Неточные совпадения
Велик дворянский
грех!»
—
Велик, а все не быть ему
Против
греха крестьянского, —
Опять Игнатий Прохоров
Не вытерпел — сказал.
Будет работа
великая,
Будет награда эа труд,
Только что рухнется дерево —
Цепи
греха упадут».
— То есть вы хотите сказать, что
грех мешает ему? — сказала Лидия Ивановна. — Но это ложное мнение.
Греха нет для верующих,
грех уже искуплен. Pardon, — прибавила она, глядя на опять вошедшего с другой запиской лакея. Она прочла и на словах ответила: «завтра у
Великой Княгини, скажите». — Для верующего нет
греха, — продолжала она разговор.
Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурменами: мы обещали султану мир, и нам бы
великий был
грех, потому что мы клялись по закону нашему.
— Не за бесчестие и
грех я сказал это про тебя, а за
великое страдание твое.
Был тулуп, да что
греха таить? заложил вечор у целовальника: [Целовальник (устар.) — продавец вина в питейных домах, кабаках.] мороз показался не
велик».
— Он, Зотов, был из эдаких, из чистоплотных, есть такие в купечестве нашем. Вроде Пилата они, все ищут, какой бы водицей не токмо руки, а вообще всю плоть свою омыть от
грехов. А я как раз не люблю людей с устремлением к святости. Сам я —
великий грешник, от юности прокопчен во
грехе, меня, наверное, глубоко уважают все черти адовы. Люди не уважают. Я людей — тоже…
— Потому что
грех сей, самоубивство, есть самый
великий из всех
грехов. То как же ангели его будут стречать после такого
греха?
Он говорил о том, что
грехи наши так
велики, казнь за них так
велика и неизбежна, что жить в ожидании этой казни нельзя.
Образование
великой Турции в Европе, ее власть над христианскими народами — это была кара, ниспосланная за
грехи Византии и христианских народов Европы.
Они знают, что война есть
великое зло и кара за
грехи человечества, но они видят смысл мировых событий и вступают в новый исторический период без того чувства уныния и отброшенности, которое ощущают люди первого типа, ни в чем не прозревающие внутреннего смысла.
Нужно лишь малое семя, крохотное: брось он его в душу простолюдина, и не умрет оно, будет жить в душе его во всю жизнь, таиться в нем среди мрака, среди смрада
грехов его, как светлая точка, как
великое напоминание.
Отцы и учители, берегите веру народа, и не мечта сие: поражало меня всю жизнь в
великом народе нашем его достоинство благолепное и истинное, сам видел, сам свидетельствовать могу, видел и удивлялся, видел, несмотря даже на смрад
грехов и нищий вид народа нашего.
И надолго еще тебе сего
великого материнского плача будет, но обратится он под конец тебе в тихую радость, и будут горькие слезы твои лишь слезами тихого умиления и сердечного очищения, от
грехов спасающего.
«То-то вот и есть, — отвечаю им, — это-то вот и удивительно, потому следовало бы мне повиниться, только что прибыли сюда, еще прежде ихнего выстрела, и не вводить их в
великий и смертный
грех, но до того безобразно, говорю, мы сами себя в свете устроили, что поступить так было почти и невозможно, ибо только после того, как я выдержал их выстрел в двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь для них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сюда, то сказали бы просто: трус, пистолета испугался и нечего его слушать.
— А я насчет того-с, — заговорил вдруг громко и неожиданно Смердяков, — что если этого похвального солдата подвиг был и очень велик-с, то никакого опять-таки, по-моему, не было бы
греха и в том, если б и отказаться при этой случайности от Христова примерно имени и от собственного крещения своего, чтобы спасти тем самым свою жизнь для добрых дел, коими в течение лет и искупить малодушие.
Да и совершить не может совсем такого
греха великого человек, который бы истощил бесконечную Божью любовь.
Намеднись отец Алексей, священник, стал меня причащать, да и говорит: «Тебя, мол, исповедовать нечего: разве ты в твоем состоянии согрешить можешь?» Но я ему ответила: «А мысленный
грех, батюшка?» — «Ну, — говорит, а сам смеется, — это
грех не
великий».
Конечно,
грех неправого стяжанья
По мелочи не очень-то
великСравнительно, а все же не мешает
Искоренять его.
— Свое-то маленькое бросил, Галактион Михеич, а за большим чужим погнался. С бритоусыми и табашниками начал знаться, с жидами и немцами смесился… Они-то, как волки, пришли к нам, а ты в ихнюю стаю забежал… Ох, нехорошо, Галактион Михеич! Ох,
велики наши
грехи, и конца им нет!.. Зачем подружию милую обидел? Чадо милое, не лютуй, не злобься, не впадайся в ненужную ярость, ибо
великий ответ дадим на
великом судилище христове…
Велик ли
грех наплевать человеку на голову? Я многократно слышал и сам видел, что с ним поступают гораздо хуже, и, конечно, я честно выполнил взятую на себя задачу.
— Парня я выдеру сам в волости, а вот девку-то выворотить… Главная причина — вера у Кожиных другая.
Грех великий я на душу приму, ежели оставлю это дело так…
— Так что ж что государству! Государство — само по себе, а свои дела — сами по себе. Об своих делах всякий должен радеть:
грех великий у того на душе, который об устройстве своем не печется! Ты знаешь ли, что в Писании-то сказано: имущему прибавится, а у неимущего и последнее отнимется!
И рассказывала мне она, как однова стояла она в церкви божией, в
великом сокрушении о
грехах своих, а очи, будто по недостоинству своему, к земле опустила… и вдруг слышит она вблизи себя некий тихий глас, вещающий: «Мавро!
Но в этот
великий праздник и Трофим Николаич считает за
грех идти в кабак и отправляется с поздравлением к разным благодетелям, которых у него очень много в купеческом и мещанском сословии.
После него все пошло по-новому. Сперва поселился Мокей зюздинский с бабами, а за ним семей еще боле десятка перетащилось. Старцы наши заметно стали к ним похаживать, и пошел у них тут
грех и соблазн
великий. Что при старике Асафе было общее, — припасы ли, деньги ли, — то при Мартемьяне все врозь пошло; каждый об том только и помыслу имел, как бы побольше милостыни набрать да поскорее к любовнице снести.
Жажда «дерзнуть» так
велика, что заставляет с новым вниманием перечитать инкриминированный литературный вклад, и именно с целью хоть с
грехом пополам напечатать его.
Сколь ни
велики мои
грехи, но неужели милосердый бог назначит мне еще новое, невыносимое для меня испытание, и умру не я, а Сусанна!» При этой мысли Егор Егорыч почти обезумел: не давая себе отчета в том, что делает, он велел Антипу Ильичу позвать Сусанну Николаевну, чтобы сколь возможно откровеннее переговорить с нею.
—
Великий государь! — воскликнул он, — изо всех твоих милостей эта самая большая!
Грех было бы мне чиниться на твоем подарке! Уж выберу в твоей оружейной что ни на есть лучшее! Только, — прибавил он, немного подумав, — коли ты, государь, не жалеешь своей сабли, то дозволь лучше отвезти ее от твоего царского имени Ермолаю Тимофеичу!
— Спасибо на твоей ласке, государь, много тебе благодарствую; только не пришло еще мне время нести царю повинную. Тяжелы мои
грехи перед богом,
велики винности перед государем; вряд ли простит меня батюшка-царь, а хоча бы и простил, так не приходится бросать товарищей!
— Ну, говорит, молись богу за свой
грех великий да бери младенца.
— Чтоб ему хорошо там было! не как-нибудь, а настоящим бы манером! Да билетец, билетец-то выправь. Не забудь! По билету мы его после везде отыщем! А на расходы я тебе две двадцатипятирублевеньких отпущу. Знаю ведь я, все знаю! И там сунуть придется, и в другом месте барашка в бумажке подарить… Ахти,
грехи наши,
грехи! Все мы люди, все человеки, все сладенького да хорошенького хотим! Вот и Володька наш! Кажется,
велик ли, и всего с ноготок, а поди-ка, сколько уж денег стоит!
Ах!
великая вещь — жизнь труда! Но с нею сживаются только сильные люди да те, которых осудил на нее какой-то проклятый прирожденный
грех. Только таких он не пугает. Первых потому, что, сознавая смысл и ресурсы труда, они умеют отыскивать в нем наслаждение; вторых — потому, что для них труд есть прежде всего прирожденное обязательство, а потом и привычка.
— Это нехорошо, коли побоями.
Грех великий.
Великое дело, с малым и необученным войском устоять против бесчисленных врагов… но господь укрепит десницу рабов своих, хотя, по тяжким
грехам нашим, мы недостойны, чтоб свершилось над нами сие чудо, и поистине не должны надеяться… но милосердие всевышнего неистощимо.
Когда-нибудь монах трудолюбивый
Найдет мой труд усердный, безымянный,
Засветит он, как я, свою лампаду —
И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет,
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей
великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за
грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют.
Подлинно — у страха глаза
велики: когда неприятельской офицер выбежал из караульни, то показался мне и красавцем и молодцом, а когда подошел ко мне поближе, то я увидел, что он дурен как смертный
грех и по росту годился бы в бессменные форейторы.
Правда, что большая часть произведений искусства дает право прибавить: «ужасное, постигающее человека, более или менее неизбежно»; но, во-первых, сомнительно, до какой степени справедливо поступает искусство, представляя это ужасное почти всегда неизбежным, когда в самой действительности оно бывает большею частию вовсе не неизбежно, а чисто случайно; во-вторых, кажется, что очень часто только по привычке доискиваться во всяком
великом произведении искусства «необходимого сцепления обстоятельств», «необходимого развития действия из сущности самого действия» мы находим, с
грехом пополам, «необходимость в ходе событий» и там, где ее вовсе нет, например, в большей части трагедий Шекспира.
Пелагея Егоровна. Именно, Любимушка, надо тебе в ноги поклониться… да… именно. Снял ты с нашей души
грех великий; не замолить бы его нам.
Но вам лучше всех известно, Надежда Алексеевна, на чью душу должен пасть этот
великий и смертный
грех!
— За свои
грехи — я ответчица! — говорит она, наклонясь ко мне, и вся улыбается. — Да не кажется мне
велик грех-то мой… Может, это и нехорошо говорю я, а — правду! В церковь я люблю ходить; она у нас недавно построена, светлая такая, очень милая! Певчие замечательно поют. Иногда так тронут сердце, что даже заплачешь. В церкви отдыхаешь душой от всякой суеты…
— Эх, отец! Наблудил ты в душе у меня, словно козёл в огороде, вот и вся суть твоих речей! Но неужели со всеми решаешься ты так говорить?
Великий это
грех, по-моему, и нет в тебе жалости к людям! Ведь утешений, а не сомнений ищут они, а ты сомнения сеешь!
Бригадирша. Я исповедуюся, батюшка, всегда в
Великий пост на первой. Да скажи мне, пожалуй, что тебе до
грехов моих нужды?
— Егорки — не бойся! Ты какой-нибудь заговор против страха ночного знаешь? Егорка ночному страху предан, он смерти боится. У него на душе
грех велик лежит… Я иду раз ночью мимо конюшни, а он стоит на коленках — воет: «Пресвятая матушка владычица Варвара, спаси нечаянные смерти», [«Пресвятая матушка владычица Варвара, спаси нечаянныя смерти» — молитва, обращенная к Варваре Великомученице; считалось, что она спасает от пожаров, кораблекрушений и от всякой неожиданной опасности.] — понимаешь?
Терпит
Господь
грехам,
великая царица!
Брат, я за каждым днем
Твоим слежу, моля всечасно Бога,
Чтоб каждый день твой искупленьем был
Великого, ужасного
греха,
Неправды той, через нее же ныне
Ты стал царем!
Мой
грехЯ сознаю; но ведаю, что им лишь
Русь
велика!
Правда, один раз, под вечер, когда громадские люди стояли у пустой корчмы и разговаривали о том, кто теперь будет у них шинковать и корчмарить, — подошел к ним батюшка и, низенько поклонясь всем (громада
великий человек, пред громадою не
грех поклониться хоть и батюшке), начал говорить о том, что вот хорошо бы составить приговор и шинок закрыть на веки вечные. Он бы, батюшка, и бумагу своею рукой написал и отослал бы ее к преосвященному. И было бы весьма радостно, и благолепно, и миру преблагополучно.
Ананий Яковлев. Все это, судырь, я сам оченно знаю, но и себя тоже чувствуешь: ежели паче чаяния, что и сделали они супротив меня, не мне их судьей и докащиком быть: мой
грех больше всех ихних, и наказанье себе облегчить нисколько того не желаю; помоги только бог с терпеньем перенесть, а что хоша бы муки смертные принять готов, авось хоша за то мало-мальски будет прощенье моему
великому прегрешенью.
Никита. Еще, Акулина, перед тобою
грех мой
великий: соблазнил я тебя, прости Христа ради! (Кланяется ей в ноги.)