, как огромный серый заяц выскочил из-за пня и, как будто бы не торопясь, заложив назад длинные уши, высокими, редкими прыжками перебежал через дорогу и скрылся в молодняке. Следом за ним стремительно вылетел Рябчик. Увидев меня, он слабо махнул хвостом, торопливо куснул несколько раз зубами снег и опять погнал зайца.
Разговор не вязался: Миша дразнил
собаку, она лаяла, Негров велел ее
выгнать; наконец горничная с холстинными рукавами унесла самовар, Алексей Абрамович раскладывал гранпасьянс, Глафира Львовна жаловалась на боль в голове.
— Ах, да, эта высокая, с которой вы гуляли в саду. Она очень хорошенькая… Если бы я была такая, Агафон Павлыч не уехал бы в Петербург. Вы на ней женитесь? Да? Вы о ней думали все время? Как приятно думать о любимом человеке… Точно сам лучше делаешься… Как-то немножко и стыдно, и хорошо, и хочется плакать. Вчера я долго бродила мимо дач… Везде огоньки, все счастливы, у всех свой угол… Как им всем хорошо, а я должна была бродить одна, как
собака, которую
выгнали из кухни. И я все время думала…
«Представьте себе, милая maman, их
гнали отвсюду, на них плевали, их травили
собаками, однако ж они, предводимые пламенным Петром Пикардским, все шли, все шли».
Мадлена.
Собаку, которая всю жизнь стерегла дом, никто не
выгонит. Ну, а ты, Мольер, можешь
выгнать. Страшный ты человек, Мольер, я тебя боюсь.
— Да и
собаку в такую погоду не
выгонят! — обидчиво подхватил Павел Павлович, впрочем почти радуясь, что имеет право обидеться.
Чуть не по всем нагорным селеньям каждый крестьянин хоть самую пустую торговлю ведет: кто хлебом, кто мясом по базарам переторговывает, кто за рыбой в Саратов ездит да зимой по деревням ее продает, кто сбирает тряпье, овчины, шерсть, иной строевой лес с Унжи да с Немды
гонят; есть и «напольные мясники», что кошек да
собак бьют да шкурки их скорнякам продают.
— Сколько времени я с
собаками гнал ее, а вы, столько народу, не могли в лежачую попасть, — недовольным тоном говорил он, — не стану я больше ходить для вас на охоту.
— А что же вы хотите, чтоб я выл, как
собака, чтобы меня за это от всех ворот
гнали? Благодарю-с. Да я, может быть, и сам скоро умру.
Выгнав нахлебников, он успокоился и начал мести двор. Изредка он выглядывал на улицу: лошадь и
собака, как вкопанные, стояли у забора и уныло глядели на ворота.
Старик засеменил к воротам, отворил их и, подняв с земли палку, стал
выгонять со двора своих нахлебников. Лошадь мотнула головой, задвигала лопатками и захромала в ворота;
собака за ней. Обе вышли на улицу и, пройдя шагов двадцать, остановились у забора.
«У детей завелись
собаки, куренье табаку и домашние фейерверки», а также и «другие непозволительные шалости» такого возмутительного свойства, что отцы и учредители института увидели себя в крайности или
выгнать француза, или… закрыть институт…
Стоит мне заговорить о моих чувствах, вы кричите на меня, как на
собаку, грозите меня…
выгнать…
Голоса гончих были как-то особенно пронзительно громки: слышно было, что они
гонят по большому зверю. Слышно также, что они приближались к тому месту, где стояли князь и невдалеке от него — Воротынский, но немного далее от них слышался тоже лай, направлявшийся в другую сторону, видимо,
собаки, попавши на след двух зверей, разделились.
На дворе была та адская осенне-зимняя петербургская погода, в которую, по определению русского народа, хороший хозяин не
выгонит на двор
собаки.
«Отомстив Татьяне, я отомщу и Петру Иннокентьевичу и Гладких, которые
выгнали меня как
собаку из дому!» — думал он.
«Прогнать… — снова появилась в его голове мысль. — Да как же прогнать больную… Ведь не
собака, и ту не
выгонит больную хороший хозяин… А это все-таки женщина, столько лет бывшая мне близкой, преданной… Нельзя прогнать!.. Пусть выздоровеет!..»
Насупротив от Николая были зелени и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему
собаки — Волторна; другие
собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь
гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.