Неточные совпадения
— Так вы думаете, что может быть благополучно? Господи, помилуй и помоги! — проговорил Левин, увидав свою выезжавшую из
ворот лошадь. Вскочив в сани рядом с Кузьмой, он
велел ехать
к доктору.
И вдруг Раскольникову ясно припомнилась вся сцена третьего дня под
воротами; он сообразил, что, кроме дворников, там стояло тогда еще несколько человек, стояли и женщины. Он припомнил один голос, предлагавший
вести его прямо в квартал. Лицо говорившего не мог он вспомнить и даже теперь не признавал, но ему памятно было, что он даже что-то ответил ему тогда, обернулся
к нему…
Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел
к нему. У
ворот его стояла кибитка, запряженная тройкою татарских лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачева: он был одет по-дорожному, в шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и
велел мне садиться с ним в кибитку.
«Да куда-нибудь, хоть налево!» Прямо перед нами был узенький-преузенький переулочек, темный, грязный, откуда, как тараканы из щели, выходили китайцы, направо большой европейский каменный дом; настежь отворенные
ворота вели на чистый двор, с деревьями,
к широкому чистому крыльцу.
Ближайший
к воротам подъезд
вел на половину хозяина, Василья Назарыча, дальний — на половину его жены, Марьи Степановны.
Расхаживая тяжелыми шагами взад и вперед по зале, он взглянул нечаянно в окно и увидел у
ворот остановившуюся тройку; маленький человек в кожаном картузе и фризовой шинели вышел из телеги и пошел во флигель
к приказчику; Троекуров узнал заседателя Шабашкина и
велел его позвать. Через минуту Шабашкин уже стоял перед Кирилом Петровичем, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.
Каменистая тропинка
вела к уцелевшим
воротам.
Дорога, которая
вела от монастырских
ворот к церкви, была пустынна.
Старик крепко взял меня за плечо и
повел по двору
к воротам; мне хотелось плакать от страха пред ним, но он шагал так широко и быстро, что я не успел заплакать, как уже очутился на улице, а он, остановясь в калитке, погрозил мне пальцем и сказал...
Райнер понимал, что Агату ничто особенное не тянуло в Польшу, но что ее склонили
к этому, пользуясь ее печальным положением. Он вышел за
ворота грязного двора, постоял несколько минут и пошел, куда
вели его возникавшие соображения.
К главному подъезду
вели железные
ворота, на которых виднелся расколовшийся пополам герб фамилии Абреевых.
Я еще не успел выбежать на улицу, не успел сообразить, что и как теперь делать, как вдруг увидел, что у наших
ворот останавливаются дрожки и с дрожек сходит Александра Семеновна,
ведя за руку Нелли. Она крепко держала ее, точно боялась, чтоб она не убежала другой раз. Я так и бросился
к ним.
— Вяземский едет ко мне? — сказал Морозов. — Что он, рехнулся? Да может, он едет мимо. Ступай
к воротам и подожди! А если он поворотит сюда, скажи ему, что мой дом не кружало, что опричников я не знаю и с ними хлеба-соли не
веду! Ступай!
Во время объяснения его с Василием тетушка Анна подсобила Дуне стать на ноги; поддерживая ее под руку, старушка
повела ее
к дому. Петр последовал за ними. Он оставил, однако ж, обеих женщин у завалинки и, не сказав им ни слова, вошел в
ворота.
Но этим еще не довольствуется Аким: он
ведет хозяина по всем закоулкам мельницы, указывает ему, где что плохо, не пропускает ни одной щели и все это обещает исправить в наилучшем виде. Обнадеженный и вполне довольный, мельник отправляется. Проходят две недели; возвращается хозяин. Подъезжая
к дому, он не узнает его и глазам не верит: на макушке кровли красуется резной деревянный конь; над
воротами торчит шест, а на шесте приделана скворечница; под окнами пестреет вычурная резьба…
Тут старый рыбак повернулся
к воротам и
велел Василисе принести охапку соломы.
Тетушка Анна мгновенно оставила свои объяснения, посадила внучка на завалинку, проворно утерла слезы и бросилась пособлять старику. Оба приподняли Дуню и
повели ее
к завалинке; но едва успели они усадить ее, в
воротах показался Петр.
Тропинка, протоптанная от
ворот,
вела к задней части огорода, перескакивала через ручей, всползала на кручу и, извиваясь между кустарником, выбегала на окраину пропасти.
Князь бесновался, бесновался, наконец один раз, грозный и мрачный как градовая туча, вышел из дома, взял за
ворот зипуна первого попавшегося ему навстречу мужика, молча привел его в дом, молча же поставил его
к купели рядом со своей старшей дочерью и
велел священнику крестить ребенка.
Ахов. Да ты, никак, забылась! Гостем? Что ты мне за комиания! Я таких-то, как ты,
к себе дальше
ворот и пускать не
велю. А то еще гостем! Не умели с хорошими людьми жить, так на себя пеняй! Близко локоть-то, да не укусишь? (Уходит в переднюю и сейчас возвращается.) Да нет, постой! Ты меня с толку сбила. Как мне теперь людям глаза показать? Что обо добрые люди скажут?..
Утро тихое, ясное. Табун пошел в поле. Холстомер остался. Пришел странный человек, худой, черный, грязный, в забрызганном чем-то черным кафтане. Это был драч. Он взял, не поглядев на него, повод оброти, надетой на Холстомера, и
повел. Холстомер пошел спокойно, не оглядываясь, как всегда волоча ноги и цепляя задними по соломе. Выйдя за
ворота, он потянулся
к колодцу, но драч дернул и сказал: — Не
к чему.
Костик закурил трубочку и
велел Вуколу выводить за
ворота лошадь. Когда Вукол вышел за двери, Костик встал и, подойдя
к кузнечихиной постели, одернул с Насти одеяло и крикнул: «Вставай!»
Полутемный алтарь возвышался над всем храмом, и в глубине его тускло блестели золотом стены святилища, скрывавшего изображения Изиды. Трое
ворот — большие, средние и двое боковых маленьких —
вели в святилище. Перед средним стоял жертвенник со священным каменным ножом из эфиопского обсидиана. Ступени
вели к алтарю, и на них расположились младшие жрецы и жрицы с тимпанами, систрами, флейтами и бубнами.
К величайшему неудовольствию Давыда, я не допустил его произвести эффект, проезжая по улице села, а
велел ехать задами и пошел сам пешком. У церковных
ворот пересек мне дорогу маленький семинаристик, в длиннополом нанковом зеленом сюртучке.
Старик и молодая женщина вошли в большую, широкую улицу, грязную, полную разного промышленного народа, мучных лабазов и постоялых дворов, которая
вела прямо
к заставе, и повернули из нее в узкий, длинный переулок с длинными заборами по обеим сторонам его, упиравшийся в огромную почерневшую стену четырехэтажного капитального дома, сквозными
воротами которого можно было выйти на другую, тоже большую и людную улицу.
Марья Валериановна, пришедшая в спальню, бросилась на колени перед образом и долго молилась, обливаясь слезами, потом она поднесла Анатоля
к иконе и
велела ему приложиться, одела его, накинула на себя шаль и, выслав Настю и горничную зачем-то из девичьей, вышла с Анатолем за
вороты, не замеченная никем, кроме Ефима.
Спустя час после всей этой тревоги дверь каморки растворилась, и показался Герасим. На нем был праздничный кафтан; он
вел Муму на веревочке. Ерошка посторонился и дал ему пройти. Герасим направился
к воротам. Мальчишки и все бывшие на дворе проводили его глазами молча. Он даже не обернулся, шапку надел только на улице. Гаврило послал вслед за ним того же Ерошку, в качестве наблюдателя. Ерошка увидал издали, что он вошел в трактир вместе с собакой, и стал дожидаться его выхода.
Тогда вечером приехал купец, привез из лавки фунт конфет в полтинник, она с ним сидит, а я вызвал из кухни Лукерью и
велел сходить
к ней, шепнуть, что я у
ворот и желаю ей что-то сказать в самом неотложном виде.
Взошедши в нее, раздраженный и недовольный собою, сел
к окну и смотрел, как монахи
вели Феодора
к воротам, наперерыв осыпая бранью, как вытолкнули его; все было
к Феодору немилосердно, даже старый привратник ударил его тростью. Феодор терпел все, защищая ребенка и как будто взором говоря: «Он-то чем виноват?»
Я помню живо: в самый Новый год
Она мне пишет: «Я одна скучаю.
Муж едет в клуб; я выйду у
ворот,
Одетая крестьянкою, и
к чаю
Приду
к тебе. Коль спросит ваш народ,
Вели сказать, что из родного краю
Зашла
к тебе кормилицына дочь.
Укутаюсь — и не заметят в ночь».
Мать не поверила, но как увидала, сама испугалась и заперла сени и дверь в избу. Ужи проползли под
ворота и вползли в сени, но не могли пройти в избу. Тогда они выползли назад, все вместе свернулись клубком и бросились в окно. Они разбили стекло, упали на пол в избу и поползли по лавкам, столам и на печку. Маша забилась в угол на печи, но ужи нашли ее, стащили оттуда и
повели к воде.
Два холуя подскочили
к лошади с шарабаном и почтительнейше
повели ее в
ворота. Скоро в даче vis-а-vis засветились огни и послышался стук тарелок, ножей и вилок. Господин в цилиндре сел ужинать и, судя по продолжительности звяканья посудой, ужинал долго. Лизе показалось, что запахло щами с курицей и жареной уткой. После ужина из дачи понеслись беспорядочные звуки рояля. По всей вероятности, господин в цилиндре хотел забавить чем-нибудь ребенка и позволил ему побряцать.
Ворота двора были отворены, и Горданову с улицы были видны освещенные окна флигеля Ларисы, раскрытые и завешенные ажурными занавесками. Горданов, по рассказам Висленева, знал, что ему нужно идти не в большой дом, но все-таки затруднялся: сюда ли, в этот ли флигель ему надлежало идти? Он не
велел экипажу въезжать внутрь двора, сошел у
ворот и пошел пешком. Ни у
ворот, ни на дворе не было никого. Из флигеля слышались голоса и на занавесках мелькали тени, но отнестись с вопросом было не
к кому.
И Лара торопливыми шагами вышла за
ворота, взяла извозчика и
велела ехать
к Форовым.
Она прошла темными
воротами, потом по аллее, которая
вела от
ворот к главной церкви, и снежок хрустел у нее под ногами, и звон раздавался уже над самою головой и, казалось, проникал во все ее существо.
Становой жил в большой пятистенной избе, с подклетью, где прежде, должно быть, помещалась мастерская, и ход
к нему был через крытый, совсем крестьянский двор, такой, как у Николая, только попросторнее… С угла сруба белелась вывеска. На крыльцо
вела крутая лестница.
Ворота стояли настежь отворенными.
Калакуцкий сел в дрожки, запряженные парой чубарых лошадок с пристяжкой, и поскакал
к Варварским
воротам. Палтусов остался в «городе» и
велел кучеру «трогать» в «Славянский базар».
Михайловский замок окружала каменная стена вышиною в сажень;
к замку от Большой Садовой
вели три липовые и березовые аллеи, посаженные еще при императрице Анне; каждая из них упиралась в железные
ворота, украшенные императорскими вензелями.
Въехав на задний двор, где находились избы для помещения ратников и
ворота на который никогда, и даже ночью, не затворялись и никем не оберегались, он разнуздал коня,
поводил его, поставил в конюшню и уже хотел идти уснуть несколько часов перед тем, как идти с докладом об исполненном поручении
к Григорию Лукьяновичу, уже тоже спавшему, по его предположению, так как был уже первый час ночи, как вдруг легкий скрип по снегу чьих-то шагов на соседнем, главном дворе, отделенном от заднего тонким невысоким забором, привлек его внимание.
Цветник-парк был окружен изящной железною решеткой с такими же
воротами, от которых густая липовая аллея
вела к парадному подъезду.
Подойдя
к стоявшему у
ворот привратнику, она что-то сказала ему вполголоса, и тот почтительно, без шапки,
повел ее в ограду лавры, а затем, войдя в Благовещенскую церковь, он там указал могилу, в которую только что накануне были опущены останки генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, и тихо удалился, видимо боясь шумом шагов нарушить молитвенное настроение опустившейся на колени перед могилою посетительницы.
Широкая густая аллея
вела к подъезду дома от литых чугунных
ворот, на чугунных же столбах которых возвышались два огромных фонаря, зажигавшиеся лишь несколько раз в год, в высокоторжественные дни; обыкновенно же в девять часов вечера эти массивные
ворота уже запирались.
Весь Кремль обнесен был широким тыном, низ и бока которого были выложены кирпичами, а
к воротам вели деревянные мосты с крашеными перилами.
Они наняли довольно большой дом особняк, одноэтажный, окрашенный серой краской, с зеленой железной крышей и такого же цвета ставнями на семи окнах по фасаду, с обширным двором, куда выходил подъезд с громадным железным зонтом
к которому
вели ворота с деревянными, аляповато выточенными львами, окрашенными, как и самые
ворота, в желтую краску.
С другой стороны, то есть со стороны прилегавшего в полутора верст от усадьбы почтового шоссе,
к дому
вела прекрасно убитая щебнем дорога, обсаженная деревьями и представлявшая чудную прямую аллею, оканчивающуюся
воротами, ведущими во двор
к громадному стеклянному подъезду.
И в самом деле эта встреча могла бы
повести цыган
к заплечному мастеру. Молча шли они далее. Но скоро показался трехъярусный дом с корабликом на каждых
воротах по сторонам, а за ним Зимний дворец. При виде этих палат язык старика вновь развязался.
Во время одной из прогулок по городу Григорий Александрович умышленно
повел государыню
к древним
воротам, на которых сохранилась надпись на греческом языке...
Мюрат подвинулся
к переводчику и
велел спросить, где русcкие войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал
к Мюрату и доложил, что
ворота в крепость заделаны и что вероятно там засада.