Неточные совпадения
— Вещи я, конечно, люблю, а потом я хотела тебе сказать, — сердись ты на меня или не сердись, но изволь непременно на нынешнее лето
в Петергофе дачу нанять, или за
границу уедем… Я этих московских дач видеть не могу.
— Я не знаю, есть ли перевод, но я слушал это
в германских университетах, когда года два тому назад ездил за
границу и хотел несколько возобновить свои сведения
в естественных науках.
Бегушев сейчас же вышел
в отставку и выхлопотал себе даже разрешение уехать за
границу для излечения полученной им раны.
Наскучавшись и назлившись
в Европе, Бегушев пробовал несколько раз возвращаться
в Россию; проживал месяца по два, по три, по полугоду
в Петербурге, блестящим образом говорил
в салонах и Английском клубе, а затем снова уезжал за
границу, потому что и на родине у него никакого настоящего, существенного дела не было; не на службу же государственную было поступать ему
в пятьдесят лет и
в чине поручика
в отставке!..
— Хорошо, я вперед буду так одеваться, как за
границей одевалась, — сказала покорно Домна Осиповна. — Что же,
в этом все твое неудовольствие?
Но она знала очень хорошо, что Бегушев, несмотря на свои пятьдесят лет, был еще мечтатель и безумец; чего доброго, он, пожалуй, насильно ей свяжет руки, посадит
в экипаж и увезет за
границу.
— Как я вам благодарен, — начал Олухов первый, — жена рассказывала мне, что за
границей вы были так добры к ней, приняли такое
в ней участие, когда она была больна…
На деньги эти он нанял щегольскую квартиру, отлично меблировал ее; потом съездил за
границу, добился там, чтобы
в газетах было напечатано «О работах молодого русского врача Перехватова»; сделал затем
в некоторых медицинских обществах рефераты; затем, возвратившись
в Москву, завел себе карету, стал являться во всех почти клубах, где заметно старался заводить знакомства, и злые языки (из медиков, разумеется) к этому еще прибавляли, что Перехватов нарочно заезжал
в московский трактир ужинать, дружился там с половыми и, оделив их карточками своими, поручал им, что если кто из публики спросит о докторе, так они на него бы указывали желающим и подавали бы эти вот именно карточки, на которых подробно было обозначено время, когда он у себя принимает и когда делает визиты.
Бегушев
в первый еще раз произнес эти страшные
в настоящем положении дела для Домны Осиповны слова: «Уедем за
границу!» Она уехать бы, конечно, желала; но как было оставить ей без ближайшего наблюдения пять миллионов, находящиеся почти
в руках ее мужа? Это до такой степени было близко ее сердцу, что она не удержалась и сказала об этом Бегушеву.
По отъезде ее Бегушев впал
в мрачное раздумье. Мечты его о поездке за
границу и о полном обладании Домною Осиповною рушились: жди, пока она покончит все дела мужа! Как ему ничтожно показалось бытие человека! «О, хоть бы умереть поскорей!» — сказал он и прослезился.
Всякие человеческие отношения между нами должны быть покончены навсегда!» Домна Осиповна затрепетала от ужаса и сейчас же поехала к Бегушеву; но там ее Прокофий не принял и сказал, что барин уехал или
в Петербург, или за
границу — неизвестно!
Бегушев, когда приезжала к нему Домна Осиповна, был дома и только заранее еще велел всем говорить, что он уехал из Москвы. После ее звонка и когда Прокофий не принял ее, Бегушев усмехнулся, но так усмехаться не дай бог никому! Через неделю он
в самом деле уехал за
границу.
Ему
в самом деле прискучили, особенно
в последнюю поездку за
границу, отели — с их табльдотами, кельнерами! Ему даже начинала улыбаться мысль, как он войдет
в свой московский прохладный дом, как его встретит глупый Прокофий и как повар его, вместо фабрикованного трактирного обеда, изготовит ему что-нибудь пооригинальнее, — хоть при этом он не мог не подумать: «А что же сверх того ему делать
в Москве?» — «То же, что и везде: страдать!» — отвечал себе Бегушев.
— Уехал отыскивать ее
в Петербург!.. Любопытно, где он ее найдет?
В доме терпимости, может быть, каком-нибудь!.. Скоро, вероятно, вернется и разрешит наши сомнения! — проговорил Тюменев и потом вдруг переменил разговор: — Ты знаешь, я уезжаю за
границу — на воды!
— Значит, мы
в одно время уедем из Петербурга: ты покатишь
в Москву, а я за
границу!
— Но вы поймите мое положение, — начал граф. — Тюменев уезжает за
границу, да если бы и не уезжал, так мне оставаться у него нельзя!.. Это не человек, а вот что!.. — И Хвостиков постучал при этом по железной пластинке коляски. — Я вполне понимаю дочь мою, что она оставила его, и не укоряю ее нисколько за то; однако что же мне с собой осталось делать?.. Приехать вот с вами
в Петербург и прямо
в Неву!
— О, нет, это не такие люди!..
В них point d'honnetir [чувство чести (франц.).] очень силен; кроме того, тебя побоятся… Они очень тебя уважают и все рассказывали мне, что часто встречали тебя за
границей и что на водах, где они видели тебя, ты будто бы постоянно гулял с какой-то прехорошенькой дамой!
— Кутит!.. Безобразничает!.. Этот ходатай по их делам, Грохов, опять свел его с прежнею привязанностью! Они все втроем пьянствуют; у Олухова два раза была белая горячка… Я по нескольку дней держал его
в сумасшедшей рубашке! Можете вообразить себе положение Домны Осиповны: она только было поустроила свою семейную жизнь, как вдруг пошло хуже, чем когда-либо было. Я просто советую ей уехать за
границу, как и сделала она это прежде.
Все эти слова доктора Бегушев хорошо запомнил и вместе с тем, по своей подозрительности, подумал, что зачем Перехватов, ухаживая, как говорят, за Домной Осиповной, отправляет ее за
границу? Он, может быть, как некогда сделать и сам Бегушев хотел, предполагает увезти ее от мужа. Перехватов
в самом деле желал удалить Домну Осиповну, но только не от мужа, а от начавшего за ней ухаживать Янсутского.
— А вы, скажите, бывали за
границей? — спросил Бегушев, желая позондировать доктора
в этом отношении.
Бегушев был очень этим доволен, но ненадолго:
в ближайших номерах одной газеты он прочел, что действительный статский советник князь Мамелюков отправился на целый год за
границу.
Читатель, конечно, заметил, что Янсутский
в настоящем свидании с генералом был
в отношении того гораздо почтительнее, чем
в Париже: он по опыту знал, что господа, подобные Трахову, только за
границей умаляют себя, а как вернутся
в Россию, так сейчас же облекаются
в свою павлинью важность.
— За
границу бы вы, кузина, съездили и полечились там, — посоветовал ей генерал, полагавший, что как только пустят человека за
границу, так он и выздоровеет непременно, — что лично с генералом
в самом деле и случалось.
В продолжение всего пути до дому лицо его отражало удовольствие; тысячи самых отрадных планов проходили
в его седовласой голове: он мечтал, что как только Елизавета Николаевна поправится несколько
в своем здоровье, он увезет ее за
границу,
в Италию.
Неточные совпадения
В воротах с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за
границею, // А управитель при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, // Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, //
В ковре дыру проделает, //
В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»
Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и
в здешнем доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро
границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился
в пределы городского выгона, как тут же, на самой
границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
18) Дю-Шарио, виконт, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться
в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении, оказался девицею. Выслан
в 1821 году за
границу.
Когда он разрушал, боролся со стихиями, предавал огню и мечу, еще могло казаться, что
в нем олицетворяется что-то громадное, какая-то всепокоряющая сила, которая, независимо от своего содержания, может поражать воображение; теперь, когда он лежал поверженный и изнеможенный, когда ни на ком не тяготел его исполненный бесстыжества взор, делалось ясным, что это"громадное", это"всепокоряющее" — не что иное, как идиотство, не нашедшее себе
границ.