Неточные совпадения
Кто-то подходит к двери. Я спрашиваю: Кто там? Отвечают: — Я. — Кто я? — Да я, — отвечает тот, кто пришел. А пришел крестьянский мальчик. Он удивляется тому, что можно спрашивать о том, кто это я. Он удивляется потому, что чувствует в себе то единое
духовное существо, которое одно во всех, и потому удивляется тому, что можно спрашивать о том, что должно
быть известно всякому. Он отвечает о
духовном я, я же спрашиваю о том окошке, через которое смотрит это я.
Когда мы говорим: «это
было, это
будет или может
быть», то мы говорим про жизнь телесную. Но, кроме жизни телесной, которая
была и
будет, мы знаем в себе еще другую жизнь: жизнь
духовную. А
духовная жизнь не
была, не
будет, а сейчас
есть. Эта-то жизнь и
есть настоящая жизнь.
В каждом человеке живут два человека: один слепой, телесный, а другой зрячий,
духовный. Один — слепой человек —
ест,
пьет, работает, отдыхает, плодится и делает всё это, как заведенные часы. Другой — зрячий,
духовный человек — сам ничего не делает, а только одобряет или не одобряет то, что делает слепой, животный человек.
Прежде всего пробуждается в человеке сознание своей отделенности от всего остального вещества, то
есть своего тела. Потом сознание того, что отделено, то
есть своей души, и потом сознание того, от чего отделена эта
духовная основа жизни — сознание всего — бога.
Вот это-то то, что сознает свое отделение от всего, от бога, и
есть то единое
духовное существо, которое живет в каждом человеке.
Как бы ни
был дурен, несправедлив, глуп, неприятен человек, помни, что, переставая уважать его, ты этим обрываешь свою связь не с ним одним, а со всем
духовным миром.
Хорошо при встрече с каждым человеком, хотя бы он казался самым неприятным и противным тебе, вспомнить, что ты имеешь через этого человека возможность общения с тем
духовным началом, которое живет в нем, в тебе и во всем мире, и потому не тяготиться этим общением, а
быть благодарным за то, что имеешь это благо.
Если человек поглубже подумает об этом и узнает, что думали об этом же мудрые люди мира, он поймет, что вещественный мир, который никогда не начался и никогда не кончится и которому нет и не может
быть предела во все стороны, не
есть что-либо действительное, а
есть только наша мечта, и что поэтому-то что-то, от чего мы чувствуем себя отделенными,
есть нечто, не имеющее ни начала, ни конца ни по времени, ни по месту, а
есть нечто невещественное,
духовное.
Вот это нечто
духовное, что человек признает своим началом, и
есть то, что все мудрые люди называли и называют богом.
Я знаю в себе отделенное от всего
духовное существо. Таким же отделенным от всего я знаю такое же
духовное существо и в других людях. Но если я знаю это
духовное существо в себе и знаю его в других существах, то оно не может не
быть и само в себе. Вот это-то существо само в себе мы и называем богом.
Духовное мое «я» не сродно моему телу, — стало
быть, оно в теле не по своей воле, а по чьей-то высшей воле.
То, что разумному существу, человеку, несвойственно предаваться сластолюбию, а свойственно всегда бороться с ним, всякий может на опыте узнать из того, что чем больше человек удовлетворяет требованиям тела, тем слабее становятся его
духовные силы. И наоборот. Великие мудрецы и святые
были воздержны и целомудренны.
«Где
будет сокровище ваше, там
будет и сердце ваше», — сказано в евангелии. Если сокровищем своим человек
будет считать свое тело, он и
будет полагать свои силы на то, чтобы у него для тела
были вкусные кушанья, покойные помещения, красивая одежда и всякие удовольствия. А чем больше полагает человек свои силы на тело, тем меньше у него останется их для жизни
духовной.
Называют одним и тем же словом любовь
духовную — любовь к богу и ближнему, и любовь плотскую мужчины к женщине или женщины к мужчине. Это большая ошибка. Нет ничего общего между этими двумя чувствами. Первое —
духовная любовь к богу и ближнему —
есть голос бога, второе — половая любовь между мужчиной и женщиной — голос животного.
Человек живет и телесной и
духовной жизнью. И
есть закон телесной и закон
духовной жизни. Закон телесной жизни — труд. Закон
духовной жизни — любовь. Если человек нарушил закон телесной жизни — закон труда, он неизбежно нарушит и
духовный — закон любви.
Отчего человеку хочется
быть богатым? Отчего ему нужны дорогие лошади, хорошие одежды, прекрасные комнаты, право на вход в публичные места, увеселения? Только от недостатка
духовной жизни.
Дайте этому человеку внутреннюю,
духовную жизнь, и ему ничего этого не
будет нужно.
Не надо ни особенно презирать, ни особенно почитать никакого человека.
Будешь презирать человека — не оценишь того добра, которое
есть в нем.
Будешь слишком почитать человека,
будешь слишком много требовать от него. Для того, чтобы не ошибиться, надо презирать, так же как и в себе, телесное человека и уважать его как
духовное существо, в котором живет дух божий.
Человек считает себя лучше других людей только тогда, когда он живет телесной жизнью. Тело одно может
быть сильнее, больше, лучше другого, но если человек живет
духовной жизнью, то ему нельзя считать себя лучше других, потому что душа одна и та же у всех.
Какой бы ни
был в наше время человек,
будь он самый образованный,
будь он простой рабочий,
будь он философ, ученый,
будь он невежда,
будь он богач,
будь он нищий,
будь он
духовное лицо какого бы то ни
было исповедания,
будь он военный, — всякий человек нашего времени знает, что люди все имеют одинаковые права на жизнь и блага мира, что одни люди не лучше и не хуже других, что все люди равные. А между тем всякий живет так, как будто не знает этого. Так сильно еще между людьми заблуждение о неравенстве людей.
Считать людей одних выше, других ниже, неравными между собою, могут только люди, живущие одной телесной жизнью. Если человек живет
духовной жизнью, для него не может
быть неравенства.
Во всех случаях, где употребляется насилие, прилагай разумное убеждение, и ты редко потеряешь в мирском смысле и всегда
будешь в большом выигрыше в
духовном.
Самое важное для тебя то, как ты сам себя понимаешь, потому что от этого ты
будешь или счастлив, или несчастлив, а никак не от того, как другие
будут понимать тебя. И потому не думай о суждении людском, а только о том, как тебе не ослабить, а усилить свою
духовную жизнь.
Просить бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т. п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано всё, что нам нужно. Молитва может
быть о том, чтобы бог помог нам жить
духовной жизнью, такой жизнью, при которой всё, что случается с нами, всё
было бы нам на благо. Просительная же молитва о вещественном
есть только самообольщение.
Вся истинная жизнь человеческая
есть не что иное, как постепенный переход от низшей, животной природы к всё большему и большему сознанию жизни
духовной.
Человек закричал бы от боли, если бы, не работая, почувствовал в мышцах ту боль, которую он, не замечая ее, испытывает при работе. Точно так же и человек, не работающий
духовную работу над своим внутренним миром, испытывает мучительную боль от тех невзгод, которые, не замечая их, переносит человек, полагающий главное дело жизни в усилии для освобождения себя от грехов, соблазнов и суеверий, то
есть в нравственном совершенствовании.
Хорошо почаще вспоминать о том, что наша истинная жизнь не одна наружная, телесная, какую мы проживаем здесь, на земле, на наших глазах, но что вместе с этой жизнью
есть в нас и другая, внутренняя жизнь,
духовная, которой не
было начала и нет конца.
Живя
духовной жизнью, то
есть заодно с богом, человек, хотя и не может знать последствий своих поступков, знает наверное, что последствия эти
будут благие.
Самоотречение не
есть отречение от себя, а только перенесение своего я из животного существа в
духовное. Отрекаться от себя не значит отрекаться от жизни. Напротив, отрекаться от жизни плотской значит усиливать свою истинную
духовную жизнь.
Для того, чтобы понять, как необходимо отрекаться от плотской жизни для жизни
духовной, стоит только представить себе, как ужасна, отвратительна
была бы жизнь человека, вся отданная одним телесным, животным желаниям. Настоящая человеческая жизнь начинается только тогда, когда начинается отречение человека от животности.
Неверно думают и говорят, что для исполнения назначения жизни и для блага нужны здоровье, достаток и вообще благоприятные внешние условия. Это неправда: здоровье, достаток и благоприятные условия не нужны для исполнения назначения и для блага. Нам дана возможность блага
духовной жизни, ничем не могущего
быть нарушенным, блага увеличения в себе любви. Только надо верить в эту
духовную жизнь, перенести в нее все свои усилия.
Мне противна моя жизнь; я чувствую, что весь в грехах. — только вылезу из одного, попадаю в другой. Как мне хоть сколько-нибудь исправить свою жизнь? Одно
есть самое действительное средство: признать свою жизнь в духе, а не в теле, не участвовать в гадких делах телесной жизни. Только пожелай всей душой этого, и ты увидишь, как сейчас же сама собой станет исправляться твоя жизнь. Она
была дурная только оттого, что ты своей
духовной жизнью служил телесной жизни.
Смирение
есть последствие перенесения человеком своих желаний из области вещественной в область
духовную.
В начале жизни человек не знает этого и думает, что жизнь его в его теле. Но чем больше он живет, тем больше он узнает, что настоящая его жизнь — в духе, а не в теле. Вся жизнь человека в том, чтобы всё больше и больше узнавать это. Знание же дается нам легче и вернее всего страданиями тела. Так что именно страдания тела делают жизнь нашу такою, какою она должна
быть:
духовною.
Но дело в том, что жизнь людей, не признающих
духовной жизни, не может не
быть бессмысленна и бедственна.
Чем хуже становится человеку телесно, тем лучше ему становится духовно. И потому человеку не может
быть дурно.
Духовное и телесное — это как два конца коромысла весов: чем тяжелее телесное, тем выше поднимается конец
духовный, тем лучше душе, и наоборот.
Будь что
будет, если чувствуешь спокойствие совести, если чувствуешь, что делаешь то, чего требует от тебя твоя
духовная сущность.
Только знай и верь, что всё, что случается с тобой, ведет тебя к твоему истинному,
духовному благу, и ты
будешь встречать болезни, бедность, позор, — всё то, что считается людьми бедствиями, — не как бедствия, а как то, что нужно для твоего блага, как земледелец принимает нужный для его поля дождь, измочивший его, как больной принимает горькое лекарство.
Смерть так легко избавляет от всех затруднений и бедствий, что неверующие в бессмертие люди должны бы желать ее. Люди же, верующие в бессмертие, ожидающие новой жизни, еще больше должны бы
были желать ее. Отчего же большинство людей не желает ее? А оттого, что большинство людей живет телесной, а не
духовной жизнью.
Если бы человек жил вполне
духовной жизнью, для него не
было бы ни страданий, ни смерти.
Но если эти желания изменились во мне и заменились другим желанием — исполнять волю бога, отдаться ему в том виде, в котором я теперь, и во всех возможных видах, в которых могу
быть, то чем больше заменились мои телесные желания
духовными, тем меньше страшна становилась мне смерть.
Какую цену
будет иметь для нас всё это, когда потускнеют наши глаза и сделаются глухи наши уши. Спокойны в тот час мы можем
быть только тогда, когда не переставая не только берегли вверенный нам талант
духовной жизни, но увеличивали его до той степени, при которой уничтожение тела перестает
быть страшным.
Дверь неба открыта для тебя ровно настолько, насколько тебе нужно. Освободись от забот и тревог и направь свою душу на
духовное. Пусть твои поступки
будут руководимы тобою, а не событиями. Не
будь из тех, цель поступков которых — награда.
Будь внимателен, совершай свой долг, оставь мысль о последствиях, так чтобы тебе
было всё равно, кончится ли дело приятно или неприятно для тебя.
Для того, чтобы жить и не мучиться, надо надеяться на радости впереди себя. А какая же может
быть надежда радости, когда впереди только старость и смерть? Как же
быть? А так: чтобы полагать свою жизнь не в телесных благах, а в
духовных, не в том, чтобы становиться ученее, богаче, знатнее, а в том, чтобы становиться всё добрее и добрее, любовнее и любовнее, всё больше и больше освобождаться от тела, — тогда и старость и смерть станут не пугалом и мучением, а тем самым, чего желаешь.
Мы наверное знаем, что тело оставляется тем, что живило его, и перестает
быть отделенным от вещественного мира, соединяется с ним, когда в последние, предсмертные минуты
духовное начало оставляет тело. О том же, переходит ли
духовное начало, дававшее жизнь телу, в другую, опять ограниченную, форму жизни или соединяется с тем безвременным, внепространственным началом, которое давало ему жизнь, мы ничего не знаем и не можем знать.
Тот, кто положил свою жизнь в освобождении своего
духовного я от тела, не может
быть недоволен, потому что то, чего он желает, всегда совершается.
Жизнь человеческая
есть неперестающее воссоединение отделенного телом
духовного существа с тем, с чем оно сознает себя единым.
Тот, кто положил жизнь свою в
духовном совершенствовании, не может
быть недоволен, потому что то, чего он желает, всегда в его власти.