Неточные совпадения
— Мерси, тысячу
раз мерси, почтеннейшая. С большим удовольствием
выпью, — сказал милашка, протягивая хозяйке руку.
Обе эти девицы
были влюблены по нескольку
раз, хотя и не совсем с успехом; маменьки они боялись, слушались ее и уважали; вследствие того и в отношении папеньки разделяли вполне ее мнение, то
есть считали его совершенно за нуль и только иногда относились к нему с жалобами на младшую, Машет, которую обе они терпеть не могли, потому что она
была идолом маменьки, потому что ей шили лучшие платья и у ней
было уже до пятка женихов, тогда как им не досталось еще ни одного.
Перед ужином Антон Федотыч вошел, наконец, в комнату жены и уселся на отдаленное кресло. Впрочем, он ничего не говорил и только, облизываясь языком, весело на всех посматривал. Заветный ящик еще
раз им
был отперт.
В средине тетрадки, а именно на том самом месте, как могла заметить Татьяна Ивановна, где
были написаны знакомые нам стихи, она еще
раз поцеловала листок.
Татьяна Ивановна начинала несколько
раз опять заговаривать о Хозарове, но ответом ей
было только смущение, и потому девица Замшева решилась отправиться к двум старшим.
M-r Хозаров на этот
раз не
был, по обыкновению, любезен, потому что, поклонившись, и поклонившись, разумеется, довольно грациозно, сел и задумался.
Долго еще Варвара Александровна говорила в том же тоне. Она на этот
раз была очень откровенна. Она рассказала историю одной молодой девушки, с прекрасным, пылким сердцем и с умом образованным, которую родители выдали замуж по расчету, за человека богатого, но отжившего, желчного, в котором только и
были две страсти: честолюбие и корысть, — и эта бедная девушка, как южный цветок, пересаженный из-под родного неба на бедный свет оранжереи, сохнет и вянет с каждым днем.
Оказалось, что средство
было очень легкое и весьма надежное: у девицы Замшевой
есть приятельница — тоже девица — торговка, которая ходит почти во все дома и
была уже несколько
раз у Ступицыных и будто бы очень дружна с горничною Марьи Антоновны и даже кой-что про эту голубушку не совсем хорошее знает.
Две неопределенные личности тоже не обратили должного внимания на приглашение, по крайней мере в первую минуту его получения. Это, может
быть, произошло вследствие того, что черноволосый, остававшийся прежде почти в постоянном выигрыше, на этот
раз за ремизился, а потому очень разгорячился. Белокурый, в надежде выиграть, тоже разгорячился.
Ему
было грустно, что у него такая дрянная квартира, а потому он не может дать вечера своим знакомым дамам, как делывал это несколько
раз в полку.
Антону Федотычу сейчас
были предоставлены и трубка и пунш; но он на этот
раз был несколько странен, потому что, вместо того чтобы приняться за пунш и войти в разговоры с Ферапонтом Григорьичем, он встал, кивнул как-то таинственно головою хозяину и вышел из комнаты. Хозаров, разумеется, тотчас же последовал за ним.
— О, черт возьми! Опять это не ее дело! Состояние твое — и кончено… Что же, мы так целый век и
будем на маменькиных помочах ходить? Ну, у нас
будут дети, тебе захочется в театр, в собрание, вздумается сделать вечер: каждый
раз ходить и кланяться: «Маменька, сделайте милость, одолжите полтинничек!» Фу, черт возьми! Да из-за чего же? Из-за своего состояния! Ты, Мари, еще молода; ты, может
быть, этого не понимаешь, а это
будет не жизнь, а какая-то адская мука.
Марья Антоновна, видевшая из наугольной, что Сергей Петрович прошел к себе, хотела к нему войти, но дверь
была заперта; она толкнулась
раз, два, — ответа не последовало; она начала звать мужа по имени, — молчание. Несколько минут Мари простояла в раздумье, потом пошла к матери.
Молодой человек, которого я и до сих пор еще люблю и уважаю, несколько
раз приезжал ко мне, но я не велела его принимать; бог с ними, пусть
будут они счастливы.
— Послушайте, — сказала Варвара Александровна, — если вы в самом деле так несчастливы, то я вас не оставлю: я
буду помогать вам словом, делом, средствами моими; но только, бога ради, старайтесь все это исправить, — и вот на первый
раз вам мой совет: старайтесь, и старайтесь всеми силами, доказать Мари, как много вы ее любите и как много в вас страсти. Поверьте, ничто так не заставит женщину любить, как сама же любовь, потому что мы великодушны и признательны!
Вероятно, герой мой
был в сильно возбужденном состоянии: приехав к Варваре Александровне, он даже не велел доложить о себе человеку и прошел прямо в кабинет хозяйки, которая встретила на этот
раз гостя не с обычным радушием, но, при появлении его, сконфузилась и, чтобы скрыть внутреннее состояние духа, тотчас же закурила папиросу.
Хозаров
был на этот
раз очень дерзок и продолжал...
Они еще
раз заставили меня
выпить горькую чашу разочарования.
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном виде с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня
был раза два… невозможно вообразить, на какое дело он способен!
План состоял в том, чтобы вдруг, без всяких подходов и наговоров, разом объявить все князю, испугать его, потрясти его, указать, что его неминуемо ожидает сумасшедший дом, и когда он упрется, придет в негодование, станет не верить, то показать ему письмо дочери: «дескать, уж
было раз намерение объявить сумасшедшим; так теперь, чтоб помешать браку, и подавно может быть».
Никто, кажется, не подумал даже, что могло бы быть, если бы Альфонс Богданыч в одно прекрасное утро взял да и забастовал, то есть не встал утром с пяти часов, чтобы несколько раз обежать целый дом и обругать в несколько приемов на двух диалектах всю прислугу; не пошел бы затем в кабинет к Ляховскому, чтобы получить свою ежедневную порцию ругательств, крика и всяческого неистовства, не стал бы сидеть ночи за своей конторкой во главе двадцати служащих, которые, не разгибая спины, работали под его железным началом, если бы, наконец, Альфонс Богданыч не обладал счастливой способностью являться по первому зову,
быть разом в нескольких местах, все видеть, и все слышать, и все давить, что попало к нему под руку.
Неточные совпадения
Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали на шерамыжку и как один
раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля?
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько
раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел
было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Анна Андреевна. Ну, может
быть, один какой-нибудь
раз, да и то так уж, лишь бы только. «А, — говорит себе, — дай уж посмотрю на нее!»
— Во времена досюльные // Мы
были тоже барские, // Да только ни помещиков, // Ни немцев-управителей // Не знали мы тогда. // Не правили мы барщины, // Оброков не платили мы, // А так, когда рассудится, // В три года
раз пошлем.
Коли вы больше спросите, // И
раз и два — исполнится // По вашему желанию, // А в третий
быть беде!» // И улетела пеночка // С своим родимым птенчиком, // А мужики гуськом // К дороге потянулися // Искать столба тридцатого.