Неточные совпадения
Потом попал в передел к директору,
ну, тут тоже сноровку надо иметь! ждет, бывало, сердечный, у двери кабинета, и не для того совсем, чтоб что-нибудь сообщить,
а только чтобы показать, что готов, мол… хоть на куски!
Ну, и почтен был за это в свое время…
А нынче, друзья мои, этого не любят! Нынче нашего брата, фрондера, за ушко да на солнышко… за истину-то! Вот, когда я умру… тогда отдайте все Каткову! Никому, кроме Каткова! хочу лечь рядом с стариком Вигелем.
— Принеси ты мне, Семен, этой рыбки — знаешь? — командовал полициймейстер в передней. —
А вы, Надежда Петровна, все еще в слезах! Матушка! голубушка! да что ж это такое? — продолжал он, входя в комнату, —
ну, поплакали!
ну и будет! глазки-то, глазки-то зачем же портить!
—
Ну да, есть резон!
а вы бы, сударыня, и об нас, грешных, тоже подумали!
— Ведь этот Данилыч-то из простых был!
Ну да; покойница бабушка рассказывала, что она сама раз видела, как он к покойной великой княгине Софье Алексеевне…
а как Хованский-то был хорош! Покойница царица Тамара сама говорила мне, что однажды на балу у Матрены Балк…
—
А та и причина, что до вашества у нас на этом месте сряду десять фофанов сидело…
ну, и насидели!
— Господин Штановский! я имел честь заметить вам, что ваша речь впереди! Господа! Я уверен, что имея такого опытного и достойного руководителя, как Садок Сосфенович (пожатие руки вице-губернатору), вы ничего не придумаете лучшего, как следовать его советам! Ну-с,
а теперь поговорим собственно о делах. В каком, например, положении у вас недоимки?
— Гм… об этом нужно подумать!
Ну,
а политического ничего нет?
—
Ну, уж извини меня, Татьяна Михайловна!
а что правда, то правда!
— С Яковом Филиппычем это, вашество, бывает-с, — вступился один из партнеров, очевидно, смущенный, —
а ну-те, я повистую!
— Согласитесь сами, — говорил он, — вот теперь у нас выборы —
ну где же бы мне, при моих занятиях, управить таким обширным делом?
А так как я знаю, что там у меня верный человек, то я спокоен! Я уверен, что там ничего такого не сделается, что было бы противно моим интересам!
Петенька гамкнул что-то в ответ. Спутники опять переглянулись; опытные сказали себе: «
Ну да, это он! это наш!», неопытные: «Эге! как нынче чимпандзе-то выравниваться начали!»
А советник ревизского отделения Ядришников, рискнувший на лишних шесть целковых, чтобы посмотреть, что делается в вагонах первого класса, взглянул на Митеньку до того почтительно, что у того начало пучить живот от удовольствия.
—
Ну,
а не против меня? — допрашивает Marie.
— Что ж, православные, по мере силы-возможности каждого есть долг и обязанность!
А ну-тко, Господи благослови! ура!
— Нет, это все не то! — думалось ему. — Если б я собственными глазами не видел: «закон» —
ну, тогда точно! И я бы мог жалованье получать, и закон бы своим порядком в шкафу стоял. Но теперь ведь я видел, стало быть, знаю, стало быть, даже неведением отговариваться не могу. Как ни поверни,
а соблюдать должен.
А попробуй-ка я соблюдать — да тут один Прохоров такую задачу задаст, что ног не унесешь!
—
Ну, и пущай его! закон в шкафу стоит,
а ты напирай!
— Живем, сударь. Только, надо сказать, житье наше такое: и жить-то бы не надо, да и умирать не хочется. Не разберешь.
А тоже вот хоть бы и я: такое ли прежде мое житье было! Дом-то полная чаша была, хоть кто приходи — не стыдно! И мы в гости — и к нам гости!
Ну,
а теперь — не прогневайся! Один день с квасом,
а другой и так всухомятку поедим.
Ну,
а вы, сударь, чай, много суммы-то получаете?
— Mais oui… le tableau n’est pas de plus agrèables… [Надеюсь, это достаточно печально,
а? что ты на это скажешь? —
Ну, конечно… картина не из приятных… (фр.)]
— Вы, гражданские, вечно с делами!
А посмотришь, дела-то ваши все вместе выеденного яйца не стоят!
Ну, сказывай, что еще накуролесил?
—
Ну нет-с! вы не знаете! вы здесь сидите,
а о том и не знаете, какие везде пошли превратные толкования!
—
Ну да, по примеру. Оттого мы, благонамеренные, и слабы, что все врозь идем. Нет чтобы хорошему примеру подражать,
а всё как бы на смех друг друга поднять норовим!
—
Ну, как же не смешно — посуди ты сам. Идешь ты невесть куда, с сатаной полемику вести хочешь!
А я так думаю, что из всего этого пикник у вас, у благонамеренных, выйдет! Делать тебе нечего — вот что!
—
Ну, не хочешь, как хочешь.
А то закусил бы ин! Это все у тебя от думы. Брось! пущай другие думают! Эку сухоту себе нашел: завидно, что другие делами занимаются — зачем не к нему все дела приписаны!
Ну, да уж прощай, прощай! Вижу, что сердишься! Увидишься с сатаной — плюнь ему от меня в глаза! Только вряд ли увидишь ты его. Потому, живем мы здесь в благочестии и во всяком благом поспешении, властям предержащим повинуемся, старших почитаем — неповадно ему у нас!
Но ни он, ни Тарас Скотинин не могли определить, в чем состоит тот «дух», который они поставили себе задачею сокрушить. На вопросы по этому предмету Феденька мялся и отвечал: mais comment ne comprenez-vous pas cela? [
Ну, как вы этого не понимаете? (фр.)] Скотинин же даже не отвечал ничего,
а только усиленно вращал зрачками. Поэтому оба в конце концов рассудили за благо употреблять это слово, как нечто, не требующее толкований, но вполне ясное и твердое.
—
Ну, сделай ты хоть пример!
ну, не молись,
а только пример сделай!
—
Ну да, это так. Это опыт удачный. Но сам по себе он не имеет еще большого значения. Он важен… он действительно важен… но лишь в связи с другими подобными же опытами, долженствующими дать совершенно новые основания нашей сельской жизни. Рыбоводство, скотоводство, свиноводство, садоводство — tout se lie, tout s’enchaine dans ce monde! [Все переплетено, все связано в этом мире! (фр.)]
А моя система — это именно целый мир!
— Еще бы!
а я-то?! Но ведь мы… на нас ведь недоимок нет, да и время у нас свободное — кому до нас надобность!
Ну,
а мужик — c’est autre chose! [Это другое дело! (фр.)]
— И прекрасно. Ну-с,
а теперь далее.
—
Ну, с какой стати ты Коробочку привел? — упрекнул я его, — я сказал, что Быстрицын намеревается действовать
а la Pierre le Grand… Положим, что я употребил выражение несвойственное, даже преувеличенное, но все-таки…
— Хорошо, уступаю и в этом.
Ну, не клоповодством займется Толстолобов,
а устройством… положим, хоть фаланстеров. Ведь Толстолобов парень решительный — ему всякая штука в голову может прийти.
А на него глядя, и Феденька Кротиков возопиет:
а ну-тко я насчет собственности пройдусь! И тут же, не говоря худого слова, декретирует: жить всем, как во времена апостольские живали! Как ты думаешь, ладно так-то будет?
— Ну-с,
а теперь я вам объясню, почему и эта последняя форма делопроизводства оказывается ныне уже неудовлетворительною.
— Ну-с,
а теперь скажите мне, случалось ли вам когда-нибудь, — по обязанностям службы, s’entend, [Разумеется (фр.).] — распечатывать чужие письма? — продолжал он после минутного перерыва, последовавшего за его восклицанием.
—
Ну вот и прекрасно, — обратился ко мне помпадур, — vous allez me voir
а I’oeuvre! [Вы увидите меня за работой! (фр.)]