Неточные совпадения
Людмила
начала читать
письмо, и на лице ее попеременно являлись усмешка, потом удивление и наконец как бы испуг.
— Не лучше ли, —
начал он с глубокомысленным выражением в лице, и видимо, придумав совершенно другой способ, — не лучше ли, чем строить козни, написать этому старому дураку строго-моральное
письмо, в котором напомнить ему об его обязанностях христианина и гражданина?
— Слушай! — ответил ей доктор и
начал читать самое
письмо...
— Я бы мог, —
начал он, — заехать к Александру Яковлевичу Углакову, но он уехал в свою деревню. Впрочем, все равно, я напишу ему
письмо, с которым вы, когда он возвратится, явитесь к нему, — он вас примет радушно. Дайте мне перо и бумаги!
«Предъявитель сего
письма — один из людей, в которых очень много высоких
начал. Он желал бы служить где-нибудь в провинции в Вашем ведомстве. Посодействуйте ему: Вы в нем найдете честного и усердного служаку!»
— Вот какого рода послание сейчас получил я! — проговорил Егор Егорыч и
начал читать самое
письмо...
Тулузов
начал читать
письмо вслух...
Оставшись одна, она действительно принялась сочинять ответ мужу, но оказалось, что в ответе этом наговорила ему гораздо более резких выражений, чем было в
письме Тулузова: она назвала даже Ченцова человеком негодным, погубившим себя и ее, уличала его, что об Аксюте он говорил все неправду; затем так запуталась в изложении своих мыслей и
начала писать столь неразборчивым почерком, что сама не могла ни понять, ни разобрать того, что написала, а потому, разорвав с досадой свое сочинение, сказала потом Тулузову...
Gnadige Frau
начала поспешно читать
письмо, но и она во многих местах не разбирала его и безбожно ошибалась в окончаниях...
Решившись отдать свою супругу под
начал и исправление, Аггей Никитич в ту же ночь отправил с привезшим его ямщиком
письмо к ней довольно лукавого свойства в том смысле, что оно было, с одной стороны, не слишком нежное, а с другой — и не слишком суровое.
Сам он только что перед тем побрился, и лицо его, посыпанное пудрой, цвело удовольствием по той причине, что накануне им было получено
письмо от жены, которая уведомляла его, что их бесценный Пьер
начинает окончательно поправляться и что через несколько дней, вероятно, выедет прокатиться.
Начав писать первое
письмо, она твердо решила не передавать Егору Егорычу желание старика Углакова, что, как мы видели, и исполнила; но, отправив
письмо на почту, впала почти в отчаяние от мысли, что зачем же она лишает себя отрады получить хоть коротенькое известие о здоровье человека, который оттого, вероятно, и болен, что влюблен в нее безумно.
— Непременно! После обеда же берите лошадей и поезжайте! — разрешил ему Егор Егорыч, и
начал читать
письмо далее, окончив которое, он отнесся к Сусанне Николаевне: — А это до нас с тобой касается.
— Вероятно, —
начала gnadige Frau, произнося слова секретнейшим шепотом, — ты помнишь, что Егор Егорыч, читая
письмо Углакова, упоминал о каком-то Пьере…
Когда вскоре за тем пани Вибель вышла, наконец, из задних комнат и
начала танцевать французскую кадриль с инвалидным поручиком, Аггей Никитич долго и пристально на нее смотрел, причем открыл в ее лице заметные следы пережитых страданий, а в то же время у него все более и более созревал задуманный им план, каковый он намеревался
начать с
письма к Егору Егорычу, написать которое Аггею Никитичу было нелегко, ибо он заранее знал, что в
письме этом ему придется много лгать и скрывать; но могущественная властительница людей — любовь — заставила его все это забыть, и Аггей Никитич в продолжение двух дней, следовавших за собранием, сочинил и отправил Марфину послание, в коем с разного рода экивоками изъяснил, что, находясь по отдаленности места жительства Егора Егорыча без руководителя на пути к масонству, он, к великому счастию своему, узнал, что в их городе есть честный и добрый масон — аптекарь Вибель…
— Я не то что желаю что-нибудь получить от господина Вибеля, —
начал он, — но у меня есть к нему
письмо от одной дамы.
Однажды, это уж было в
начале лета, Муза Николаевна получила весьма странное
письмо от Сусанны Николаевны.
Неточные совпадения
С тех пор законодательная деятельность в городе Глупове закипела. Не проходило дня, чтоб не явилось нового подметного
письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы. Настал наконец момент, когда Беневоленский
начал даже помышлять о конституции.
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… —
начала она что-то, как в комнату вошел лакей с
письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
— Я не переставая думаю о том же. И вот что я
начал писать, полагая, что я лучше скажу письменно и что мое присутствие раздражает ее, — сказал он, подавая
письмо.
Ужель та самая Татьяна, // Которой он наедине, // В
начале нашего романа, // В глухой, далекой стороне, // В благом пылу нравоученья // Читал когда-то наставленья, // Та, от которой он хранит //
Письмо, где сердце говорит, // Где всё наруже, всё на воле, // Та девочка… иль это сон?.. // Та девочка, которой он // Пренебрегал в смиренной доле, // Ужели с ним сейчас была // Так равнодушна, так смела?
— Ваша мамаша, еще в бытность мою при них,
начала к вам
письмо. Приехав сюда, я нарочно пропустил несколько дней и не приходил к вам, чтоб уж быть вполне уверенным, что вы извещены обо всем; но теперь, к удивлению моему…