Неточные совпадения
Нет никакого сомнения, что Янсутский и m-me Меровою, и ее каретою с жеребцами, и своим экипажем, и даже возгласом: «В Яхт-клуб!» хотел произвесть некоторый эффект в глазах Бегушева. Он, может быть, ожидал даже возбудить в нем некоторое чувство зависти, но
тот на все эти блага не обратил никакого внимания и совершенно спокойно
сел в свою, тоже очень хорошую карету.
Грохов после
того опять сейчас же
сел.
— Постой, постой! — останавливала между
тем Мерова приятельницу, не давая ей
садиться и осматривая ее с головы до ног. — Но знаешь, ma chere [моя дорогая (франц.).], платье это тяжело на тебе сидит.
— Не знаю… Я что-то колонн в драпировках не видала, — произнесла
та, несколько уже обидевшись и
садясь на кресло.
— Благодарю вас покорно! — отвечал
тот, и ему низко кланяясь; а потом хотел было
сесть на одно из кресел, в котором, впрочем, вряд ли бы и уместился, но в это время поспешила встать с дивана Домна Осиповна.
На безденежное место тоже больше стараются упрятать человека маленького, смирного, не горлопана; ну, а где деньгами пахнет, так там, извините, каждый ладит или сам
сесть, а коли сам
сесть не хочет, так посадит друга и приятеля, — а не
то, чтобы думали: каков есть внутри себя человек.
— О, совершенно верю! — продолжал восклицать Янсутский. — А я вот пойду позубоскалю немного над Офонькиным, — проговорил он, сочтя за лучшее перевести разговор на другой предмет, и затем, подойдя к Офонькину и
садясь около него, отнесся к
тому: — Василий Иванович, когда же вы дадите нам обед?
Граф
сел на диван и, закинув голову назад, начал добрым и в
то же время сохраняющим достоинство тоном...
— А вышло, cher cousin [дорогой кузен (франц.).], нехорошо!.. — продолжал генерал грустным голосом. — Ефим Федорович страшно на меня обиделся и, встретясь вскоре после
того со мной в Английском клубе, он повернулся ко мне спиной и даже ушел из
той комнаты, где я
сел обедать; а потом, как водится, это стало отражаться и на самой службе: теперь, какое бы
то ни было представление от моего ведомства, — Ефим Федорович всегда против и своей неумолимой логикой разбивает все в пух…
Тюменев, отобедав, вскоре собрался ехать на дачу: должно быть, его там что-то такое очень беспокоило. При прощании он взял с Бегушева честное слово завтра приехать к нему в Петергоф на целый день. Бегушев обещал. Когда граф Хвостиков, уезжавший тоже с Тюменевым вместе,
садясь в коляску, пошатнулся немного — благодаря выпитому шампанскому,
то Тюменев при этом толкнул еще его ногой: злясь на дочь, он вымещал свой гнев и на отце.
Аделаида Ивановна, действительно, после скудного обеда, который она брала от дьячка, попав на изысканный стол Бегушева, с большим аппетитом и очень много кушала: несмотря на свое поэтическое и сентиментальное миросозерцание, Аделаида Ивановна, подобно брату своему, была несколько обжорлива. Бегушев не спешил платить доктору.
Тот отчасти из этого, а потом и по другим признакам догадался, что ему не следовало уезжать, ради чего, не кладя, впрочем, шляпы,
сел.
Вышел священник и, склонив голову немного вниз, начал возглашать: «Господи, владыко живота моего!» Бегушев очень любил эту молитву, как одно из глубочайших лирических движений души человеческой, и сверх
того высоко ценил ее по силе слова, в котором вылилось это движение; но когда он наклонился вместе с другими в землю,
то подняться затруднился, и уж Маремьяша подбежала и помогла ему; красен он при этом сделался как рак и, не решившись повторять более поклона, опять
сел на стул.
Бегушев
тем временем
сел.
Лакей пригласил его войти. Бегушев вошел и
сел на первый же попавшийся ему стул в передней. Наверх вела мраморная лестница, уставленная цветами и теперь покрытая черным сукном; лакей убежал по этой лестнице и довольно долго не возвращался; наконец он показался опять на лестнице. Бегушев думал, что в эти минуты у него лопнет сердце, до
того оно билось. Лакей доложил, что Домна Осиповна никак не могут принять господина Бегушева, потому что очень больны, но что они будут писать ему.
Когда Домна Осиповна в сопровождении его проходила в столовую,
то в ее походке, в ее богатом туалете, в убранстве чайного стола, на котором блестел серебряный самовар, так и чувствовалось пятимиллионное состояние. Домна Осиповна
села на особо приготовленное для нее кресло.
Граф явился как самый преданнейший и доброжелательствующий друг дома и принес тысячу извинений, что так давно не бывал. Хозяева отвечали ему улыбками, а Перехватов, сверх
того, пододвинул ему слегка стул, и, когда граф
сел, он предложил ему из своей черепаховой, отделанной золотом сигарочницы высокоценную сигару.
— Вот тебе твой счет и твои деньги! — сказал граф Хвостиков,
сев уже в карету и подавая жидовке
то и другое.
А иногда он проснется такой бодрый, свежий, веселый; он чувствует: в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть на крышу,
то сесть на савраску да поскакать в луга, где сено косят, или посидеть на заборе верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется пуститься бегом по деревне, потом в поле, по буеракам, в березняк, да в три скачка броситься на дно оврага, или увязаться за мальчишками играть в снежки, попробовать свои силы.
Неточные совпадения
Мишка. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать, а вот как барин ваш
сядет за стол, так и вам
того же кушанья отпустят.
Хлестаков. Сделайте милость,
садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а
то, признаюсь, я уж думал, что вы пришли с
тем, чтобы меня… (Добчинскому.)
Садитесь.
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (
садится к столу, пишет записку и между
тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
И встань и
сядь с приметою, // Не
то свекровь обидится;
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут
селом — на улице // Одни ребята малые, // В домах — старухи старые, // А
то и вовсе заперты // Калитки на замок.