Неточные совпадения
Всё это неправда. Закон божий открывается
не одним каким-нибудь людям, а равно всякому человеку, если он
хочет узнать его. Чудес же никогда
не было и
не бывает, и все рассказы о чудесах пустые выдумки. Неправда и то, что есть такие книги, в которых всякое слово истинно и внушено богом. Все книги дело рук человеческих, и во всех может быть и полезное, и вредное, и истинное, и ложное.
Настоящая вера
не в том, чтобы знать, в какие дни есть постное, в какие ходить в храм и какие слушать и читать молитвы, а в том, чтобы всегда жить доброю жизнью в любви со всеми, всегда поступать с ближними, как
хочешь, чтобы поступали с тобой.
Кричишь и поешь про меня, что я такой и эдакий, а
не знаешь и
не хочешь знать меня.
Что, если бы он, как другие, сказал: никто
не может вернее Моисея объяснить закон бога, он бы был ничто, и дух божий покинул бы его душу. Но он общался
не с людьми, а с богом, слушался его голоса, а
не своего страха перед людьми. Он
не побоялся ни церкви, ни государства и
не смутился,
хотя Пилат и Ирод подружились только затем, чтобы распять его.
Так что бывает так, что Иван или Наталья
хотят чего-нибудь одного, а духовное существо, которое живет в них,
не хочет этого, а
хочет совсем другого.
Делай то, чего
хочет от тебя твое тело: добивайся славы, почестей, богатства, и жизнь твоя будет адом. Делай то, что
хочет от тебя дух, живущий в тебе: добивайся смирения, милосердия, любви, и тебе
не нужно будет никакого рая. Рай будет в душе твоей.
В мирских делах никогда
не знаешь наверное, нужно ли делать то, что делаешь, и выйдет ли из твоего дела то, чего
хочешь. Но
не то, когда живешь для души. Живи для души, и ты наверное будешь знать, что надо делать именно то, чего требует душа, наверное будешь знать и то, что выйдет только хорошее из того, что ты делаешь.
Для того, чтобы жить доброй жизнью, нет надобности знать о том, откуда ты явился и что будет на том свете. Думай только о том, чего
хочет не твое тело, а твоя душа, и тебе
не нужно будет знать ни о том, откуда ты явился, ни о том, что будет после смерти.
Не нужно будет знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное благо, для которого
не существуют вопросы ни о прошедшем, ни о будущем.
Если сказать, что птицы, лошади, собаки, обезьяны совсем чужие нам, то почему же
не сказать, что и дикие, черные и желтые люди чужие нам? А если признать таких людей чужими, то с таким же правом могут черные и желтые люди признать чужими белых. Кто же ближний? На это есть только один ответ:
не спрашивай, кто ближний, а делай всему живому то, что
хочешь, чтобы тебе делали.
Если человек
хочет отличиться от других богатством, почетом, чинами, то сколько бы он ни возвеличивался, ему никогда
не будет довольно, и он никогда
не будет спокоен и радостен. Если же он поймет, что в нем живет то божественное начало, которое живет во всех людях, то он тотчас же станет и спокоен и радостен, в каком бы он ни был положении, потому что будет понимать, что в нем есть то, что выше всего на свете.
Хорошо при встрече с каждым человеком,
хотя бы он казался самым неприятным и противным тебе, вспомнить, что ты имеешь через этого человека возможность общения с тем духовным началом, которое живет в нем, в тебе и во всем мире, и потому
не тяготиться этим общением, а быть благодарным за то, что имеешь это благо.
Тело человека
хочет добра себе одному, и люди поддаются этому обману. А как только человек живет для одного своего тела, а
не для души, так он расходится с людьми и с богом и
не получает того добра, которого ищет.
Если человек и
не знает, что он дышит воздухом, он знает, что когда он задыхается, у него чего-то нет такого, без чего он жить
не может. То же бывает и с человеком, когда он потеряет бога,
хотя он и
не знает, отчего страдает.
Если человек совсем
не исполняет воли бога, он совсем
не знает бога,
хотя бы и говорил, что знает его, и молился бы ему.
Если глаза твои слепнут от солнца, то ты
не говоришь, что нет солнца.
Не скажешь ты и того, что нет бога оттого, что твой разум путается и теряется, когда ты
хочешь понять начало и причину всего.
Но говорящие и думающие так люди грубо ошибаются,
не понимая того, что значит любить ближнего, —
не приятного и полезного нам человека, а одинаково всякого человека,
хотя бы это был самый неприятный, враждебный нам человек.
Бог
хотел, чтобы мы были счастливы, и для того вложил в нас потребность счастья, но он
хотел, чтобы мы были счастливы все, а
не отдельные люди, и для того вложил в нас потребность любви. Оттого и счастливы могут быть люди только тогда, когда они все будут любить друг друга.
Какой он ни есть, он
не может переделать себя. Что же ему больше делать, как только бороться с нами, как с смертельным врагом, если мы выказываем к нему вражду. Ведь в самом деле: мы
хотим быть с ним добры, если он перестанет быть таким, какой он есть. А этого он
не может. И потому надо быть добрым со всяким человеком, каков бы он ни был, и
не требовать от него того, чего он
не может сделать:
не требовать от человека того, чтобы он перестал быть собой.
Все люди только одного
хотят и об одном хлопочут: о том, чтобы жить хорошо. И потому с самых старинных времен всегда и везде святые и мудрые люди думали и поучали людей о том, как им надо жить, чтобы жизнь их была
не дурная, а хорошая. И все эти мудрые и святые люди в разных местах и в разное время учили людей одному и тому же учению.
Тело
хочет блага только себе,
хотя бы во вред душе; душа же
хочет блага себе,
хотя бы во вред телу. Борьба эта кончается только тогда, когда человек поймет, что жизнь его
не в теле, а в душе, и что тело — это только то, над чем должна работать его душа.
Но и теперь,
хотя и никто
не спорит против учения любви, ученики Христа всё еще
не исполняют его учения.
Или
хочешь, мы дадим тебе такую силу, что ты будешь избавлять людей от болезней и страданий, так, чтобы те, кого ты пожалеешь,
не будут умирать прежде времени?
Ты
хочешь доставить как можно большее удовольствие твоему телу. Но долго ли будет жить твое тело? Заботиться о благе тела — это всё равно, что строить себе дом на льду. Какая радость может быть в такой жизни, какое спокойствие?
Не опасаешься ли ты постоянно, что рано или поздно лед растает — рано или поздно придется тебе оставить смертное твое тело.
Нельзя заботиться зараз и о душе своей и о мирских благах. Если
хочешь мирских благ, — откажись от души; если
хочешь уберечь свою душу, — отрекись от мирских благ. Иначе будешь только раздергиваться и
не получишь ни того, ни другого.
Люди
хотят добиться свободы тем, чтобы оградить себя, свое тело, от всего того, что может связать тело и помешать ему делать всё, что ему захочется. В этом большая ошибка. То самое, чем люди ограждают свое тело от всяких стеснений: богатство, высокое положение, добрая слава, это самое
не дает желаемой свободы, а, напротив, только больше связывает. Для того, чтобы добиться большей свободы, люди из своих грехов, соблазнов и суеверий строят себе тюрьму и садятся в нее.
Молодые люди, начинающие жить, выходят на новые, незнакомые им пути и находят направо и налево незнакомые дорожки, — гладкие, заманчивые, веселые. Стоит только пойти по ним — и покажется сначала так весело и хорошо идти по ним, что зайдешь по ним так далеко, что когда и
захочешь вернуться с них на старую, коренную дорогу, уже и
не знаешь, как вернуться, и идешь всё дальше и дальше и заходишь в погибель.
Жизнь человека,
хочет ли он этого или
не хочет, ведет к всё большему и большему освобождению его от грехов. Человек, понимающий это, помогает своими усилиями тому, что делается его жизнью, и жизнь такого человека легка, потому что согласна с тем, что делается с ним.
Человек рожден в грехах. От тела все грехи, но дух живет в человеке и борется с телом. Вся жизнь человека это — борьба духа с телом. И хорошо тому человеку, который в борьбе этой на стороне
не тела, — того тела, которое наверное будет побеждено, а на стороне духа, — того духа, который наверное победит,
хотя бы в последний час жизни.
Посмотрите на то, как
хочет жить раб. Прежде всего он
хочет, чтобы его отпустили на волю. Он думает, что без этого он
не может быть ни свободным, ни счастливым. Он говорит так: если бы меня отпустили на волю, я сейчас бы был вполне счастлив, я
не был бы принужден угождать и прислуживаться моему хозяину, я мог бы говорить с кем угодно, как с равным себе, мог бы идти, куда
хочу,
не спрашиваясь ни у кого.
Если бы
не жадность, ни одна птица
не попала бы в сети, и птицелов
не поймал бы ни одной птицы. На ту же приманку ловят и людей. Брюхо — это цепь на руки и кандалы на ноги. Раб брюха всегда раб.
Хочешь быть свободен, прежде всего освобождай себя от брюха. Борись с ним. Ешь для того, чтобы утолить голод, а
не для того, чтобы получить удовольствие.
Для того, чтобы люди могли жить хорошо, им нужнее всего их разум, и потому им надо бы дорожить больше всего своим разумом, а между тем люди находят удовольствие именно в том, чтобы заглушать этот разум табаком, вином, водкой, опиумом. Отчего это? А оттого, что люди
хотят жить дурною жизнью, а разум, если он
не заглушен, показывает, что жизнь их дурная.
Страдать можно только телом; дух
не знает страданий. Чем слабее духовная жизнь, тем сильнее страдания. И потому, если
не хочешь страдать, живи больше душою, а меньше телом.
Не будем говорить, что грязь — наш удел,
не будем «философски» или «поэтически» лгать, оправдывая себя, — будем твердо помнить, что зло есть зло и мы
не хотим делать его.
Христианское учение
не дает одинаких правил для всех; оно во всем только указывает то совершенство, к которому надо приближаться; то же и в половом вопросе: совершенство — это полное целомудрие. Люди же,
не понимая христианского духа,
хотят общего для всех правила. Вот для таких людей и выдуман церковный брак. Церковный брак вовсе
не христианское учреждение, потому что, разрешая в известных условиях половое общение, оно отступает от христианского требования: стремления к всё большему и большему целомудрию.
Если цель брака есть семья, то тот, кто
захочет иметь много жен и мужей, может быть, получит много удовольствия, но ни в каком случае
не будет иметь главной радости брака и оправдания брака — семьи.
Брак оправдывается и освящается только детьми, тем, что если мы
не можем сами сделать всего того, чего
хочет от нас бог, то мы хоть через детей, воспитав их, можем послужить делу божию. И потому брак, в котором супруги
не хотят иметь детей, хуже прелюбодеяния и всякого разврата.
Кто
не хочет трудиться, тот и
не ешь.
Хочешь всегда быть в добром духе — трудись до усталости, но
не через силу. От праздности люди бывают и недовольны и сердиты. То же бывает и от работы через силу.
И грабители эти бывают трех родов: одни
не видят и
не хотят видеть того, что они грабители, и с спокойным духом грабят своих братьев; другие видят, что они
не правы, но думают, что они будто бы могут оправдать свой грабеж тем, что они служат или военными, или всякими чиновниками, или учат, пишут, печатают книги, и продолжают грабить.
Стыдиться можно и должно
не какой-либо работы,
хотя бы самой нечистой, а только одного: праздной жизни.
Если
не хочешь трудиться, то или унижайся, или насилуй.
— Как
не хотеть, барин, страсть хочется!
Большинство людей нашего мира,
хотя и
не знают подробностей этих успокоительных объяснений науки, так же, как и многие прежние люди
не знали в подробности теологических объяснений, оправдывающих их положение, — все все-таки знают, что объяснение это есть, что ученые, умные люди продолжают доказывать, что теперешний порядок вещей таков, каким он и должен быть, и что поэтому можно спокойно жить в этом порядке вещей,
не стараясь изменить его.
Буддисты говорят, что всякий грех от глупости. Это справедливо обо всех грехах, особенно же о недоброжелательстве. Рыбак или птицелов сердится на рыбу или птицу за то, что он
не поймал ее, а я на человека за то, что он делает для себя то, что ему нужно, а
не то, что я
хотел бы от него. Разве это
не одинаково глупо?
Человек бранит, оскорбляет тебя —
не поддавайся ему,
не становись на тот путь, на который он
хочет завести тебя,
не делай того же, что он.
«Будь осторожен, когда
хочешь в человеке бить по дьяволу, — как бы
не задеть в нем бога». Это значит то, что, осуждая человека,
не забывай того, что в нем дух божий.
Если у человека глаза заболели и он ослеп, то ведь ты
не скажешь, что его надо за это наказывать. Так почему же ты
хочешь наказать такого человека, который лишен того, что дороже глаз, лишен самого большого блага — умения жить разумно?
Не сердиться нужно на таких людей, а только жалеть их.
Если
хочешь упрекать человека за его несообразности, то
не называй его поступки или слова глупостями,
не говори и
не думай, что то, что он сделал или сказал,
не имеет никакого смысла.
Не чувствуешь любви к людям, сиди смирно, занимайся собой, вещами, чем
хочешь, но только
не людьми. Только позволь себе обращаться с людьми без любви, и
не успеешь оглянуться, как станешь
не человеком, а зверем, и людям повредишь и себя замучаешь.
Пусть
не делает зла другому тот, кто
не хочет жить в печали и горести.