Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет
к тебе в дом
целый полк на постой. А если что,
велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
По мнению здешних ученых, этот провал не что иное, как угасший кратер; он находится на отлогости Машука, в версте от города.
К нему
ведет узкая тропинка между кустарников и скал; взбираясь на гору, я подал руку княжне, и она ее не покидала в продолжение
целой прогулки.
Их дочки Таню обнимают.
Младые грации Москвы
Сначала молча озирают
Татьяну с ног до головы;
Ее находят что-то странной,
Провинциальной и жеманной,
И что-то бледной и худой,
А впрочем, очень недурной;
Потом, покорствуя природе,
Дружатся с ней,
к себе
ведут,
Целуют, нежно руки жмут,
Взбивают кудри ей по моде
И поверяют нараспев
Сердечны тайны, тайны дев.
Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и
ведут его
к цели.
Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, т. е. такой рубль, который, сколько раз его ни выдавай, он все-таки опять является
целым в кармане. Но для того, чтобы добыть такой рубль, нужно претерпеть большие страхи. Всех их я не помню, но знаю, что, между прочим, надо взять черную без единой отметины кошку и нести ее продавать рождественскою ночью на перекресток четырех дорог, из которых притом одна непременно должна
вести к кладбищу.
— Здравствуй, Илья Ильич. Давно собирался
к тебе, — говорил гость, — да ведь ты знаешь, какая у нас дьявольская служба! Вон, посмотри,
целый чемодан везу
к докладу; и теперь, если там спросят что-нибудь,
велел курьеру скакать сюда. Ни минуты нельзя располагать собой.
Страстей, широких движений, какой-нибудь дальней и трудной
цели — не могло дать: не по натуре ей! А дало бы хаос,
повело бы
к недоумениям — и много-много, если б разрешилось претензией съездить в Москву, побывать на бале в Дворянском собрании, привезти платье с Кузнецкого моста и потом хвастаться этим до глубокой старости перед мелкими губернскими чиновницами.
Но он ошибся.
Поцелуй не
повел ни
к какому сближению. Это была такая же неожиданная искра сочувствия Веры
к его поступку, как неожидан был сам поступок. Блеснула какая-то молния в ней и погасла.
Внезапный
поцелуй Веры взволновал Райского больше всего. Он чуть не заплакал от умиления и основал было на нем дальние надежды, полагая, что простой случай, неприготовленная сцена, где он нечаянно высказался просто, со стороны честности и приличия,
поведут к тому, чего он добивался медленным и трудным путем, —
к сближению.
Мы шли, шли в темноте, а проклятые улицы не кончались: все заборы да сады. Ликейцы, как тени, неслышно скользили во мраке. Нас провожал тот же самый, который принес нам цветы. Где было грязно или острые кораллы мешали свободно ступать, он
вел меня под руку, обводил мимо луж, которые, видно, знал наизусть.
К несчастью, мы не туда попали, и, если б не провожатый, мы проблуждали бы
целую ночь. Наконец добрались до речки, до вельбота, и вздохнули свободно, когда выехали в открытое море.
По зимнему пути Веревкин вернулся из Петербурга и представил своему доверителю подробный отчет своей деятельности за
целый год. Он в живых красках описал свои хождения по министерским канцеляриям и визиты
к разным влиятельным особам; ему обещали содействие и помощь. Делом заинтересовался даже один министр. Но Шпигель успел организовать сильную партию, во главе которой стояли очень веские имена; он
вел дело с дьявольской ловкостью и, как вода, просачивался во все сферы.
Сосредоточенность на материальной стороне жизни, которая наиболее далека от свободы,
ведет к тому, что в ней начинают видеть не средства, а
цель жизни, творческую духовную жизнь или совсем отрицают, или подчиняют материальной жизни, от нее получают директивы.
Империализм не имеет своей
целью расширение цивилизации по всей земле, увеличение мировой общности, а
ведет к мировому раздору и войне.
Такая отвлеченность и абсолютность в политике на практике
ведут к тому, что интересы своей партии или социальной группы ставятся выше интересов страны и народа, интересы части — выше интересов
целого.
Это
ведет к тому, что в низшем состоянии мира нужно применять силу и насилие для осуществления какой-либо
цели.
А ты берешь Купаву,
Ведешь к царю,
целуешь. Разве лучше
Снегурочки Купава? Вот обида,
Какой забыть нельзя.
Гладстон заговаривал
целые парламенты, университеты, корпорации, депутации, мудрено ли было заговорить Гарибальди,
к тому же он речь
вел на итальянском языке, и хорошо сделал, потому что вчетвером говорил без свидетелей.
Когда Павел ехал короноваться в Москву, он
велел позвать
к себе старика — вероятно, с
целью обратить его.
Она была в отчаянии, огорчена, оскорблена; с искренним и глубоким участием смотрел я, как горе разъедало ее; не смея заикнуться о причине, я старался рассеять ее, утешить, носил романы, сам их читал вслух, рассказывал
целые повести и иногда не приготовлялся вовсе
к университетским лекциям, чтоб подольше посидеть с огорченной девушкой.
Вот один раз Пидорка схватила, заливаясь слезами, на руки Ивася своего: «Ивасю мой милый, Ивасю мой любый! беги
к Петрусю, мое золотое дитя, как стрела из лука; расскажи ему все: любила б его карие очи,
целовала бы его белое личико, да не
велит судьба моя.
Острое и длительное переживание греховности
ведет к подавленности, в то время как
цель религиозной жизни есть преодоление подавленности.
Больше всего смущал Устеньку доктор Кочетов, который теперь бывал у Стабровских каждый день; он должен был изо дня в день незаметно следить за Дидей и
вести самое подробное curriculum vitae. [жизнеописание (лат.).] Доктор обыкновенно приезжал
к завтраку, а потом еще вечером. Его визиты имели характер простого знакомства, и Дидя не должна была подозревать их настоящей
цели.
Был великий шум и скандал, на двор
к нам пришла из дома Бетленга
целая армия мужчин и женщин, ее
вел молодой красивый офицер и, так как братья в момент преступления смирно гуляли по улице, ничего не зная о моем диком озорстве, — дедушка выпорол одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
Желание отца было приведено в исполнение в тот же день. Нюрочка потащила в сарайную
целый ворох книг и торжественно приготовилась
к своей обязанности чтицы. Она читала вслух недурно, и, кроме Васи, ее внимательно слушали Таисья и Сидор Карпыч. Выбор статей был самый разнообразный, но Васе больше всего нравились
повести и романы из русской жизни. В каждой героине он видел Нюрочку и в каждом герое себя, а пока только не спускал глаз с своей сиделки.
Иван Семеныч бился со стариками
целых два дня и ничего не мог добиться. Даже был приглашен
к содействию о. Сергей, увещания и советы которого тоже не
повели ни
к чему. Истощив весь запас своей административной энергии, Иван Семеныч махнул рукой на все.
— Господа! — начал он весьма тихо. — Всякое дело сначала должно
вести полегоньку. Я очень хорошо понимаю,
к совершению чего призвана наша ассоциация, и надеюсь, что при дружных усилиях мы достигнем своей
цели, но пока не будьте
к нам строги, дайте нам осмотреться; дайте нам, как говорят, на голове поправить.
Все были в негодовании на В.**, нашего, кажется, военного губернатора или корпусного командира — хорошенько не знаю, — который публично показывал свою радость, что скончалась государыня,
целый день
велел звонить в колокола и вечером пригласил всех
к себе на бал и ужин.
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку
ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю
целует,
Плачет — и тихо поет…
«Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как град?..»
— Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься — я рад…
Дневником, который Мари написала для его
повести, Павел остался совершенно доволен: во-первых, дневник написан был прекрасным, правильным языком, и потом дышал любовью
к казаку Ятвасу. Придя домой, Павел сейчас же вписал в свою
повесть дневник этот, а черновой, и особенно те места в нем, где были написаны слова: «о, я люблю тебя, люблю!», он несколько раз
целовал и потом далеко-далеко спрятал сию драгоценную для него рукопись.
Она плакала, обнимала и
целовала его,
целовала ему руки и убедительно, хотя и бессвязно, просила его, чтоб он взял ее жить
к себе; говорила, что не хочет и не может более жить со мной, потому и ушла от меня; что ей тяжело; что она уже не будет более смеяться над ним и говорить об новых платьях и будет
вести себя хорошо, будет учиться, выучится «манишки ему стирать и гладить» (вероятно, она сообразила всю свою речь дорогою, а может быть, и раньше) и что, наконец, будет послушна и хоть каждый день будет принимать какие угодно порошки.
Это все-таки положение человека, которого ум поглощен не действительным предметом известных и ясно сознанных стремлений, а теми несносными околичностями, которые, бог
весть откуда, легли на пути и ни на волос не приближают
к цели.
Прасковья Семеновна с годами приобретала разные смешные странности, которые
вели ее
к тихому помешательству; в господском доме она служила общим посмешищем и проводила все свое время в том, что по
целым дням смотрела в окно, точно поджидая возвращения дорогих, давно погибших людей.
Я не намерен возобновлять здесь знакомство читателя с Филоверитовым, тем не менее обязываюсь, однако ж, сказать, что он одною своею стороной принадлежал
к породе тех крошечных Макиавелей, которыми, благодаря повсюду разливающемуся просвещению, наводнились в последнее время наши губернские города и которые охотно оправдывают все средства, лишь бы они
вели к достижению предположенных
целей.
Вы мне скажете, что грамотность никто и не думает принимать за окончательную
цель просвещения, что она только средство; но я осмеливаюсь думать, что это средство никуда не годное, потому что
ведет только
к тому, чтобы породить
целые легионы ябедников и мироедов.
На что вы ни взглянете,
к чему ни прикоснетесь, — на всем легла
целая повесть злоключений и отрад (ведь и у обделенных могут быть отрады!), и вы не оторветесь от этой
повести, не дочитав ее до конца, потому что каждое ее слово, каждый штрих или терзает ваше сердце, или растворяет его блаженством…
— Да, — произнес он, — много сделал он добра, да много и зла; он погубил было философию, так что она едва вынырнула на плечах Гегеля из того омута, и то еще не совсем; а прочие знания, бог знает, куда и пошли. Все это бросилось в детали, подробности; общее пропало совершенно из глаз, и сольется ли когда-нибудь все это во что-нибудь
целое, и
к чему все это
поведет… Удивительно!
Анна Павловна посмотрела, хорошо ли постлана постель, побранила девку, что жестко, заставила перестлать при себе и до тех пор не ушла, пока Александр улегся. Она вышла на цыпочках, погрозила людям, чтоб не смели говорить и дышать вслух и ходили бы без сапог. Потом
велела послать
к себе Евсея. С ним пришла и Аграфена. Евсей поклонился барыне в ноги и
поцеловал у ней руку.
Другие же принимают
цель ордена за несовершившееся еще намерение, но
к совершению коего
ведет работа по предписанию ордена, и которая может быть, весьма редко здесь на земле и познается; но когда настанет время зрелости, она явится и до какой степени воссияет — определить нельзя, да и не нужно.
Целый день он бродил по полям и по лесу и, возвратясь довольно поздно домой, почти прокрался в кабинет, позвал потихоньку
к себе своего камердинера и
велел ему подать себе… не есть, — нет, а одного только вина… и не шампанского, а водки.
Аггея Никитича при этом сильно покоробило: ему мнилось, что откупщица в положенных пани Вибель на прилавок ассигнациях узнала свои ассигнации, причем она, вероятно, с презрением думала о нем; когда же обе дамы, обменявшись искренно-дружескими
поцелуями, расстались, а пани, заехав еще в две лавки, — из которых в одной были ленты хорошие, а в другой тюль, —
велела кучеру ехать
к дому ее, то Аггей Никитич, сидя в санях неподвижно, как монумент, молчал.
— Это вы справедливо, Татьяна Власьевна… Точно, что наша Марфа Петровна
целый дом
ведет, только ведь все-таки она чужой человек, ежели разобрать. Уж ей не укажи ни в чем, а боже упаси, ежели поперешное слово сказать. Склалась, только ее и видел.
К тем же Шабалиным уйдет, ей везде дорога.
Кто-то, кажется Дениска, поставил Егорушку на ноги и
повел его за руку; на пути он открыл наполовину глаза и еще раз увидел красивую женщину в черном платье, которая
целовала его. Она стояла посреди комнаты и, глядя, как он уходил, улыбалась и дружелюбно кивала ему головой. Подходя
к двери, он увидел какого-то красивого и плотного брюнета в шляпе котелком и в крагах. Должно быть, это был провожатый дамы.
— Ничего-о! — говорила Маша, подойдя вплоть
к нему. — И
поцеловала бы — велика важность! Петруха хуже тебя, а я у него за каждый кусок
целую… Мне и противно, а он мне
велит —
целуй! Да ещё щупает меня и щиплет, — срамник!
Лебедев (Шабельскому). Откуда ты взялся? Какие это силы тебя принесли? Вот сюрприз, накажи меня бог… (
Целует его.) Граф, ведь ты разбойник! Так не делают порядочные люди! (
Ведет его за руку
к рампе.) Отчего ты у нас не бываешь? Сердит, что ли?
Не сознавая хорошенько сама того, что делает, и предполагая, что князя
целый вечер не будет дома, княгиня
велела сказать Миклакову через его посланного, чтобы он пришел
к ней; но едва только этот посланный отправился, как раздался звонок.
К величайшему удивлению, мы стали замечать, что Никодим
ведет газету на славу, что"столбцы ее оживлены", что в ней появилась
целая стая совершенно новых сотрудников, которые неустанно
ведут между собой живую и даже ожесточенную полемику по поводу содержания московских бульваров, по поводу ненужности посыпания песком тротуаров в летнее время и т. д.
Я стал припоминать и с помощью неимоверных усилий успел составить нечто
целое из уцелевших в моем мозгу обрывков. Да, мы отправились сначала
к Балабину, потом
к Палкину, оттуда
к Шухардину и, наконец, в «Пекин». Но тут нить воспоминаний оборвалась. Не украли ли мы в «Пекине» серебряную ложку? не убили ли мы на скорую руку полового? не
вели ли нас на веревочке? — вот этого-то именно я и не мог восстановить в своей памяти.
Напротив, положение французской армии было вовсе не завидное: превращенная в пепел Москва не доставляла давно уже никакого продовольствия, и, несмотря на все военные предосторожности,
целые партии фуражиров пропадали без
вести; с каждым днем возрастала народная ненависть
к французам.
Бегушев решился разузнать об этом поподробнее; для этой
цели он
велел позвать
к нему Маремьяшу, которую считал на разведки ловчее остальной своей прислуги.
Наташа. И они тоже, я им скажу. Они добрые… (Идет.)
К ужину я
велела простокваши. Доктор говорит, тебе нужно одну простоквашу есть, иначе не похудеешь. (Останавливается.) Бобик холодный. Я боюсь, ему холодно в его комнате, пожалуй. Надо бы хоть до теплой погоды поместить его в другой комнате. Например, у Ирины комната как раз для ребенка: и сухо, и
целый день солнце. Надо ей сказать, она пока может с Ольгой в одной комнате… Все равно днем дома не бывает, только ночует…