Неточные совпадения
— Такие чувства вам, конечно, делают
честь, и, без сомнения, вам есть
чем гордиться; но я бы на вашем месте все-таки не очень праздновал,
что незаконнорожденный… а вы точно именинник!
Замечу,
что мою мать я, вплоть до прошлого года,
почти не знал вовсе; с детства меня отдали в люди, для комфорта Версилова, об
чем, впрочем, после; а потому я никак не могу представить себе, какое у нее могло быть в то время лицо.
Вот
что он сказал мне; и если это действительно было так, то я принужден
почесть его вовсе не таким тогдашним глупым щенком, каким он сам себя для того времени аттестует.
Впрочем, он тогда же стал уверять,
что мать моя полюбила его по «приниженности»: еще бы выдумал,
что по крепостному праву! Соврал для шику, соврал против совести, против
чести и благородства!
Вот почему и случилось,
что до двадцатого года я
почти не видал моей матери, кроме двух-трех случаев мельком.
Я так и прописываю это слово: «уйти в свою идею», потому
что это выражение может обозначить
почти всю мою главную мысль — то самое, для
чего я живу на свете.
Наконец, чтобы перейти к девятнадцатому числу окончательно, скажу пока вкратце и, так сказать, мимолетом,
что я застал их всех, то есть Версилова, мать и сестру мою (последнюю я увидал в первый раз в жизни), при тяжелых обстоятельствах,
почти в нищете или накануне нищеты.
Короче, со мной он обращался как с самым зеленым подростком,
чего я
почти не мог перенести, хотя и знал,
что так будет.
Я
почти забыл о ней вовсе и уж никак не ожидал,
что она с таким значением.
Впрочем, замечу,
что и сам я
почти разделял его мнение.
Я пишу теперь, как давно отрезвившийся человек и во многом уже
почти как посторонний; но как изобразить мне тогдашнюю грусть мою (которую живо сейчас припомнил), засевшую в сердце, а главное — мое тогдашнее волнение, доходившее до такого смутного и горячего состояния,
что я даже не спал по ночам — от нетерпения моего, от загадок, которые я сам себе наставил.
Упоминаю теперь с любопытством,
что мы с ним
почти никогда и не говорили о генеральше, то есть как бы избегали говорить: избегал особенно я, а он в свою очередь избегал говорить о Версилове, и я прямо догадался,
что он не будет мне отвечать, если я задам который-нибудь из щекотливых вопросов, меня так интересовавших.
Удивлялся я тоже не раз и его лицу: оно было на вид чрезвычайно серьезное (и
почти красивое), сухое; густые седые вьющиеся волосы, открытые глаза; да и весь он был сухощав, хорошего роста; но лицо его имело какое-то неприятное,
почти неприличное свойство вдруг переменяться из необыкновенно серьезного на слишком уж игривое, так
что в первый раз видевший никак бы не ожидал этого.
На свете всегда подлостью оканчивается, и,
что хуже всего, он тогда сумел-таки
почти доказать мне,
что я заслужил неоспоримо, а я имел глупость поверить, и притом как-то решительно невозможно было не взять.
— Андрей Петрович! Веришь ли, он тогда пристал ко всем нам, как лист:
что, дескать, едим, об
чем мыслим? — то есть
почти так. Пугал и очищал: «Если ты религиозен, то как же ты не идешь в монахи?»
Почти это и требовал. Mais quelle idee! [Но
что за мысль! (франц.)] Если и правильно, то не слишком ли строго? Особенно меня любил Страшным судом пугать, меня из всех.
Что ж, он вдруг так был убит,
что все грустил, так грустил,
что ходит и на него глядеть нельзя, — и кончил тем,
что умер,
почти после полгода.
Затем произошло одно странное обстоятельство: болезненная падчерица Катерины Николавны, по-видимому, влюбилась в Версилова, или чем-то в нем поразилась, или воспламенилась его речью, или уж я этого ничего не знаю; но известно,
что Версилов одно время все
почти дни проводил около этой девушки.
Но не то смешно, когда я мечтал прежде «под одеялом», а то,
что и приехал сюда для него же, опять-таки для этого выдуманного человека,
почти забыв мои главные цели.
Возражение его прекрасно, я согласен, и делает
честь его бесспорному уму; прекрасно уже тем,
что самое простое, а самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уж перепробовано все,
что мудреней или глупей; но я знал это возражение и сам, раньше Васина; эту мысль я прочувствовал с лишком три года назад; даже мало того, в ней-то и заключается отчасти «моя идея».
— Кушать давно готово, — прибавила она,
почти сконфузившись, — суп только бы не простыл, а котлетки я сейчас велю… — Она было стала поспешно вставать, чтоб идти на кухню, и в первый раз, может быть, в целый месяц мне вдруг стало стыдно,
что она слишком уж проворно вскакивает для моих услуг, тогда как до сих пор сам же я того требовал.
Вы сходили с лестницы, чтобы сесть в карету и куда-то ехать; в Москву вы прибыли тогда один, после чрезвычайно долгого отсутствия и на короткое время, так
что вас всюду расхватали и вы
почти не жили дома.
— По мере как я читал, вы улыбались, но я и до половины не дошел, как вы остановили меня, позвонили и вошедшему слуге приказали попросить Татьяну Павловну, которая немедленно прибежала с таким веселым видом,
что я, видя ее накануне,
почти теперь не узнал.
Отец твой, Макар Иваныч, не то
что просил, а
почти требовал, чтоб вас, детей его, из низших сословий не выводить.
— О
чести оставим; к тому же твой ответ непременно должен быть демократичен; но если так, то за
что же ты обвиняешь меня?
Вот почему я и предпочел
почти во всем замолчать, а не потому только,
что это легче, и, признаюсь, не раскаиваюсь.
Короче, я объяснил ему кратко и ясно,
что, кроме него, у меня в Петербурге нет решительно никого, кого бы я мог послать, ввиду чрезвычайного дела
чести, вместо секунданта;
что он старый товарищ и отказаться поэтому даже не имеет и права, а
что вызвать я желаю гвардии поручика князя Сокольского за то,
что, год с лишком назад, он, в Эмсе, дал отцу моему, Версилову, пощечину.
Замечу при этом,
что Ефим даже очень подробно знал все мои семейные обстоятельства, отношения мои к Версилову и
почти все,
что я сам знал из истории Версилова; я же ему в разное время и сообщил, кроме, разумеется, некоторых секретов.
Во-первых, нахалу князю будет доказано,
что есть еще люди, понимающие
честь, и в нашем сословии, а во-вторых, будет пристыжен Версилов и вынесет урок.
У Васина, на Фонтанке у Семеновского моста, очутился я
почти ровно в двенадцать часов, но его не застал дома. Занятия свои он имел на Васильевском, домой же являлся в строго определенные часы, между прочим
почти всегда в двенадцатом. Так как, кроме того, был какой-то праздник, то я и предполагал,
что застану его наверно; не застав, расположился ждать, несмотря на то
что являлся к нему в первый раз.
Впрочем, не описывать же всех этих ничтожностей; я только хочу сказать,
что, устав ужасно, я поел чего-то в одной кухмистерской, уже
почти когда смерклось.
— Пошел вон, пошел вон, иди вон! — прокричала Татьяна Павловна,
почти толкая меня. — Не считайте ни во
что его вранье, Катерина Николаевна: я вам сказала,
что оттуда его за помешанного аттестовали!
Не то чтоб он меня так уж очень мучил, но все-таки я был потрясен до основания; и даже до того,
что обыкновенное человеческое чувство некоторого удовольствия при чужом несчастии, то есть когда кто сломает ногу, потеряет
честь, лишится любимого существа и проч., даже обыкновенное это чувство подлого удовлетворения бесследно уступило во мне другому, чрезвычайно цельному ощущению, именно горю, сожалению о Крафте, то есть сожалению ли, не знаю, но какому-то весьма сильному и доброму чувству.
Последняя отметка сделана была в дневнике перед самым выстрелом, и он замечает в ней,
что пишет
почти в темноте, едва разбирая буквы; свечку же зажечь не хочет, боясь оставить после себя пожар.
Дав слово Версилову,
что письмо это, кроме меня, никому не будет известно, я
почел уже себя не вправе объявлять о нем кому бы то ни было.
Я убедил ее (и вменяю себе это в
честь),
что мать оставить нельзя так, одну с трупом дочери, и
что хоть до завтра пусть бы она ее перевела в свою комнату.
— Да еще же бы нет! — вскричал наконец Васин (он все продолжал улыбаться, нисколько не удивляясь на меня), — да это так ведь и бывает всегда,
почти со всеми, и первым даже делом; только в этом никто не признается, да и не надо совсем признаваться, потому
что, во всяком случае, это пройдет и из этого ничего не будет.
Мне жаль,
что не могу вам сейчас сообщить всех обстоятельств; но уверяю вас
честью, я давным-давно уже смотрю на мой несчастный поступок в Эмсе с глубочайшим раскаянием.
Но я был так смущен и поражен,
что ничего
почти не разобрал, а пролепетал только,
что мне необходимо домой, затем настойчиво и быстро вышел.
— А я все ждала,
что поумнеешь. Я выглядела вас всего с самого начала, Аркадий Макарович, и как выглядела, то и стала так думать: «Ведь он придет же, ведь уж наверно кончит тем,
что придет», — ну, и положила вам лучше эту
честь самому предоставить, чтоб вы первый-то сделали шаг: «Нет, думаю, походи-ка теперь за мной!»
Но хоть я и ждал его все эти три дня и представлял себе
почти беспрерывно, как он войдет, а все-таки никак не мог вообразить наперед, хоть и воображал из всех сил, о
чем мы с ним вдруг заговорим после всего,
что произошло.
Но уж и досталось же ему от меня за это! Я стал страшным деспотом. Само собою, об этой сцене потом у нас и помину не было. Напротив, мы встретились с ним на третий же день как ни в
чем не бывало — мало того: я был
почти груб в этот второй вечер, а он тоже как будто сух. Случилось это опять у меня; я почему-то все еще не пошел к нему сам, несмотря на желание увидеть мать.
Трогало меня иногда очень,
что он, входя по вечерам,
почти каждый раз как будто робел, отворяя дверь, и в первую минуту всегда с странным беспокойством заглядывал мне в глаза: «не помешаю ли, дескать? скажи — я уйду».
Я дожил
почти до пятидесяти лет и до сих пор не ведаю: хорошо это,
что я дожил, или дурно.
Никак не запомню, по какому поводу был у нас этот памятный для меня разговор; но он даже раздражился,
чего с ним
почти никогда не случалось. Говорил страстно и без насмешки, как бы и не мне говорил. Но я опять-таки не поверил ему: не мог же он с таким, как я, говорить о таких вещах серьезно?
Он иногда восклицал наедине со мной и
почти с отчаянием про себя,
что он — «так необразован,
что он на такой ложной дороге!..» О, мы были еще тогда так дружны!..
Предупрежу тоже,
что князь в то же время и ко мне изменился, даже слишком видимо; оставались лишь какие-то мертвые формы первоначальной нашей,
почти горячей, дружбы.
Наше дворянство и теперь, потеряв права, могло бы оставаться высшим сословием, в виде хранителя
чести, света, науки и высшей идеи и,
что главное, не замыкаясь уже в отдельную касту,
что было бы смертью идеи.
— Развить? — сказал он, — нет, уж лучше не развивать, и к тому же страсть моя — говорить без развития. Право, так. И вот еще странность: случись,
что я начну развивать мысль, в которую верую, и
почти всегда так выходит,
что в конце изложения я сам перестаю веровать в излагаемое; боюсь подвергнуться и теперь. До свидания, дорогой князь: у вас я всегда непростительно разболтаюсь.
Сколько я мог заключить, гость, несмотря на любезность и кажущееся простодушие тона, был очень чопорен и, конечно, ценил себя настолько,
что визит свой мог считать за большую
честь даже кому бы то ни было.
—
Что это значит: «не ознаменовали себя»? И наконец, вы при ваших гостях
почти сравняли меня с Стебельковым.