Неточные совпадения
— А может
быть, и я не стою твоей
любви? — спросил ее Бегушев.
— Но только, как я тебе говорила, я пока так остерегаюсь; а потом, когда разные дрязги у меня кончатся, я вовсе не намерена скрывать моих чувств к вам; напротив: я
буду гордиться твоею
любовью.
— Именно: я
буду гордиться
любви моей позором! — подхватила Домна Осиповна.
— Не знаю-с,
есть ли в ней цивилизующая сила; но знаю, что мне ваша торговля сделалась противна до омерзения. Все стало продажное:
любовь, дружба, честь, слава! И вот что меня, по преимуществу, привязывает к этой госпоже, — говорил Бегушев, указывая снова на портрет Домны Осиповны, — что она обеспеченная женщина, и поэтому ни я у ней и ни она у меня не находимся на содержании.
— Без лести можно сказать, — продолжал тот с чувством, — не этакого бы человека
любви была достойна эта женщина… Когда я ей сказал, что, может
быть,
будете и вы, она говорит: «Ах, я очень рада! Скажите Александру Ивановичу, чтобы он непременно приехал».
— Что ж вы так мало скушали?.. Стало
быть, вы не желаете исполниться желанием
любви? — приставал к ней Тюменев.
— Почему же?.. Может
быть потому, что сердце ваше и без того полно этой
любовью?
Чтобы составить себе в Москве практику, врачу существует в настоящее время два пути: один, более верный, — это заслужить внимание и
любовь кого-либо из университетских богов-врачей, обильно и щедро раздающих практику всем истинно верующим в них; второй же, более рискованный и трудный, —
быть самому ловким и не брезговать никакими средствами…
— А какие могут
быть у вас серьезные дела с Тюменевым? Может
быть, какая-нибудь старая
любовь, про которую он знает? — спросила она Бегушева, как бы шутя.
— Однако он лгуном никогда не
был и если пишет, что ему дали
любовь, так его, конечно, уверяли в этом.
— По крайней мере в отношении Домны Осиповны Александр Иванович
был таков. Он ей, в продолжение всей их
любви, не подарил даже какой-нибудь ленты рублевой, — проговорил он.
Бегушев слушал приятеля молча: он очень хорошо понимал, что в Тюменеве не столько
было огорчено чувство
любви, сколько уязвлено самолюбие.
— Очень!.. — отвечал граф, но потом, спохватившись, прибавил: — Натурально, что
любви к мужу у ней не
было, но ее, сколько я мог заметить, больше всего возмущает позор и срам смерти: женатый человек приезжает в сквернейший трактиришко с пьяной женщиной и в заключение делает какой-то глупый salto mortale!.. [смертельный прыжок!.. (лат.).]
Будь у меня половина его состояния, я бы даже совсем не умер, а разве живой бы взят
был на небо, и то против воли!
— Первый — князь Мамелюков!.. Вы знаете, cousin, какая почти родственная
любовь существовала между нашими семействами, я его воспринимала от купели, хотя и
была еще молоденькой девушкой!.. Как мне совестно тогда
было… — И старушка, махнув рукой, еще более покраснела, а Маремьяша поспешила налить ей на голову целую пригоршню одеколона. — Князь мне должен сорок тысяч и не платит — мне это так удивительно!
— От
любви, может
быть! — пошутила Мерова.
— А сколько я писал прежде о
любви! — зашамкал старичок. — Раз я в одном из моих стихотворений, описывая даму, говорю, что ее черные глаза загорелись во лбу, как два угля, и мой приятель мне печатно возражает, что глаза не во лбу, а подо лбом и что когда они горят, так должны
быть красные, а не черные!.. Кто из нас прав, спрашиваю?
— Муж мой дурак и подлец, — хватила Домна Осиповна откровенно, — вы одни только понимаете, можете, если только захотите, пособить мне!..
Любви между нами не может
быть, — вы, конечно, меня не любите больше, да и я вас не люблю; впрочем, я уж и никого не люблю!..
— Вы найдете опору, ищите ее не во мне, хотя я прошу вас верить в мою дружбу, — сказала она со вздохом. — Опора наша
есть любовь, та любовь, которую Он завещал нам. Бремя Его легко, — сказала она с тем восторженным взглядом, который так знал Алексей Александрович. — Он поддержит вас и поможет вам.
Он
пел любовь, любви послушный, // И песнь его была ясна, // Как мысли девы простодушной, // Как сон младенца, как луна // В пустынях неба безмятежных, // Богиня тайн и вздохов нежных; // Он пел разлуку и печаль, // И нечто, и туманну даль, // И романтические розы; // Он пел те дальные страны, // Где долго в лоно тишины // Лились его живые слезы; // Он пел поблеклый жизни цвет // Без малого в осьмнадцать лет.
Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где
было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в сердце мальчика // С
любовью к бедной матери //
Любовь ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может
быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе
любви, чтоб…
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему
любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на
любовь бы походила. Это
будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее
быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и
будете оба совершенно благополучны.
Мы уже видели, что так называемые вериги его
были не более как помочи; из дальнейших же объяснений летописца усматривается, что и прочие подвиги
были весьма преувеличены Грустиловым и что они в значительной степени сдабривались духовною
любовью.