Неточные совпадения
— Я
почту для
себя приятным долгом… — проговорил Калинович и потом прибавил, обращаясь к Петру Михайлычу: — Не угодно ли садиться? — а учителям поклонился тем поклоном, которым обыкновенно начальники дают знать подчиненным: «можете убираться»; но те сначала не поняли и не трогались с места.
Полина совсем
почти прищурила глаза и начала рисовать. Калинович догадался, что объявлением своей службы он уронил
себя в мнении своих новых знакомых, и, поняв, с кем имеет дело, решился поправить это.
А потом, когда Калинович принял предложенную Петром Михайлычем мебель и расставил ее у
себя, она пришла в какое-то
почти исступление: прибежала к Палагее Евграфовне, лицо ее пылало, глаза горели.
— Грустно и тошно становится! —
почти воскликнул Калинович, ударив
себя в грудь.
Хотя поток времени унес далеко счастливые дни моей юности, когда имел я счастие быть вашим однокашником, и фортуна поставила вас, достойно возвыся, на слишком высокую, сравнительно со мной, ступень мирских
почестей, но, питая полную уверенность в неизменность вашу во всех благородных чувствованиях и зная вашу полезную, доказанную многими опытами любовь к успехам русской литературы, беру на
себя смелость представить на ваш образованный суд сочинение в повествовательном роде одного молодого человека, воспитанника Московского университета и моего преемника по службе, который желал бы поместить свой труд в одном из петербургских периодических изданий.
— Хорошо, — подтвердил Петр Михайлыч, — суди меня бог; а я ему не прощу; сам буду писать к губернатору; он поймет чувства отца. Обидь, оскорби он меня, я бы только посмеялся: но он тронул
честь моей дочери — никогда я ему этого не прощу! — прибавил старик, ударив
себя в грудь.
Сначала она нацарапала на лоскутке бумажки страшными каракульками: «путыку шимпанзскова», а потом принялась будить спавшего на полатях Терку, которого Петр Михайлыч, по выключке его из службы, взял к
себе почти Христа ради, потому что инвалид ничего не делал, лежал упорно или на печи, или на полатях и воды даже не хотел подсобить принести кухарке, как та ни бранила его. В этот раз Палагее Евграфовне тоже немалого стоило труда растолкать Терку, а потом втолковать ему, в чем дело.
Всему этому, конечно, большая часть знакомых князя не верила; а если кто отчасти и верил или даже сам доподлинно знал, так не считал
себя вправе разглашать, потому что каждый
почти был если не обязан, то по крайней мере обласкан им.
Отнеся такое невнимание не более как к невежеству русского купечества, Петр Михайлыч в тот же день, придя на
почту отправить письмо, не преминул заговорить о любимом своем предмете с почтмейстером, которого он считал, по образованию, первым после
себя человеком.
— Maman действительно весь этот год чувствовала
себя нехорошо и
почти никого не принимала, — заговорила Полина.
И я вот, по моей кочующей жизни в России и за границей, много был знаком с разного рода писателями и художниками, начиная с какого-нибудь провинциального актера до Гете, которому имел
честь представляться в качестве русского путешественника, и, признаюсь, в каждом из них замечал что-то особенное, не похожее на нас, грешных, ну, и, кроме того, не говоря об уме (дурака писателя и артиста я не могу даже
себе представить), но, кроме ума, у большей части из них прекрасное и благородное сердце.
— Без сомнения, — подхватил князь, — но, что дороже всего было в нем, — продолжал он, ударив
себя по коленке, — так это его любовь к России: он, кажется, старался изучить всякую в ней мелочь: и когда я вот бывал в последние годы его жизни в Петербурге, заезжал к нему, он
почти каждый раз говорил мне: «Помилуй, князь, ты столько лет живешь и таскаешься по провинциям: расскажи что-нибудь, как у вас, и что там делается».
Все эти мысли и ожидания повергли моего героя
почти в лихорадочное состояние; но сколько ему ни хотелось отправиться как можно скорее к генеральше, хоть бы даже в начале седьмого, он подавил в
себе это чувство и, неторопливо занявшись своим туалетом, вышел из квартиры в десятом часу, желая тем показать, что из вежливости готов доставить удовольствие обществу, но не торопится, потому что сам не находит в этом особенного для
себя наслаждения — словом, желал поддержать тон.
Генеральша в одну неделю совсем перебралась в деревню, а дня через два были присланы князем лошади и за Калиновичем. В последний вечер перед его отъездом Настенька, оставшись с ним вдвоем, начала было плакать; Калинович вышел
почти из
себя.
После нее стали подходить только к пиву, которому зато и давали
себя знать: иная баба была и росту не более двух аршин, а выпивала
почти осьмушку ведра.
Возвратясь домой, Калинович, в первой же своей комнате, увидел капитана. Он
почти предчувствовал это и потому, совладев с
собой, довольно спокойно произнес...
«Что ж это такое? — думал он. — Неужели я так обабился, что только около этой девчонки могу быть спокоен и весел? Нет! Это что-то больше, чем любовь и раскаянье: это скорей какой-то страх за самого
себя, страх от этих сплошной
почти массой идущих домов, широких улиц, чугунных решеток и холодом веющей Невы!»
— Merci! — отвечал Дубовский, торопливо выпивая вино, и, видимо, тронутый за чувствительную струну, снова продолжал: — Я был, однако, так еще осторожен, что не позволил
себе прямо отнестись в редакцию, а вот именно самого Павла Николаича, встретив в одном доме, спрашиваю, что могу ли надеяться быть напечатан у них. Он говорил: «Очень хорошо, очень рад». Имел ли я после того право быть
почти уверен?
«Даже этот мальчишка не знает, что я сочинитель», — подумал Калинович и уехал из театра. Возвратившись домой и улегшись в постель, он до самого
почти рассвета твердил
себе мысленно: «Служить, решительно служить», между тем как приговор Зыкова, что в нем нет художника, продолжал обливать страшным, мучительным ядом его сердце.
— За мое призвание, — продолжал студент, — что я не хочу по их дудке плясать и сделаться каким-нибудь офицером, они считают меня, как и Гамлета,
почти сумасшедшим. Кажется, после всего этого можно сыграть эту роль с душой; и теперь меня собственно останавливает то, что знакомых, которые бы любили и понимали это дело, у меня нет. Самому
себе доверить невозможно, и потому, если б вы позволили мне прочесть вам эту роль… я даже принес книжку… если вы только позволите…
— Если позволите, я и книгу с
собой принес, — отвечал тот, ничего этого не замечая. — Только одному неловко; я
почти не могу… Позвольте вас просить прочесть за Юлию. Soyez si bonne! [Будьте так добры! (франц.).] — отнесся он к Настеньке.
— Пожалуйста, monsieur Калинович, не забывайте меня. Когда-нибудь на целый день; мы с вами на свободе поговорим,
почитаем. Не написали ли вы еще чего-нибудь? Привезите с
собою, пожалуйста, — сказала она.
— Да, я
почти сумасшедший! — произнес Калинович. — Но, боже мой! Боже мой! Если б она только знала мои страдания, она бы мне простила. Понимаете ли вы, что у меня тут на душе? Ад у меня тут! Пощадите меня! — говорил он, колотя
себя в грудь.
— Ведь, согласитесь, он бы недурен был
собою, но всегда у него в лице было что-то инквизиторское! — говорили они
почти открыто.
Князь
почти не слушал Медиокритского и что-то сам с
собою соображал.
Калинович
почти вышел из
себя.
— Домой, — отвечал Калинович. — Я нынче начинаю верить в предчувствие, и вот, как хочешь объясни, — продолжал он, беря
себя за голову, — но только меня как будто бы в клещи ущемил какой-то непонятный страх, так что я ясно чувствую…
почти вижу, что в эти именно минуты там, где-то на небе, по таинственной воле судеб, совершается перелом моей жизни: к худому он или к хорошему — не знаю, но только страшный перелом… страшный.
Она обвила его руками и начала целовать в темя, в лоб, в глаза. Эти искренние ласки, кажется, несколько успокоили Калиновича. Посадив невдалеке от
себя Настеньку, он сейчас же принялся писать и занимался
почти всю ночь. На другой день от него была отправлена в Петербург эстафета и куча писем. По всему было видно, что он чего-то сильно опасался и принимал против этого всевозможные меры.
Когда все власти таким образом расстановились, Калинович не заставил
себя долго дожидаться: он вышел в полной губернаторской форме, впрочем, нисколько не рисуясь, а, напротив, очень просто всем поклонившись, остановился на средине залы, так что все
почти видели его лицо.
— Но, кроме этих частных случаев, — продолжал губернатор, не поднимая глаз, — существуют, если можно так выразиться, установившиеся, вошедшие в какую-то законность злоупотребления, которые не влекут за
собой никаких жалоб, а потому
почти не оглашаются.
Все
почти чиновники, бывшие и небывшие на совещании, сказали
себе мысленно: «Прах его побери!