Петр Семенович (к Марье Ивановне). Да растолкуйте мне, Marie, что такое это новое направление. Ну, либералы: земство, конституция, школы, читальни и tout ce qui s'en'suit [все то, что из этого следует (франц.)], —
это я понимаю. Ну, социалисты: les grèves [стачки (франц.)], восьмичасовой день, — я тоже понимаю. Ну, а это что же? Растолкуйте мне.
Неточные совпадения
Александра Ивановна. Как не спрашивают?
Я спрашиваю. Он вчера
мне говорит, что в Евангелии сказано: просящему дай. Так ведь
это надо
понимать в каком смысле?
Александра Ивановна. Да вот ты растолкуй ей
это. Она никогда не
поймет, да и
я не
пойму, и никто в мире не
поймет, чтобы надо было заботиться о чужих людях, а своих детей бросить. Вот
это ты Маше растолкуй.
Николай Иванович. Маша, ради бога, не волнуйся, а выслушай
меня.
Я ничего ни даю, ни не даю. Поступать в военную службу охотой
я считаю или глупым, безумным поступком, свойственным дикому человеку, если он не
понимает всей гнусности
этого дела, или подлым, если
это делается для расчета…
Николай Иванович.
Эта притча почему-то
мне яснее всего показала, в чем была моя ошибка.
Я думал, как те виноградари, что сад их собственность, что моя жизнь — моя, и все было ужасно; но только что
я понял, что жизнь моя — не моя, но что
я послан в мир, чтоб делать дело божье.
Княгиня.
Я не знаю, милая Марья Ивановна, но
мне кажется, что вы слишком берете все
это к сердцу.
Я понимаю его.
Это такое высокое настроение. Ну и что ж, если он и будет раздавать бедным? Мы и так слишком много о себе думаем.
Княгиня. Да, теперь
я понимаю, что
это гораздо серьезнее, чем
я думала.
Но когда
я понял это,
понял, что все имеют равные права на жизнь, вся жизнь моя перевернулась.
Николай Иванович.
Я понимаю, что вам странно видеть, что в
этом доме, где столько лишнего,
я хочу зарабатывать.
Николай Иванович. Он хорошо сделал, что не зашел ко
мне; он знает, что
я ничего ему иного не могу сказать, как то, что он сам знает. Он сам говорил
мне, что оттого и вышел в отставку, что
понимает, что нет более не только беззаконной, жестокой, зверской деятельности, как та, которая вся направлена только на убийство, но что нет унизительнее, подлее ее — подчиняться во всем и беспрекословно первому встречному, старшему чином; он все
это знает.
Николай Иванович. И он, и другие, и Тоня, и Василий Никанорович. Да
мне все равно. Если бы никто не
понимал,
это не изменило бы.
Николай Иванович. Не могу
я, с тех пор как
я понял, что мы все братья,
я уже не могу не видеть
этого и не страдать.
Николай Иванович (сердится). Ну, все равно.
Я только прошу
меня понять.
Я все-таки считаю истину истиной. Так
мне это больно. И тут дома, вхожу, вижу елка, бал, трата сотен, когда люди мрут с голода. Не ногу
я так жить. Пожалей
меня,
я измучился. Отпусти
меня. Прощай.
— О нет! к чему это? Напротив, я готова покоряться, только неравенство тяжело. А уважать себя и покоряться,
это я понимаю; это счастье; но подчиненное существование… Нет, довольно и так.
— Профессор Захарьин в Ливадии, во дворце, орал и топал ногами на придворных за то, что они поместили больного царя в плохую комнату, — вот
это я понимаю! Вот это власть ума и знания…
— Да, темная… «Чин из четырнадцати овчин —
это я понимаю, так как я сама за чиновником была. Это значит, что он четырнадцатого класса. А насчет имени и рекомендаций, прямо объявляет, что насчет рекомендаций, говорит, я ими пренебрегаю и у меня их нет, а я гениальные мысли имею и знаю достойных людей, которые всякий мой план готовы привести за триста рублей в исполнение».
Неточные совпадения
Стародум. Как
понимать должно тому, у кого она в душе. Обойми
меня, друг мой! Извини мое простосердечие.
Я друг честных людей.
Это чувство вкоренено в мое воспитание. В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.
"В первый раз сегодня
я понял, — писал он по
этому случаю Пфейферше, — что значит слова: всладце уязви мя, которые вы сказали
мне при первом свидании, дорогая сестра моя по духу!
— Ты
понимаешь это,
я надеюсь? — сказал отец.
Я старый человек, ничего в
этом не
понимаю, но ему Бог
это послал.
—
Я, напротив, полагаю, что
эти два вопроса неразрывно связаны, — сказал Песцов, —
это ложный круг. Женщина лишена прав по недостатку образования, а недостаток образования происходит от отсутствия прав. — Надо не забывать того, что порабощение женщин так велико и старо, что мы часто не хотим
понимать ту пучину, которая отделяет их от нас, — говорил он.