Неточные совпадения
— Да завтрашнего дня. Все думается: что-то завтра будет! Не то боязнь, не то раздраженье чувствуешь… смутное что-то. Стараюсь вникнуть, но до сих пор еще не разобрался. Точно находишься в обществе, в котором собравшиеся все разбрелись по углам
и шушукаются, а
ты сидишь один у стола
и пересматриваешь лежащие на нем
и давно надоевшие альбомы…
Вот это какое ощущение!
— Пустота сдавай в кортому; пашню, вероятно, крестьяне под поскотину наймут: им скот выгнать некуда. Жалованье
тебе назначаю в год двести рублей, на твоих харчах. Рассчитывай себя из доходов, а что больше выручишь — присылай.
Вот здесь, во флигельке,
и живи. А для протопления можешь сучьями пользоваться.
— Что твой Зверков! Он
и думать забыл о
тебе! Зверков! —
вот о ком вспомнил! Надо самим ехать в Петербург. Поселишься там —
и товарищи о
тебе вспомнят.
И сына определишь,
и сам место найдешь. Опять человеком сделаешься.
—
Вот что я
тебе скажу, — говорит она однажды, — хозяйство у нас так поставлено, что
и без личного надзора может идти.
— Мне на что деньги, — говорит он, — на свечку богу да на лампадное маслице у меня
и своих хватит! А
ты вот что, друг: с
тебя за потраву следует рубль, так
ты мне, вместо того, полдесятинки вспаши да сдвой, — ну,
и заборони, разумеется, — а уж посею я сам. Так мы с
тобой по-хорошему
и разойдемся.
—
Вот на этом спасибо! — благодарит Авдей, — добёр
ты, Петр Матвеич! Это так только вороги твои клеплют, будто
ты крестьянское горе сосешь… Ишь ведь!
и денежки до копеечки заплатил,
и косушку поднес; кто, кроме Петра Матвеича, так сделает? Ну, а теперь пойти к старосте, хоть пятишницу в недоимку отдать.
И то намеднись стегать меня собирался.
— Ах, как я
тебе завидую,
и тебе,
и всем вам, благородным
и преданным… но только немножко нетерпеливым!.. С каким бы удовольствием я сопровождал
тебя,
и вот… Долг приковал меня здесь,
и до шести часов я нахожусь в плену…
Ты думаешь, мне дешево достается мое возвышенье?
Начальство тоже себе на уме; скажет:
вот настоящий помощник столоначальника,
и останешься
ты аридовы веки в помощниках.
— Да, на казенной-то службе еще потерпят, — вторил ей Семен Александрыч, — а
вот частные занятия… Признаюсь,
и у меня мурашки по коже при этой мысли ползают! Однако что же
ты, наконец! все слава богу, а
тебе с чего-то вздумалось!
— Ну что, господин Попрыгунчиков, допрыгался!"Ах, хорошо, что исправникам от свистунов на орехи достается!""Ах, хорошо, что
и до губернаторов добрались!"
Вот тебе и допрыгался! Расхлебывай теперь!
— Ну да, ну да! — поощряет его собеседник-ненавистник, —
вот именно это самое
и есть! Наконец-то
ты догадался! Только, брат, надо пожарные трубы всегда наготове держать, а
ты, к сожалению, свою только теперь выкатил! Ну, да на этот раз бог простит, а на будущее время будь уж предусмотрительнее. Не глумись над исправниками вместе с свистунами, а помни, что в своем роде это тоже предержащая власть!
— А что бы
ты думал! жандарм! ведь они охранители нашего спокойствия.
И этим можно воспользоваться. Ангелочек почивает, а добрый жандарм бодрствует
и охраняет ее спокойствие… Ах, спокойствие!.. Это главное в нашей жизни! Если душа у нас спокойна, то
и мы сами спокойны. Ежели мы ничего дурного не сделали, то
и жандармы за нас спокойны.
Вот теперь завелись эти… как их… ну, все равно… Оттого мы
и неспокойны… спим, а во сне все-таки тревожимся!
— Ну,
вот и прекрасно, что
ты не скучаешь!
— А помнишь, Маня, — обращается он через стол к жене, — как мы с
тобой в Москве в Сундучный ряд бегали? Купим, бывало, сайку да по ломтю ветчины (
вот какие тогда ломти резали! — показывает он рукой) —
и сыты на весь день!
— Мой муж больной, — повторяет дама, — а меня ни за что не хотел к вам пускать.
Вот я ему
и говорю:"Сам
ты не можешь ехать, меня не пускаешь — кто же, душенька, по нашему делу будет хлопотать?"
Консультация задлилась довольно поздно. Предстояло судиться двум ворам: первый вор украл сто тысяч, а второй переукрал их у него. К несчастию, первый вор погорячился
и пожаловался на второго. Тогда первого вора спросили:"А сам
ты где сто тысяч взял?"Он смешался
и просил позволения подумать. Возник вопрос: которому из двух взять грех на себя? —
вот об этом
и должна была рассудить консультация. Очевидность говорила против первого вора.
Он торопливо перебегал на другую сторону улицы, встречая городничего, который считал как бы долгом погрозить ему пальцем
и промолвить:"Погоди! не убежишь!
вот ужо!"Исправник — тот не грозился, а прямо приступал к делу, приговаривая:"
Вот тебе!
вот тебе!" —
и даже не объясняя законных оснований.
— Говорить-то по-пустому все можно. Сколько раз я себе говорил: надо, брат Гришка, с колокольни спрыгнуть, чтобы звания, значит, от
тебя не осталось. Так
вот не прыгается, да
и все тут!
— Да
вот, например, как при крепостном праве бывало. Призовет господин Елпатьев приказчика:"Кто у
тебя целую ночь песни орал?"
И сейчас его в ухо, в другое… А приказчик, примерно, меня позовет."
Ты, черт несуразный, песни ночью орал?"
И, не дождавшись ответа, тоже — в ухо, в другое… Сладость, что ли, какая в этом битье есть?
— Стало быть,
и с причиной бить нельзя? Ну, ладно, это я у себя в трубе помелом запишу. А то, призывает меня намеднись:"
Ты, говорит, у купца Бархатникова жилетку украл?" — Нет, говорю, я отроду не воровал."Ах! так
ты еще запираться!"
И начал он меня чесать. Причесывал-причесывал, инда слезы у меня градом полились. Только, на мое счастье, в это самое время старший городовой человека привел:"
Вот он — вор, говорит,
и жилетку в кабаке сбыть хотел…"Так
вот каким нашего брата судом судят!
Намеднись господин Поваляев мял-мял мне нос, а я ему
и говорю:"
Вот вы мне нос мнете, а я от вас гривенника никогда не видал — где же, мол, правда, Василий Васильевич?"А он в ответ:"Так,
вот оно
ты об чем, бубновый валет, разговаривать стал!
— Беспременно это купец Бархатников на меня чиновника натравил. Недаром он намеднись смеялся:"
Вот ты работаешь, Гришка, а правов себе не выправил". Я, признаться, тогда не понял: это вам, брюхачам, говорю, права нужны, а мы
и без правов проживем! А теперь
вот оно что оказалось! Беспременно это его дело! Так, стало быть, завтра в протокол меня запишут, а потом прямой дорогой в кабак!
— О чем
ты говоришь — не понимаю! — ответил он, — какие отчеты, какое «дело»? какая подготовка? Я жил —
вот и все!
— Pardon! Выражение: «мелочи» — сорвалось у меня с языка. В сущности, я отнюдь не считаю своего «дела» мелочью. Напротив. Очень жалею, что
ты затеял весь этот разговор,
и даже не хочу верить, чтобы он мог серьезно
тебя интересовать. Будем каждый делать свое дело, как умеем, —
вот и все, что нужно. А теперь поговорим о другом…
—
Ты, помнится, в былое время спрашивал меня о результатах, каких я достиг. Результаты —
вот они! Дряхлая развалина
и погибший сын!