Неточные совпадения
Надобно было иметь истинно христианское терпение Петра Михайлыча, чтобы держать Гаврилыча в продолжение десяти лет сторожем при училище, потому
что инвалид, по старости лет, был и глуп, и ленив, и груб; никогда
почти ничего не прибирал, не чистил, так
что Петр Михайлыч принужден был, по крайней мере раз в месяц, нанимать на свой счет поломоек для приведения здания училища в надлежащий порядок.
В то мое время
почти в каждом городке, в каждом околотке рассказывались маленькие истории вроде того,
что какая-нибудь Анночка Савинова влюбилась без ума — о ужас! — в Ананьина, женатого человека, так
что мать принуждена была возить ее в Москву, на воды, чтоб вылечить от этой безрассудной страсти; а Катенька Макарова так неравнодушна к карабинерному поручику,
что даже на бале не в состоянии была этого скрыть и целый вечер не спускала с него глаз.
Автор однажды высказал в обществе молодых деревенских девиц,
что, по его мнению, если девушка мечтает при луне, так это прекрасно рекомендует ее сердце, — все рассмеялись и сказали в один голос: «Какие глупости мечтать!» Наш великий Пушкин, призванный, кажется, быть вечным любимцем женщин, Пушкин, которого барышни моего времени знали всего
почти наизусть, которого Татьяна была для них идеалом, — нынешние барышни
почти не читали этого Пушкина, но зато поглотили целые сотни томов Дюма и Поля Феваля [Феваль Поль (1817—1887) — французский писатель, автор бульварных романов.], и знаете ли почему? — потому
что там описывается двор, великолепные гостиные героинь и торжественные поезды.
Почти положительно можно сказать,
что прежние барышни страдали от любви; нынешние — оттого,
что у папеньки денег мало.
В маленьком городишке все пало ниц перед ее величием, тем более
что генеральша оказалась в обращении очень горда, и хотя познакомилась со всеми городскими чиновниками, но ни с кем
почти не сошлась и открыто говорила,
что она только и отдыхает душой, когда видится с князем Иваном и его милым семейством (князь Иван был подгородный богатый помещик и дальний ее родственник).
Дочь слушала и краснела, потому
что она была уже поэт и
почти каждый день потихоньку от всех писала стихи.
Полина совсем
почти прищурила глаза и начала рисовать. Калинович догадался,
что объявлением своей службы он уронил себя в мнении своих новых знакомых, и, поняв, с кем имеет дело, решился поправить это.
Все тут дело заключалось в том,
что им действительно ужасно нравились в Петербурге модные магазины, торцовая мостовая, прекрасные тротуары и газовое освещение,
чего, как известно, нет в Москве; но, кроме того, живя в ней две зимы, генеральша с известною целью давала несколько балов, ездила
почти каждый раз с дочерью в Собрание, причем рядила ее до невозможности; но ни туалет, ни таланты мамзель Полины не произвели ожидаемого впечатления: к ней даже никто не присватался.
— Ха, ха, ха! — засмеялся Петр Михайлыч добродушнейшим смехом. — Этакой смешной ветеран! Он что-нибудь не понял.
Что делать?.. Сим-то вот занят больше службой; да и бедность к тому: в нашем городке, не как в других местах, городничий не зажиреет:
почти сидит на одном жалованье, да откупщик разве поможет какой-нибудь сотней — другой.
—
Почти, — отвечал Калинович, — но дело в том,
что Пушкина нет уж в живых, — продолжал он с расстановкой, — хотя, судя по силе его таланта и по тому направлению, которое принял он в последних своих произведениях, он бы должен был сделать многое.
Такова была
почти вся с улицы видимая жизнь маленького городка, куда попал герой мой; но
что касается простосердечия, добродушия и дружелюбия, о которых объяснял Петр Михайлыч, то все это, может быть, когда-нибудь бывало в старину, а нынче всем и каждому, я думаю, было известно,
что окружный начальник каждогодно делает на исправника донос на стеснительные наезды того на казенные имения.
Невдолге после описанных мною сцен Калиновичу принесли с
почты объявление о страховом письме и о посылке на его имя. Всегда спокойный и ровный во всех своих поступках, он пришел на этот раз в сильное волнение: тотчас же пошел скорыми шагами на
почту и начал
что есть силы звонить в колокольчик. Почтмейстер отворил, по обыкновению, двери сам; но, увидев молодого смотрителя, очень сухо спросил своим мрачным голосом...
— Отстрадал, наконец, четыре года. Вот, думаю, теперь вышел кандидатом, дорога всюду открыта… Но… чтоб успевать в жизни, видно, надобно не кандидатство, а искательство и подличанье, на которое, к несчастью, я не способен. Моих же товарищей, идиотов
почти, послали и за границу и понаделили бог знает
чем, потому
что они забегали к профессорам с заднего крыльца и целовали ручки у их супруг, немецких кухарок; а мне выпало на долю это смотрительство, в котором я окончательно должен погрязнуть и задохнуться.
—
Что ж бедный!
Честь охотника для человека дороже всего, — возразил он, усиливаясь продолжать шутку, — и я хотел только вас спросить, правда это или нет?
Она очень многим по секрету сообщила,
что Настенька приходила к Калиновичу одна-одинехонька, сидела у него на кровати, и
чем они там занимались —
почти сомнения никакого нет.
— Молебен! — сказал он стоявшим на клиросе монахам, и все пошли в небольшой церковный придел, где покоились мощи угодника. Началась служба. В то время как монахи, после довольно тихого пения, запели вдруг громко: «Тебе, бога, хвалим; тебе, господи, исповедуем!» — Настенька поклонилась в землю и вдруг разрыдалась
почти до истерики, так
что Палагея Евграфовна принуждена была подойти и поднять ее. После молебна начали подходить к кресту и благословению настоятеля. Петр Михайлыч подошел первый.
Сначала она нацарапала на лоскутке бумажки страшными каракульками: «путыку шимпанзскова», а потом принялась будить спавшего на полатях Терку, которого Петр Михайлыч, по выключке его из службы, взял к себе
почти Христа ради, потому
что инвалид ничего не делал, лежал упорно или на печи, или на полатях и воды даже не хотел подсобить принести кухарке, как та ни бранила его. В этот раз Палагее Евграфовне тоже немалого стоило труда растолкать Терку, а потом втолковать ему, в
чем дело.
Всему этому, конечно, большая часть знакомых князя не верила; а если кто отчасти и верил или даже сам доподлинно знал, так не считал себя вправе разглашать, потому
что каждый
почти был если не обязан, то по крайней мере обласкан им.
Калинович отвечал,
что он имел
честь быть у них один раз.
— Без сомнения, — подхватил князь, — но,
что дороже всего было в нем, — продолжал он, ударив себя по коленке, — так это его любовь к России: он, кажется, старался изучить всякую в ней мелочь: и когда я вот бывал в последние годы его жизни в Петербурге, заезжал к нему, он
почти каждый раз говорил мне: «Помилуй, князь, ты столько лет живешь и таскаешься по провинциям: расскажи что-нибудь, как у вас, и
что там делается».
—
Что ж особенного? Был и беседовал, — отвечал Калинович коротко, но, заметив,
что Настенька,
почти не ответившая на его поклон, сидит надувшись, стал, в досаду ей, хвалить князя и заключил тем,
что он очень рад знакомству с ним, потому
что это решительно отрадный человек в провинции.
Все эти мысли и ожидания повергли моего героя
почти в лихорадочное состояние; но сколько ему ни хотелось отправиться как можно скорее к генеральше, хоть бы даже в начале седьмого, он подавил в себе это чувство и, неторопливо занявшись своим туалетом, вышел из квартиры в десятом часу, желая тем показать,
что из вежливости готов доставить удовольствие обществу, но не торопится, потому
что сам не находит в этом особенного для себя наслаждения — словом, желал поддержать тон.
Почти каждая размолвка между ними принимала такой оборот,
что Настенька из обвиняющей делалась обвиняемой.
Впрочем, Калинович, отзываясь таким образом о Полине у Годневых, был в то же время с нею чрезвычайно вежлив и внимателен, так
что она
почти могла подумать,
что он интересуется ею.
Все это судья выслушал совершенно равнодушно, вероятно, потому,
что князь говорил с такими похвалами
почти обо всех губернаторах, пока их не сменяли.
Гораздо подалее,
почти у самых сараев, собралось несколько мужиков и запели хором. Всех их покрыл запевало, который залился таким высоким и чистейшим подголоском,
что даже сидевшие на террасе господа стали прислушиваться.
— Нет, подниму, — отвечал Кадников и, взяв кресло за ножку, напрягся, сколько силы достало, покраснел, как вареный рак, и приподнял, но не сдержал: кресло покачнулось так,
что он едва остановил его, уперев в стену над самой
почти головой Калиновича.
Сначала они вышли в ржаное поле, миновав которое, прошли луга, прошли потом и перелесок, так
что от усадьбы очутились верстах в трех. Сверх обыкновения князь был молчалив и только по временам показывал на какой-нибудь открывавшийся вид и хвалил его. Калинович соглашался с ним, думая, впрочем, совершенно о другом и
почти не видя никакого вида. Перейдя через один овражек, князь вдруг остановился, подумал немного и обратился к Калиновичу...
Все мы обыкновенно в молодости очень легко смотрим на брак, тогда как это самый важный шаг в жизни, потому
что это единственный
почти случай, где для человека ошибка непоправима.
И поверьте, брак есть могила этого рода любви: мужа и жену связывает более прочное чувство — дружба, которая,
честью моею заверяю, гораздо скорее может возникнуть между людьми, женившимися совершенно холодно,
чем между страстными любовниками, потому
что они по крайней мере не падают через месяц после свадьбы с неба на землю…
Будь у вас, с позволения сказать, любовница, с которой вы прожили двадцать лет вашей жизни, и вот вы,
почти старик, говорите: «Я на ней женюсь, потому
что я ее люблю…» Молчу, ни слова не могу сказать против!..
Вот, любезный мой Яков Васильич,
что я хотел и
почти считал своей обязанностью сказать вам, и еще раз повторю: обдумайте и оглядите внимательно ваше положение.
Палагея Евграфовна расставила завтрак по крайней мере на двух столах; но Калинович ничего
почти не ел, прочие тоже, и одна только приказничиха, выпив рюмки три водки, съела два огромных куска пирога и, проговорив: «Как это бесподобно!», — так взглянула на маринованную рыбу,
что, кажется, если б не совестно было, так она и ее бы всю съела.
Два дня уже тащился на сдаточных знакомый нам тарантас по тракту к Москве. Калинович
почти не подымал головы от подушки. Купец тоже больше молчал и с каким-то упорством смотрел вдаль; но
что его там занимало — богу известно. В Серповихе, станций за несколько от Москвы, у них ямщиком очутилась баба, в мужицких только рукавицах и шапке, чтоб не очень уж признавали и забижали на дороге. Купец заметил было ей...
С мужем он больше спорил и все
почти об одном и том же предмете: тому очень нравилась, как и капитану, «История 12-го года» Данилевского, а Калинович говорил,
что это даже и не история; и к этим-то простым людям герой мой решился теперь съездить, чтобы хоть там пощекотать свое литературное самолюбие.
Спеша поскорее уйти от подобной сцены, Калинович попал на Сенную, и здесь подмокшая и сгнившая в возах живность так его ошибла по носу,
что он
почти опрометью перебежал на другую сторону, где хоть и не совсем приятно благоухало перележавшею зеленью, но все-таки это не был запах разлагающегося мяса. Из всех этих подробностей Калинович понял,
что он находится в самой демократической части города.
Время между тем подходило к сумеркам, так
что когда он подошел к Невскому, то был уже полнейший мрак: тут и там зажигались фонари, ехали,
почти непрестанной вереницей, смутно видневшиеся экипажи, и мелькали перед освещенными окнами магазинов люди, и вдруг посреди всего, бог весть откуда, раздались звуки шарманки. Калинович невольно приостановился, ему показалось,
что это плачет и стонет душа человеческая, заключенная среди мрака и снегов этого могильного города.
«
Что ж это такое? — думал он. — Неужели я так обабился,
что только около этой девчонки могу быть спокоен и весел? Нет! Это что-то больше,
чем любовь и раскаянье: это скорей какой-то страх за самого себя, страх от этих сплошной
почти массой идущих домов, широких улиц, чугунных решеток и холодом веющей Невы!»
Тоска и какой-то безотчетный страх не оставляли Калиновича, тем больше,
что он никуда
почти не выходил.
По всем практическим соображениям, он
почти наверное рассчитывал,
что тот примет его с полным вниманием и уважением, а потому, прищурившись, прочитал надпись на дверях редакторской квартиры и смело дернул за звонок.
Молодой человек как-то украдкою и болезненно взглянул, как бы ожидая,
что и его познакомят; но ему не выпало этой
чести.
— Merci! — отвечал Дубовский, торопливо выпивая вино, и, видимо, тронутый за чувствительную струну, снова продолжал: — Я был, однако, так еще осторожен,
что не позволил себе прямо отнестись в редакцию, а вот именно самого Павла Николаича, встретив в одном доме, спрашиваю,
что могу ли надеяться быть напечатан у них. Он говорил: «Очень хорошо, очень рад». Имел ли я после того право быть
почти уверен?
Калинович, ничего
почти не видевший,
что происходило на сцене, отвечал ему из приличия улыбкой. Студент опять на них посмотрел.
«Даже этот мальчишка не знает,
что я сочинитель», — подумал Калинович и уехал из театра. Возвратившись домой и улегшись в постель, он до самого
почти рассвета твердил себе мысленно: «Служить, решительно служить», между тем как приговор Зыкова,
что в нем нет художника, продолжал обливать страшным, мучительным ядом его сердце.
— Que faire! Он болен целый год, а служба не больница и не богадельня. Je vous repete encore une fois, que je n'en puis rien faire [
Что делать!.. Я повторяю вам еще раз,
что ничего сделать не могу (франц.).], — заключил директор и, спокойно отвернувшись, не взглянул даже, с каким страдальческим выражением и
почти шатаясь пошла просительница.
— Господин начальник губернии теперь пишет, — начал Забоков, выкладывая по пальцам, —
что я человек пьяный и характера буйного; но, делая извет этот, его превосходительство, вероятно, изволили забыть,
что каждый раз при проезде их по губернии я пользовался счастьем принимать их в своем доме и удостоен даже был
чести иметь их восприемником своего младшего сына; значит, если я доподлинно человек такой дурной нравственности, то каким же манером господин начальник губернии мог приближать меня к своей персоне на такую дистанцию?
Теперь вот ваш Петербург хвастает: «У нас, говорит, чиновники облагороженные»; ну, и, по-видимому, кажись бы, так следовало, кабы, кажется, и я в этаких палатах жил, — продолжал Забоков, оглядывая комнату, — так и я бы дворянскую
честь больше наблюдал, и у меня, может быть, руки не были бы в сале замараны, хоть и за масло держался; но
что ж на поверку выходит?
(Данте, «Ад»).] написал бы я на въездных сюда воротах для честных бедняков!» — заключил он и пошел в свой нумер,
почти не чувствуя, как брызгал ему в лицо дождик, заползал даже за галстук, и
что новые полусапожки его промокли насквозь.
— Да, это мое
почти решительное намерение, — отвечал молодой человек, — и я нахожу,
что идея отца совершенно ложная. По-моему, если вы теперь дворянин и писатель, почему ж я не могу быть дворянином и актером, согласитесь вы с этим?..
— Ужасно трудна, — подтвердил юноша, — но я откровенно могу вам сказать,
что вполне сочувствую ей, потому
что сам
почти в положении Гамлета. Отец мой, к несчастью, имеет привязанность к нашей бывшей гувернантке, от которой страдала наша мать и, может быть, умерла даже от нее, а теперь страдаем мы все, и я, как старший, чувствую,
что должен был бы отомстить этой женщине и не могу на это решиться, потому
что все-таки люблю и уважаю моего отца.