Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так
все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его
бывают на Антона, и уж, кажись,
всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Уж у меня ухо востро! уж я…» И точно:
бывало, как прохожу через департамент — просто землетрясенье,
все дрожит и трясется, как лист.
Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге.
Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает,
бывало, — так как-то
всё…» Большой оригинал.
В моей сурминской вотчине
Крестьяне
все подрядчики,
Бывало, дома скучно им,
Все на чужую сторону
Отпросятся с весны…
Всю жизнь свою ты кланялся,
А ласков не
бывал...
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет
всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где
всего чаще первая встреча
бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Простаков. Странное дело, братец, как родня на родню походить может. Митрофанушка наш
весь в дядю. И он до свиней сызмала такой же охотник, как и ты. Как был еще трех лет, так,
бывало, увидя свинку, задрожит от радости.
Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет — Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом.
Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во
все горло: я!
Последствием такого благополучия было то, что в течение целого года в Глупове состоялся
всего один заговор, но и то не со стороны обывателей против квартальных (как это обыкновенно
бывает), а, напротив того, со стороны квартальных против обывателей (чего никогда не
бывает).
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете
бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли
все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
Есть законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например, законы о повсеместном
всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда
бывают полезны; есть законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам
бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и есть, наконец, законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными,
бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой жизни наполнения.
Это до того подействовало на Линкина, что он сейчас же не только сознался во
всем, но даже много прибавил такого, чего никогда и не
бывало.
— Так говорили глуповцы и со слезами припоминали, какие
бывали у них прежде начальники,
всё приветливые, да добрые, да красавчики — и все-то в мундирах!
Тогда
все члены заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, предложили ему вопрос:
бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?
Прежде (это началось почти с детства и
всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для
всех, для человечества, для России, для
всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда
бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою,
всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно
всё становится больше и больше.
День скачек был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет на дачу к жене и оттуда на скачки, на которых будет
весь Двор и на которых ему надо быть. К жене же он заедет потому, что он решил себе
бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно было передать жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на расход деньги.
— Я смеюсь, — сказала она, — как смеешься, когда увидишь очень похожий портрет. То, что вы сказали, совершенно характеризует французское искусство теперь, и живопись и даже литературу: Zola, Daudet. Но, может быть, это всегда так
бывает, что строят свои conceptions [концепции] из выдуманных, условных фигур, а потом —
все combinaisons [комбинации] сделаны, выдуманные фигуры надоели, и начинают придумывать более натуральные, справедливые фигуры.
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было то выражение, которое
бывало на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал
всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился на ту же соседнюю ложу.
Он не вспоминал теперь, как
бывало прежде,
всего хода мысли (этого не нужно было ему).
Левин презрительно улыбнулся. «Знаю, — подумал он, — эту манеру не одного его, но и
всех городских жителей, которые,
побывав раза два в десять лет в деревне и заметив два-три слова деревенские, употребляют их кстати и некстати, твердо уверенные, что они уже
всё знают. Обидной, станет 30 сажен. Говорит слова, а сам ничего не понимает».
— Я? ты находишь? Я не странная, но я дурная. Это
бывает со мной. Мне
всё хочется плакать. Это очень. глупо, но это проходит, — сказала быстро Анна и нагнула покрасневшее лицо к игрушечному мешочку, в который она укладывала ночной чепчик и батистовые платки. Глаза ее особенно блестели и беспрестанно подергивались слезами. — Так мне из Петербурга не хотелось уезжать, а теперь отсюда не хочется.
— Вы говорите, — продолжала хозяйка начатый разговор, — что мужа не может интересовать
всё русское. Напротив, он весел
бывает за границей, но никогда так, как здесь. Здесь он чувствует себя в своей сфере. Ему столько дела, и он имеет дар
всем интересоваться. Ах, вы не были в нашей школе?
Прежде
бывало, — говорил Голенищев, не замечая или не желая заметить, что и Анне и Вронскому хотелось говорить, — прежде
бывало вольнодумец был человек, который воспитался в понятиях религии, закона, нравственности и сам борьбой и трудом доходил до вольнодумства; но теперь является новый тип самородных вольнодумцев, которые вырастают и не слыхав даже, что были законы нравственности, религии, что были авторитеты, а которые прямо вырастают в понятиях отрицания
всего, т. е. дикими.
— Я спрашивала доктора: он сказал, что он не может жить больше трех дней. Но разве они могут знать? Я всё-таки очень рада, что уговорила его, — сказала она, косясь на мужа из-за волос. —
Всё может быть, — прибавила она с тем особенным, несколько хитрым выражением, которое на ее лице всегда
бывало, когда она говорила о религии.
— Ну, как я рад, что добрался до тебя! Теперь я пойму, в чем состоят те таинства, которые ты тут совершаешь. Но нет, право, я завидую тебе. Какой дом, как славно
всё! Светло, весело, — говорил Степан Аркадьич, забывая, что не всегда
бывает весна и ясные дни, как нынче. — И твоя нянюшка какая прелесть! Желательнее было бы хорошенькую горничную в фартучке; но с твоим монашеством и строгим стилем — это очень хорошо.
— Да, я теперь
всё поняла, — продолжала Дарья Александровна. — Вы этого не можете понять; вам, мужчинам, свободным и выбирающим, всегда ясно, кого вы любите. Но девушка в положении ожидания, с этим женским, девичьим стыдом, девушка, которая видит вас, мужчин, издалека, принимает
всё на слово, — у девушки
бывает и может быть такое чувство, что она не знает, что сказать.
Она выписывала
все те книги, о которых с похвалой упоминалось в получаемых ею иностранных газетах и журналах, и с тою внимательностью к читаемому, которая
бывает только в уединении, прочитывала их.
Они оба одинаково старались в последующей жизни вычеркнуть из своей памяти
все уродливые, постыдные обстоятельства этого нездорового времени, когда оба они редко
бывали в нормальном настроении духа, редко
бывали сами собою.
Все те вопросы о том, например, почему
бывают неурожаи, почему жители держатся своих верований и т. п., вопросы, которые без удобства служебной машины не разрешаются и не могут быть разрешены веками, получили ясное, несомненное разрешение.
Все, кого она любила, были с нею, и
все были так добры к ней, так ухаживали за нею, так одно приятное во
всем предоставлялось ей, что если б она не знала и не чувствовала, что это должно скоро кончиться, она бы и не желала лучшей и приятнейшей жизни. Одно, что портило ей прелесть этой жизни, было то, что муж ее был не тот, каким она любила его и каким он
бывал в деревне.
— Делал, но всегда
бывало совестно, а теперь так отвык, что, ей Богу, лучше два дня не обедать вместо этого визита. Так совестно! Мне
всё кажется, что они обидятся, скажут: зачем это ты приходил без дела?
Он послал седло без ответа и с сознанием, что он сделал что то стыдное, на другой же день, передав
всё опостылевшее хозяйство приказчику, уехал в дальний уезд к приятелю своему Свияжскому, около которого были прекрасные дупелиные болота и который недавно писал ему, прося исполнить давнишнее намерение
побывать у него.
Уже раз взявшись за это дело, он добросовестно перечитывал
всё, что относилось к его предмету, и намеревался осенью ехать зa границу, чтоб изучить еще это дело на месте, с тем чтобы с ним уже не случалось более по этому вопросу того, что так часто случалось с ним по различным вопросам. Только начнет он,
бывало, понимать мысль собеседника и излагать свою, как вдруг ему говорят: «А Кауфман, а Джонс, а Дюбуа, а Мичели? Вы не читали их. Прочтите; они разработали этот вопрос».
Кроме того, Константину Левину было в деревне неловко с братом еще и оттого, что в деревне, особенно летом, Левин
бывал постоянно занят хозяйством, и ему не доставало длинного летнего дня, для того чтобы переделать
всё, что нужно, а Сергей Иванович отдыхал.
Теперь, в уединении деревни, она чаще и чаще стала сознавать эти радости. Часто, глядя на них, она делала всевозможные усилия, чтоб убедить себя, что она заблуждается, что она, как мать, пристрастна к своим детям; всё-таки она не могла не говорить себе, что у нее прелестные дети,
все шестеро,
все в равных родах, но такие, какие редко
бывают, — и была счастлива ими и гордилась ими.
Он ехал и отдохнуть на две недели и в самой святая-святых народа, в деревенской глуши, насладиться видом того поднятия народного духа, в котором он и
все столичные и городские жители были вполне убеждены. Катавасов, давно собиравшийся исполнить данное Левину обещание
побывать у него, поехал с ним вместе.
Сонно улыбаясь,
всё с закрытыми глазами, он перехватился пухлыми ручонками от спинки кровати за ее плечи, привалился к ней, обдавая ее тем милым сонным запахом и теплотой, которые
бывают только у детей, и стал тереться лицом об ее шею и плечи.
— Есть, брат! Вот видишь ли, ты знаешь тип женщин Оссиановских… женщин, которых видишь во сне… Вот эти женщины
бывают на яву… и эти женщины ужасны. Женщина, видишь ли, это такой предмет, что, сколько ты ни изучай ее,
всё будет совершенно новое.
Теперь с ним не было того, что
бывало при прежних придумываемых успокоениях, когда надо было восстановить
весь ход мысли для того, чтобы найти чувство.
Помещик, очевидно, говорил свою собственную мысль, что так редко
бывает, и мысль, к которой он приведен был не желанием занять чем-нибудь праздный ум, а мысль, которая выросла из условий его жизни, которую он высидел в своем деревенском уединении и со
всех сторон обдумал.
Столкновения эти происходили часто и оттого, что они не знали еще, что друг для друга важно, и оттого, что
всё это первое время они оба часто
бывали в дурном расположении духа.
Ты сам цельный характер и хочешь, чтобы
вся жизнь слагалась из цельных явлений, а этого не
бывает.
Она
бывала влюблена в нескольких вдруг, и в мужчин и в женщин; она
бывала влюблена во
всех почти людей, чем-нибудь особенно выдающихся.
Сергей Иванович был умен, образован, здоров, деятелен и не знал, куда употребить
всю свою деятельность. Разговоры в гостиных, съездах, собраниях, комитетах, везде, где можно было говорить, занимали часть его времени; но он, давнишний городской житель, не позволял себе уходить
всему в разговоры, как это делал его неопытный брат, когда
бывал в Москве; оставалось еще много досуга и умственных сил.
«Верно, разговорились без меня, — думала Кити, — а всё-таки досадно, что Кости нет. Верно, опять зашел на пчельник. Хоть и грустно, что он часто
бывает там, я всё-таки рада. Это развлекает его. Теперь он стал
всё веселее и лучше, чем весною».
Уж какая,
бывало, веселая, и
все надо мной, проказница, подшучивала…
Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан, обращаясь ко мне, — вы вот, кажется,
бывали в столице, и недавно: неужели тамошная молодежь
вся такова?
Мало-помалу она приучилась на него смотреть, сначала исподлобья, искоса, и
все грустила, напевала свои песни вполголоса, так что,
бывало, и мне становилось грустно, когда слушал ее из соседней комнаты.
— Послушай, — сказал твердым голосом Азамат, — видишь, я на
все решаюсь. Хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет! как поет! а вышивает золотом — чудо! Не
бывало такой жены и у турецкого падишаха… Хочешь? дождись меня завтра ночью там в ущелье, где бежит поток: я пойду с нею мимо в соседний аул — и она твоя. Неужели не стоит Бэла твоего скакуна?
Месяца четыре
все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту:
бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой,
все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно, между ними черная кошка проскочила!»