Неточные совпадения
— И опять-таки вы слышали звон, да не уразумели, где он! — перебил его с обычною своей резкостью Марфин. — Сказано: «запретить собрания наши», —
тому мы должны повиноваться, а уж никак это не касается нашего внутреннего устройства: на религию и на совесть узды
класть нельзя! В противном случае, такое правило заставит человека или лгать, или изломать всю свою духовную натуру.
Второе: женился на чучеле, на уроде, потому только, что у
той было полторы тысячи душ, и, как рассказывают, когда они еще были молодыми, с этакого вот тоже,
положим, балу, он, возвратясь с женой домой, сейчас принялся ее бить.
— В человеке, кроме души, — объяснил он, — существует еще агент, называемый «Архей» — сила жизни, и вот вы этой жизненной силой и продолжаете жить, пока к вам не возвратится душа… На это есть очень прямое указание в нашей русской поговорке: «души она —
положим, мать, сестра, жена, невеста — не слышит по нем»… Значит, вся ее душа с ним, а между
тем эта мать или жена живет физическою жизнию, —
то есть этим Археем.
Подписанное Егором Егорычем имя было его масонский псевдоним, который он еще прежде открыл Людмиле.
Положив свое послание вместе с белыми женскими перчатками в большой непроницаемый конверт, он кликнул своего камердинера.
Тот вошел.
Карты обыкновенно Крапчик
клал медленно, аккуратно, одна на другую, как бы о
том только и помышляя, но в
то же время все видел и все подмечал, что делал его партнер, и беспощаднейшим образом пользовался малейшей оплошностью
того.
Она, как немка по рождению и воспитанию, конечно, с гораздо большим бы удовольствием вкушала мокко, но
тот был слишком дорог, а потому она приучила себя к нашему русскому хлебному кофею, который, кроме своей дешевизны, был, как она
полагала, полезен для ее слабой груди.
Детей они весьма часто убивали, сопровождая это разными, придуманными для
того, обрядами: ребенка, например, рожденного от учителя и хлыстовки, они наименовывали агнцем непорочным, и отец этого ребенка сам закалывал его, тело же младенца сжигали, а кровь и сердце из него высушивали в порошок, который
клали потом в их причастный хлеб, и ересиарх, раздавая этот хлеб на радениях согласникам, говорил, что в хлебе сем есть частица закланного агнца непорочного.
— Для
того же,
полагаю, зачем вертятся факиры, шаманы наши сибирские, — чтобы привести себя в возбужденное состояние; и после радений их обыкновенно тотчас же некоторые из согласников начинают пророчествовать, потому, как объяснил мне уже здесь один хлыст на увещании в консистории, что, умерев посредством бичеваний об Адаме, они воскресали о Христе и чувствовали в себе наитие святого духа.
—
Положим, что вам не сказали бы
того, — заметил, усмехнувшись, Крапчик, как бы находивший какое-то наслаждение для себя мучить Егора Егорыча.
Панночка в отчаянии и говорит ему: «Сними ты с себя портрет для меня, но пусти перед этим кровь и дай мне несколько капель ее; я их велю
положить живописцу в краски, которыми будут рисовать, и тогда портрет выйдет совершенно живой, как ты!..» Офицер, конечно, — да и кто бы из нас не готов был сделать
того, когда мы для женщин жизнью жертвуем? — исполнил, что она желала…
— А на
то, как говорит Бенеке [Бенеке Фридрих-Эдуард (1798—1854) — немецкий философ.], — хватил уж вот куда Егор Егорыч, — что разум наш имеет свой предел, и вот,
положим, его черта…
— Но что же мне делать с этой запиской? Я недоумеваю, — произнес
тот размышляющим тоном и в
то же время
кладя себе записку на стол.
— Если ты этого опасаешься, так и ты поезжай с нами, — решила gnadige Frau, — а
то я
полагаю, что если мы не поедем или не возьмем с собой Юлии Матвеевны, так это ее очень огорчит, что, по-моему, для нее гораздо вреднее всяких дорог!
— Нет-с, мне вас, Валерьян Николаич, в этом нельзя руководствовать! — сказал он. — Вы изволите, конечно, понимать, что я человек подчиненный вам и еще больше
того Катерине Петровне;
положим, я вас научу всему, а вы вдруг, как часто это между супругами бывает, скажете о
том Катерине Петровне!
— Этому браку, я
полагаю, есть другая причина, — продолжал Егор Егорыч, имевший, как мы знаем, привычку всегда обвинять прежде всего самого себя. — Валерьян, вероятно, промотался вконец, и ему, может быть, есть было нечего, а я не подумал об этом. Но и
то сказать, — принялся он далее рассуждать, — как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств, не писал ко мне и не уведомлял меня о себе ни единым словом, а я не бог, чтобы мне все ведать и знать!
— Кроме
того, тут, я
полагаю, есть еще другое препятствие, — продолжал возражать отец Василий, — какое мы изберем место для совершения обряда принятия?
У одного старца ты утопил блюдо, у другого удавил сына и разрушил потом пустое здание?..» Тогда ему ангел отвечал: «Мне повелел это бог: блюдо было единая вещь у старца, неправильно им стяжанная; сын же другого, если бы жив остался,
то великому бы злу хотел быть виновен; а в здании пустом хранился
клад, который я разорил, да никто, ища злата, не погибнет здесь».
Сусанна Николаевна тоже это видела и даже довольна была
тем,
полагая, что Егор Егорыч, может быть, заснет.
— Вы ошибаетесь!.. Это не предрассудок! Тогда какое же это будет дворянское сословие, когда в него может поступить каждый, кто получит крест, а кресты стали давать нынче за деньги… Признаюсь, я не понимаю правительства, которое так поступает!.. Иначе уж лучше совсем уничтожить дворянское сословие, а
то где же тут будет какая-нибудь преемственность крови?.. Что же касается до вашего жертвователя,
то я не знаю, как на это взглянет дворянство, но сам я лично
положу ему налево.
Во всем этом, может быть, неосновательные предубеждения, однако они, я знаю, существуют между здешним дворянством; кроме
того, у меня есть и враги, которые потому
положат вам налево, что я буду за вас.
— Я ничего не могу тут раскусить;
полагаю только, что Катерина Петровна вышла не за
того Василия Иваныча Тулузова, которого мы знали, потому что он давно убит.
И Зверев в
то же утро был избран белыми шарами, с одним лишь черным, который, как все догадались,
положил ему Тулузов.
Положив в карман этот документ и поехав домой, Сверстов с восторгом помышлял, как он через короткое время докажет, что Тулузов не Тулузов, а некто другой, и как
того посадят за это в тюрьму, где успеют уличить его, что он убийца бедного мальчика. Несмотря на свои седые волосы, доктор, видно, мало еще знал свою страну и существующие в ней порядки.
—
Полагаю, что невозможно! — подхватил с прежней усмешкой Тулузов. — Я тогда лицо официальное становлюсь!.. Если не по чувству чести,
то из страха не пожелаю этого сделать!
— Но что же такое и фантазия, если она хоть сколько-нибудь сознана, как не мысль?.. Вы вот изволили упомянуть о религиях, — Гегель вовсе не отделяет и не исключает религии из философии и
полагает, что это два различных способа познавать одну и
ту же истину. Философия есть ничто иное, как уразумеваемая религия, вера, переведенная на разум…
— Сердцем, я
полагаю, ничего нельзя понимать, — возразил ему его оппонент, — оно может только чувствовать,
то есть отвращаться от чего-либо или прилепляться к чему-либо; но сравнивать, сознавать и даже запоминать способен один только ум.
— Поэтому вы
полагаете, что мое дело с Тулузовым тоже семейное? — спросил он явно гневным голосом. — И как вам не грех сравнивать Валерьяна с каким-то выходцем! Вместо
того, чтобы оплакивать вашу ошибку, ваше падение, вы хотите закидать грязью хотя и безрассудного, но честного человека!..
—
То есть, я
полагаю, — произнес решительным тоном частный пристав, — что вам лучше всего отвергнуть донос во всех пунктах и учинить во всем полное запирательство.
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за
то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию в Москве: в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить в кофейную, чтобы придать себе, как он
полагал, более светское воспитание; затем на
том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен в это придворное звание и явился на выход при приезде императора Николая Павловича в Москву,
то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как в какие-нибудь коконы, в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
— Не
то, что не верит вам, — возразил Углаков, — но
полагает, что вы введены в заблуждение.
— Я
полагаю, вам следует взять от поручика письменное заявление о
том, что он вам говорил.
— Письмо с почты привезли к барину, — сказала
та, подавая и самое письмо, которое Антип Ильич,
положив на имеющийся для
того особый серебряный подносик, почтительно подал Егору Егорычу.
Тот, как всегда он это делал, нервно и торопливо распечатал письмо и, пробежав первые строки, обратился к Сверстову...
Я знаю, что они это устраивают, и
полагаю, что ты будешь записан у них раньше всех, потому что всякий раз, как я бываю у них, муж и жена тебя до небес расхваливают, — проговорила Миропа Дмитриевна, очень довольная подобным желанием Аггея Никитича, так как это могло его несколько сблизить с откупщиком и с милой откупщицей; кроме
того, такое благородное развлечение, как дворянские собрания, отвлечет Аггея Никитича от других гадких удовольствий, которые, может быть, он устраивает себе где-нибудь по деревням.
Аггей Никитич
полагал, что она сейчас уйдет, однако вышло не
то: пани продолжала сидеть; сам же Вибель, видимо, находился в конфузливом положении.
Они притащили с собою огромные умывальники и графины с водой, взбили своими здоровыми и красноватыми руками валоподобные подушки, постлали на все матрацы чистое белье и сверх
того на каждую постель
положили по тонкой перине вместо одеял.
Егор Егорыч тоже считал себя виновным против Сусанны Николаевны; впрочем, насколько он в этом отношении
полагал себя виноватым, определить даже трудно, и можно сказать лишь одно, что только его некогда геройское сердце могло еще выдерживать столь тяжелые и вместе с
тем таимые муки.
Положим, что это так; но тут не надо забывать, что цели других обществ слишком ограниченны, замкнуты, слишком внешни и не касаются внутреннего мира работающих вкупе членов, вот почему наш союз не только не падает, а еще разрастается, и доказательством
тому служит, что к нам постоянно идут новые ищущие неофиты, как и вы оба пришли с открытыми сердцами и с духовной жаждой слышать масонские поучения…
Немало также ставило в тупик и откупщицу все, что она слышала об Аггее Никитиче и пани Вибель,
тем более, что она не вполне верила, чтобы у
той было что-нибудь серьезное с Аггеем Никитичем, и простодушно
полагала, что Марья Станиславовна, как объяснила
та ей, екав с нею в возке в Синьково, разошлась с мужем по нестерпимости характера его.
—
Положим, что башмаки она уж износила! — заметил Лябьев. — Кроме
того, если Терхов просил тебя передать от него предложение Сусанне, так, может быть, они заранее об этом переговорили: они за границей целый год каждый день виделись.