Неточные совпадения
Он не
был ни технолог, ни
инженер; но он
был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но
был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево,
будет продолжать течь река.
Лакей, подававший в общей зале обед
инженерам, несколько раз с сердитым лицом приходил на ее зов и не мог не исполнить ее приказания, так как она с такою ласковою настоятельностью отдавала их, что никак нельзя
было уйти от нее.
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и подходя к нему с растопыренными руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские
инженеры, а потому по дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего, коли
будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
Там
были дети легкой жизни — сыновья торговцев из уездов,
инженеров, докторов с заводов — аристократы.
— Отличный и правдивейший художник, — сказал Самгин и услышал, что сказано это тоном неуместно строгим и вышло смешно. Он взглянул на Попова, но
инженер внимательно выбирал сигару, а Бердников, поправив галстук, одобрительно сунул голову вперед, — видимо, это
была его манера кланяться.
— Забыл я: Иван писал мне, что он с тобой разошелся. С кем же ты живешь, Вера, а? С богатым, видно? Адвокат, что ли? Ага,
инженер. Либерал? Гм… А Иван — в Германии, говоришь? Почему же не в Швейцарии? Лечится? Только лечится? Здоровый
был. Но — в принципах не крепок. Это все знали.
Брезгливо вздрогнув, Клим соскочил с кровати. Простота этой девушки и раньше изредка воспринималась им как бесстыдство и нечистоплотность, но он мирился с этим. А теперь ушел от Маргариты с чувством острой неприязни к ней и осуждая себя за этот бесполезный для него визит.
Был рад, что через день уедет в Петербург. Варавка уговорил его поступить в институт
инженеров и устроил все, что
было необходимо, чтоб Клима приняли.
«Вероятно — приказчик», — соображал Самгин, разглядывая разношерстное воинство так же, как другие обыватели — домовладельцы, фельдшер и мозольный оператор Винокуров, отставной штабс-капитан Затесов — горбоносый высокий старик, глухой
инженер Дрогунов — владелец прекрасной голубиной охоты.
Было странно, что на улице мало студентов и вообще мелких людей, которые, квартируя в домиках этой улицы, лудили самовары, заливали резиновые галоши, чинили велосипеды и вообще добывали кусок хлеба грошовым трудом.
—
Инженер, геолог, в Канаде
был, духоборов наших видел.
—
Будем смотреть это все, я и мой
инженер, — а женщина спросила звонко и сердито...
Но ехать домой он не думал и не поехал, а всю весну, до экзаменов, прожил, аккуратно посещая университет, усердно занимаясь дома. Изредка, по субботам, заходил к Прейсу, но там
было скучно, хотя явились новые люди: какой-то студент института гражданских
инженеров, длинный, с деревянным лицом, драгун, офицер Сумского полка, очень франтоватый, но все-таки похожий на молодого купчика, который оделся военным скуки ради. Там все считали; Тагильский лениво подавал цифры...
— Чертище, — называл он
инженера и рассказывал о нем: Варавка сначала
был ямщиком, а потом — конокрадом, оттого и разбогател. Этот рассказ изумил Клима до немоты, он знал, что Варавка сын помещика, родился в Кишиневе, учился в Петербурге и Вене, затем приехал сюда в город и живет здесь уж седьмой год. Когда он возмущенно рассказал это Дронову, тот, тряхнув головой, пробормотал...
— Витте приехал. Вчера идет с
инженером Кази и Квинтилиана цитирует: «Легче сделать больше, чем столько». Самодовольный мужик. Привозят рабочих встречать царя. Здешних, должно
быть, мало или не надеются на них. Впрочем, вербуют в Сормове и в Нижнем, у Доброва-Набгольц.
Если б он не
был гражданский
инженер и геолог, то, конечно,
был бы африканский Рубини: у него изумительный фальцетто. Он нам
пел шотландские песни и баллады. Ученая партия овладела им совсем, и Посьет, конечно, много дополнит в печати беседу нашу с г-ном Беном.
Англичанин — барин здесь, кто бы он ни
был: всегда изысканно одетый, холодно, с пренебрежением отдает он приказания черному. Англичанин сидит в обширной своей конторе, или в магазине, или на бирже, хлопочет на пристани, он строитель,
инженер, плантатор, чиновник, он распоряжается, управляет, работает, он же едет в карете, верхом, наслаждается прохладой на балконе своей виллы, прячась под тень виноградника.
Кроме двух горных
инженеров и одного адвоката, с которым Привалов встречался у Половодова, все
был незнакомый народ.
Все эти гости
были самым больным местом в душе Привалова, и он никак не мог понять, что интересного могла находить Зося в обществе этой гуляющей братии. Раз, когда Привалов зашел в гостиную Зоси, он сделался невольным свидетелем такой картины: «Моисей» стоял в переднем углу и, закрывшись ковром, изображал архиерея, Лепешкин служил за протодьякона, а Половодов, Давид, Иван Яковлич и горные
инженеры представляли собой клир. Сама Зося хохотала как сумасшедшая.
Публики
было особенно много: адвокаты,
инженеры, какой-то заезжий певец, много дам.
— У нас в клубе смешанное общество, — объяснила Хиония Алексеевна по дороге в танцевальный зал, где пиликал очень плохой оркестр самую ветхозаветную польку. — Можно сказать, мы устроились совсем на демократическую ногу;
есть здесь приказчики, мелкие чиновники, маленькие купчики, учителя… Но
есть и представители нашего beau mond'a: горные
инженеры, адвокаты, прокурор, золотопромышленники, заводчики, доктора… А какой богатый выбор красивых дам!..
— Надя, мать — старинного покроя женщина, и над ней смеяться грешно. Я тебя ни в чем не стесняю и выдавать силой замуж не
буду, только мать все-таки дело говорит: прежде отцы да матери устраивали детей, а нынче нужно самим о своей голове заботиться. Я только могу тебе советовать как твой друг. Где у нас женихи-то в Узле? Два
инженера повертятся да какой-нибудь иркутский купец, а Привалов совсем другое дело…
А затем эти семьсот тысяч, которые
были взяты
инженером Масманом во время казенной опеки над заводами, — они тоже перенесены на заводы?
Не вынес больше отец, с него
было довольно, он умер. Остались дети одни с матерью, кой-как перебиваясь с дня на день. Чем больше
было нужд, тем больше работали сыновья; трое блестящим образом окончили курс в университете и вышли кандидатами. Старшие уехали в Петербург, оба отличные математики, они, сверх службы (один во флоте, другой в
инженерах), давали уроки и, отказывая себе во всем, посылали в семью вырученные деньги.
Не знаю, насколько она
была довольна плодом своего воспитания, образовавши, с помощью французского
инженера, Вольтерова родственника, помещиков esprits forts, [вольнодумцев (фр.).] но уважение к себе вселить она умела, и племянники, не очень расположенные к чувствам покорности и уважения, почитали старушку и часто слушались ее до конца ее жизни.
Этого
было довольно. По второму слову
инженера Пименов вынимал платок, делал зонтик из руки и, наконец, вскакивал.
Проект
был гениален, страшен, безумен — оттого-то Александр его выбрал, оттого-то его и следовало исполнить. Говорят, что гора не могла вынести этого храма. Я не верю этому. Особенно если мы вспомним все новые средства
инженеров в Америке и Англии, эти туннели в восемь минут езды, цепные мосты и проч.
Дом генерала Хитрова приобрел Воспитательный дом для квартир своих чиновников и перепродал его уже во второй половине прошлого столетия
инженеру Ромейко, а пустырь, все еще населенный бродягами,
был куплен городом для рынка. Дом требовал дорогого ремонта. Его окружение не вызывало охотников снимать квартиры в таком опасном месте, и Ромейко пустил его под ночлежки: и выгодно, и без всяких расходов.
Мои статьи о подземной клоаке под Москвой наделали шуму. Дума постановила начать перестройку Неглинки, и дело это
было поручено моему знакомому
инженеру Н. М. Левачеву, известному охотнику, с которым мы ездили не раз на зимние волчьи охоты.
Заводоуправление согласилось, — вероятно, в виде курьеза, — и через три года работы канал
был готов и самым блестящим образом оправдал все расчеты самоучки-инженера.
— Главное, помните, что здесь должен
быть особый тип парохода, принимая большую быстроту, чем на Волге и Каме. Корпус должен
быть длинный и узкий… Понимаете, что он должен идти щукой… да. К сожалению, наши
инженеры ничего не понимают и держатся старинки.
«Мне, — пишет горный
инженер Лопатин, — имевшему в виду ходить в глуби сахалинской тайги, нечего
было и думать о езде верхом и перевозке тяжестей вьючными.
Работавшие в рудниках, по свидетельству горного
инженера Кеппена,
ели сальные свечи.
В то время пока Карачунский все это думал и передумывал, его судьба уже
была решена в глубинах главного управления компании Балчуговских промыслов: он
был отрешен от должности, а на его место назначен молодой
инженер Оников.
— Плачет о нас с тобой острог-то, Андрон Евстратыч… Все там
будем, сколько ни прыгаем. Ну, да это наплевать… Ах, Андрон Евстратыч!.. Разве Ястребов вор? Воры-то — ваша балчуговская компания, которая народ сосет, воры —
инженеры, канцелярские крысы вроде тебя, а я хлеб даю народу… Компания-то полуторых рублей не дает за золотник, а я все три целковых.
Инженер Оников с самого начала
был против новой шахты и, конечно, со своей стороны мог много повредить делу.
Вероятно, оно дано
было сначала кем-нибудь из горных
инженеров и
было подхвачено рабочими, да так и пошло гулять по всем промыслам как забористое и зубастое словечко, тем более что такой белой глины рабочие очень не любили — лопата ее не брала, а кайло вязло, как в воске.
В них
была вся сила, а горные
инженеры и разное начальство служили только для декорации.
Как ни
был вымуштрован Родион Потапыч относительно всяческого уважения ко всяческому начальству, но поведение Оникова задело его за живое: он чувствовал, что молодой
инженер не верит в эту жилу и не сочувствует затеянной работе.
Громадное дело
было доведено горными
инженерами от казны до полного расстройства, так что новому управляющему пришлось всеми способами и средствами замазывать чужие грехи, чтобы не поднимать скандала.
Гений крепостного управляющего проявился в полном блеске: горные
инженеры получили места писцов в бухгалтерии, техники
были приставлены приемщиками угля и т. д.
— И думать нечего, — настаивал Ефим Андреич. — Ведь мы не чужие, Петр Елисеич… Ежели разобрать, так и я-то не о себе хлопочу: рудника жаль, если в чужие руки попадет. Чужой человек, чужой и
есть… Сегодня здесь, завтра там, а мы, заводские, уж никуда не уйдем. Свое лихо… Как пошлют какого-нибудь
инженера на рудник-то, так я тогда что
буду делать?
Каменщики, плотники, маляры,
инженеры, техники, иностранцы, земледельцы, маклеры, темные дельцы, речные моряки, праздные бездельники, туристы, воры, шулеры — все они переполнили город, и ни в одной, самой грязной, сомнительной гостинице не
было свободного номера.
Все, о чем Анна Марковна не смела и мечтать в ранней молодости, когда она сама еще
была рядовой проституткой, — все пришло к ней теперь своим чередом, одно к одному: почтенная старость, дом — полная чаша на одной из уютных, тихих улиц, почти в центре города, обожаемая дочь Берточка, которая не сегодня-завтра должна выйти замуж за почтенного человека,
инженера, домовладельца и гласного городской думы, обеспеченная солидным приданым и прекрасными драгоценностями…
Подлость Салова и желание его заманить и обыграть
инженера были уже слишком явны; но ему тяжело
было убедиться в этом, потому что Салов все-таки
был его приятель.
Инженер тоже поехал с ними, чтобы, как он выражался, пообделать кой-какие делишки, и таким образом единственной собеседницей героя моего
была Груша, очень похорошевшая последнее время и начавшая одеваться совершенно как барышня.
Инженер встретил меня с распростертыми объятиями. Старший Захаревский
был уже у брата и рассказал ему о моем приезде.
— Все это совершенно справедливо! — подхватил
инженер, — и против этого можно только возразить: где ж этого нет? Везде начальство желает, чтобы подчиненные служили в их духе; везде
есть пристрастие, везде
есть корыстолюбие.
Вихров пошел наверх. Он застал Юлию в красивенькой столовой
инженера за столом, завтракающую; она только что приехала и
была еще в теплом, дорожном капоте, голова у ней
была в папильотках. Нетерпение ее видеть Вихрова так
было велико, что она пренебрегла даже довольно серьезным неудобством — явиться в первый раз на глаза мужчины растрепанною.
Когда
инженер ушел, молодые люди, оставшись вдвоем, заметно конфузились друг друга. Герой мой и прежде еще замечал, что Юлия
была благосклонна к нему, но как и чем
было ей отвечать на то — не ведал.
Юлия после этого стала как опущенная в воду; прокурор тоже выглядел как-то еще солиднее; даже беспечный
инженер был явно мрачен и все кусал себе ногти. Разговор тянулся вяло.
В оставленном им обществе, между тем,
инженер тоже хотел
было представить и передразнить Каратыгина [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) — известный актер-трагик.] и Толченова [Толченов Павел Иванович (1787—1862) — артист московской и петербургской трупп на ролях резонеров.], но сделал это так неискусно, так нехудожественно, что даже сам заметил это и, не докончив монолога, на словах уже старался пояснить то, что он хотел передать.