Неточные совпадения
«Видно, Ванюша прав! — подумал Оленин: — Татарин благороднее», и, провожаемый бранью бабуки Улитки, вышел из
хаты.
В то время как он выходил, Марьяна, как была
в одной розовой рубахе, но уже до самых глаз повязанная белым платком, неожиданно шмыгнула мимо его из сеней. Быстро постукивая по сходцам босыми ногами, она сбежала с крыльца, приостановилась, порывисто оглянулась смеющимися глазами на молодого человека и скрылась за
углом хаты.
Он легко и ловко перешагнул через порог, освободился от ружья, поставил его
в угол, быстрым взглядом окинул и оценил сложенные
в хате пожитки и вывернутыми ногами
в поршнях, не топая, вышел на средину комнаты.
— Да, им хорошо, как две
хаты есть, — вмешалась за Марьяну старуха: — а вот к Фомушкиным тоже ихнего начальника отвели, так, бают, весь
угол добром загородил, а с своею семьей деваться некуда. Слыхано ли дело, целую орду
в станицу пригнали! Что будешь делать, — сказала она. — И каку черную немочь они тут работать будут!
Когда они вошли
в хату, всё действительно было готово, и Устенька оправляла пуховики
в стене. На столе, накрытом несоразмерно малою салфеткой, стоял графин с чихирем и сушеная рыба.
В хате пахло тестом и виноградом. Человек шесть девок,
в нарядных бешметах и необвязанные платками, как обыкновенно, жались
в углу за печкою, шептались, смеялись и фыркали.
Обе девки побежали. Оленин пошел один, вспоминая всё, чтò было. Он целый вечер провел с ней вдвоем
в углу, около печки. Устенька ни на минуту не выходила из
хаты и возилась с другими девками и Белецким. Оленин шопотом говорил с Марьянкой.
Неточные совпадения
Я взошел
в хату: две лавки и стол, да огромный сундук возле печи составляли всю ее мебель. На стене ни одного образа — дурной знак!
В разбитое стекло врывался морской ветер. Я вытащил из чемодана восковой огарок и, засветив его, стал раскладывать вещи, поставив
в угол шашку и ружье, пистолеты положил на стол, разостлал бурку на лавке, казак свою на другой; через десять минут он захрапел, но я не мог заснуть: передо мной во мраке все вертелся мальчик с белыми глазами.
Кузнец рассеянно оглядывал
углы своей
хаты, вслушиваясь по временам
в далеко разносившиеся песни колядующих; наконец остановил глаза на мешках: «Зачем тут лежат эти мешки? их давно бы пора убрать отсюда. Через эту глупую любовь я одурел совсем. Завтра праздник, а
в хате до сих пор лежит всякая дрянь. Отнести их
в кузницу!»
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись на третий день, долго осматривал он
углы своей
хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что
в ногах брякнуло. Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что искал какого-то клада, что было ему одному страшно
в лесу… Но за какую цену, как достался он, этого никаким образом не мог понять.
Под самым покутом, [Покут — почетный
угол в хате.] на почетном месте, сидел гость — низенький, толстенький человечек с маленькими, вечно смеющимися глазками,
в которых, кажется, написано было то удовольствие, с каким курил он свою коротенькую люльку, поминутно сплевывая и придавливая пальцем вылезавший из нее превращенный
в золу табак.
Райнер, удерживая одною рукою хлещущую фонтаном кровь, хотел позвать кого-нибудь из ночевавшей
в сенях прислуги, но прежде, чем он успел произнесть чье-нибудь имя,
хата потряслась от страшного удара, и
в углу ее над самою головою Райнера образовалась щель,
в которую так и зашипела змеею буря.