Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и
убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этою силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Неточные совпадения
Только когда убивали или ранили
людей, он морщился и, отворачиваясь от
убитого, сердито кричал на
людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело.
На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько
человек убитых и раненых, которых не успели подобрать.
На поле, как копны на хорошей пашне, лежало
человек десять, пятнадцать
убитых, раненых на каждой десятине места.
На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок-мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и уезжали по той же плотине, запыленные мукой, с белыми возами — на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти
люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно так же
убитыми.
Все те прежние приемы, бывало неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer, [железных
людей,] все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия о
убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько
человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали
убитых и уносили раненых.
Над всем полем, прежде столь весело-красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма, и пахло странною кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на
убитых, на раненых, на испуганных и на изнуренных, и на сомневающихся
людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно,
люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что̀ вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха,
людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть
убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что́ хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти
люди ужаснуться того, что́ они делали, бросить всё и побежать куда попало.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены
убитые, не назначены новые начальники на места
убитых, не наелись и не выспались
люди.
Он не мог им сказать то, чтò мы говорим теперь: зачем сраженье и загораживанье дороги и потеря своих
людей и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем всё это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, чтò они могли бы понять — он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали на него, и рвали, и метали, и куражились над
убитым зверем.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что потеряв ранеными и
убитыми во всё время движения от Тарутина не более пяти тысяч
человек, не потеряв сотни
людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Неточные совпадения
Он был бледный,
убитый, в том бесчувственно-страшном состоянии, в каком бывает
человек, видящий перед собою черную, неотвратимую смерть, это страшилище, противное естеству нашему…
— Нет, — ответил Самгин и пошел быстрее, но через несколько шагов девушка обогнала его, ее, как ребенка, нес на руках большой, рыжебородый
человек. Трое, спешным шагом, пронесли
убитого или раненого, тот из них, который поддерживал голову его, — курил. Сзади Самгина кто-то тяжело, точно лошадь, вздохнул.
Он припомнил всё, что говорилось о Протопопове:
человек политически неопределенный и даже не очень грамотный, но ловкий, гибкий, бойкий, в его бойкости замечают что-то нездоровое. Провинциал, из мелких симбирских дворян, владелец суконной фабрики, наследовал ее после смерти жандармского генерала Сильверстова,
убитого в Париже поляком-революционером Подлевским. В общем —
человек мутный, ничтожный.
Мимо Самгина пронесли во двор
убитого солдата, — за руки держал его
человек с ватой в ухе, за ноги — студент Панфилов.
Он решил написать статью, которая бы вскрыла символический смысл этих похорон. Нужно рассказать, что в лице
убитого незначительного
человека Москва, Россия снова хоронит всех, кто пожертвовал жизнь свою борьбе за свободу в каторге, в тюрьмах, в ссылке, в эмиграции. Да, хоронили Герцена, Бакунина, Петрашевского,
людей 1-го марта и тысячи
людей,
убитых девятого января.